Спустя мгновение я уже болталась на плече мужа и ощущала след от его ладони на своей пятой точке. Хорошо, что мое лицо было прикрыто распущенными волосами и спиной Фила: от стыда и унижения оно стало пунцовым. Последнее, чего мне хотелось, так это быть битой мужем на глазах у толстопузов.
Нет, простить Филу такой поступок я не смогла. Извернулась и таки цапнула его пониже спины. И тут же почувствовала еще один шлепок в отместку. Теперь обе мои «половинки» горели одинаково. Синхронная порка, Калки ее подери.
— Видите, жрецам не придется по вкусу этот «кусочек», — наябедничал Фил толстопузу. — Слишком своенравный и дикий.
Посланник усмехнулся и проявил чисто мужскую солидарность:
— Не забудь ее наказать как следует. Женщина должна быть мягкой, как одуванчик, и покорной, как детеныш таракана. Голод — лучшее лекарство от спеси.
Я рыпнулась и попыталась выскользнуть из рук мужа. Если эти толстяки хотят мне что-то сказать, пусть скажут глядя мне в глаза, а не в… туда, откуда ноги растут.
— Учту, — буркнул Фил и сжал меня так, что я пискнула.
Он взмахнул на прощание рукой и вернулся в дом. Бросил меня на кровать и впился глазами в мое обезображенное гневом лицо.
— Ты опозорила меня перед посланниками! — укорил и отвернулся. Принялся что-то выискивать в «сундуке» бывшей жены.
— Так почему же ты не продал меня жрецам? — рявкнула я в ответ. — Ведь посланник предлагал тебе это?
— Обойдутся, — буркнул Фил и бросил в меня меховой узел. — Одевайся! Нам нужно многое успеть до начала дождя.
— Что, и пороть больше не станешь? — ехидно уточнила я, разворачивая шкурки.
В руках у меня оказались утепленные угги и накидка с капюшоном и проймами для рук. Нет, я, конечно, мечтала о меховой жилетке, но о норковой, на крайний случай — из кролика. Но уж никак не из крыльев неведомого насекомого.
Впрочем, вещица была довольно красивой: полупрозрачной, с радужными разводами. Своеобразный плащ-дождевик, произведение искусства варварского модельера. Не Карден, разумеется, но на безрыбье и стрекоза — куница.
Фил подобрал валявшееся возле кровати кожаное платье и зарделся. Наверняка вспомнил, как в порыве страсти стягивал с меня эту одежку. Вон, даже рука его немного дрогнула.
Чтобы посильнее раззадорить муженька, я старалась одеваться медленно, плавно. Не забывая показывать в выгодном свете лучшие свои части. Эдакий стриптиз наоборот. И пусть все ливни на свете подождут.
Глава 18
Муженек не поддался на мои уловки. И вообще, вел себя так, будто это не он несколько минут назад набросился на меня с жадностью сладкоежки, обнаружившего пряничный домик посереди дикого леса. Решил поголодать? Что ж, его право, я тоже не собиралась первой бросаться в его объятия. Хотел ломаку и скромницу, пусть получит. Буду вести себя, как настоящая девственница, и не замечать его страстных взглядов.
За последнее время я настолько отвыкла ходить в одежде, что красивые и теплые вещи вначале смущали меня, мешали ходить и дышать. Но так было, пока мы с Филом находились внутри жилища. Стоило мне пробыть на улице с десяток минут, как я по достоинству оценила обновки.
За то короткое время, что я потратила на сборы, Капула преобразилась до неузнаваемости. Словно злой волшебник наложил на нее проклятье, превратил в темную и безжизненную пустыню.
Погода становилась все хуже с каждой секундой. Сильный порывистый ветер качал деревья и дергал их, точно проверяя на прочность. В воздухе клубились облака сухой пыли, заслоняя обзор. Черно-фиолетовое небо нависло прямо над домиками охотников, едва не задевая крыши. Ох, скоро что-то начнется. Страшно представить, что случится с теми, кого непогода застанет в лесу. Буря не пощадит никого.
— Возьми это, — муж протянул мне повязку, сплетенную из натуральных волокон. Ткань походила на марлю, но имела зеленоватый оттенок. — Повяжи ей нос, иначе наглотаешься пыли.
— Не хочу никуда идти, — захныкала я.
Обхватила себя руками и поежилась. В эту минуту мне хотелось одного: забиться в угол пещеры, разжечь огонь и смотреть на него, пока глаза не начнут слипаться. А потом впасть в спячку и не слышать, как страшно завывает буря. Первобытный инстинкт, Калки его побери. Побороть его не проще, чем научиться дышать под водой.
Резкий порыв вера приподнял мои волосы, взметнул их вверх. Я сильно зажмурилась и покачнулась. В поисках опоры инстинктивно бросилась в объятия Фила.
— Не бойся, — объявил он. — Мы успеем.
Собрал мои волосы в узел и ловко заколол двумя тонкими палочками. Помог повязать на лицо «марлю».
После он вытолкал с заднего двора тележку и свистнул Унитазика. Таракан сопротивлялся и не хотел запрягаться. Но Фил пообещал ему вкусненького и пошкрябал по пузу. После этой незатейливой ласки животинка сдалась и покорно влезла в хомут.
Муж усадил меня в телегу, а сам, вооружившись копьем, взобрался в седло. Наша маленькая семейная процессия двинула в путь. Сплетенная из веток повозка жалобно поскрипывала, колеса из обточенного камня подскакивали на кочках и рытвинах. Мне было ужасно неудобно, но попроситься пересесть на таракана я не решилась. Как бы Фил не расценил это, как очередное домогательство с моей стороны.
Остановились мы возле огромного поля, сплошь заросшего тыквами. Листья и плети давно пожухли, но сами овощи остались плотными, глянцевыми. На фоне всеобщего уныния природы их яркие бока казались неестественными, будто звезды упали с небес и закатились в траву. Разные по форме и величине, они поражали разнообразием красок. Желтые, оранжевые, с пестрыми рисунками на кожуре, тыквы купались в лучах закатного солнца и словно горели изнутри, отдавая накопившееся в них тепло.
Мы с Филом оказались не единственными варварами, решившими прогуляться перед ливнем. По поляне ползали еще несколько женщин и мужчин, придирчиво выбирая материал для будущей посуды. Завидев Фила, они учтиво поклонились, почти так же низко, как при виде жрецов. Наверняка все дело в светлых волосах моего мужа.
Хотя, на меня это правило не распространялось. Мужчины-варвары отводили от меня взгляды, а женщины так и вовсе что-то недовольно бурчали себе под нос.
— Почему они не рады моему появлению? — невинно хлопая ресницами, спросила я мужа. — Чем я хуже других варварок?
Фил обхватил мою талию и снял меня с тележки. Отвел с моего лица выбившуюся из «прически» прядь.
— Ты не хуже, а лучше, — он лукаво улыбнулся. — Посмотри на них внимательнее, и поймешь, почему.
Я выполнила его просьбу и окинула варварок придирчивым взглядом. И поняла: это зависть. Банальная женская зависть, такая же черная и злая, как небо над Капулой. Если бы не Фил, дикарки с удовольствием растерзали бы меня и сожрали. Без соли и специй. На их фоне, ободранных, полуголых и худых, я смотрелась, как настоящая богиня. Как солнечное яблочко, случайно созревшее на давно иссохшей ветви погибшего мира.
