— Ты восхитительна, — прошептал он. — Сводишь меня с ума…
Тина смущенно покраснела: под платьем она была совершенно голой. Лифчики она не носила принципиально, позволяя высокой груди становиться предметом зависти дам и восхищения — кавалеров. А трусики-бикини остались лежать возле бассейна, где Тина загорала.
Филип подхватил любовницу на руки и бросил на кровать. Всем телом навалился сверху и вжал в мягкий матрац.
— Я так хочу тебя, Тина, — его мягкий баритон ласкал и обволакивал теплом. — Не могу больше ждать ни минуты.
Тина широко развела бедра, требуя не медлить. Голос отказал ей, но ее тело точно знало, что ему требуется.
Шумно вздохнув, Филип сжал одной рукой бедро любовницы, а другой направил себя в ее влажное лоно. Протиснулся внутрь на сантиметр и замер, растягивая удовольствие.
Тина закинула ноги ему на бедра и прикусила пухлую губку. Ее распахнутые глаза молили о продолжении.
— Держись, детка, — предупредил Филип. — Сегодняшнюю ночь ты запомнишь надолго.
Сказав это, он секунду подождал, а потом вторгся в ее лоно. Его бедра задвигались в первобытном танце страсти. Тина извивалась и постанывала, и ее страстные порывы все сильнее распаляли Филипа. Он уже не мог сдерживать себя и был близок к разрядке.
Тина царапала его спину ноготками и тяжело дышала. Впивалась пятками в ягодицы Фила и выгибалась навстречу, стремясь обострить свои ощущения…»
«Боже, какая же счастливая эта Тина», — я едва не разрыдалась от зависти. Ну, где в наше время найти такого страстного и нежного любовника, неужели все лихие ковбои и бесстрашные пираты остались в прошлом?..
Дрожащей рукой я перелистывала страницы и мысленно представляла себя на месте Тины. Разумеется, на мне было красное платье от «Карден», сценический макияж и бриллиантовое ожерелье (мечтать — так мечтать).
На месте главного героя я попеременно представила всех своих бывших, но они не тянули на отведенную им роль. И на помощь мне пришло воображение. И вот передо мной стоит Филип: двухметровый красавец-брюнет… нет, пусть будет блондин! С голубыми глазами, чарующей улыбкой и ямочкой на волевом подбородке.
И вот сильная рука Филипа коснулась моей груди, решительно сжала ее, ввергая меня в трепет. Я затаила дыхание, ожидая продолжения. Вторая рука любовника легла на мой живот (совсем плоский в моих мечтах), скользнула вниз и замерла. Филип приподнял густую бровь, словно спрашивая разрешения продолжить. Вместо слов, я с тихим стоном прогнулась в спине в отчаянной попытке дать выход растущему желанию.
Мой бок коснулся горячей поверхности плиты. Я отпрыгнула в сторону и подозрительно повела носом. Искоса взглянула на завтрак и выключила конфорку. Вместо яичницы на сковороде шкворчали обугленные головешки, а вся кухня заполнилась едким дымом.
Вот как можно так замечтаться? Еще не хватало устроить в квартире пожар. А все Филип со своими ухаживаниями.
Тетка Таня снизу усиленно забарабанила по батарее. Не соседка — ищейка.
— Бегу! — громко крикнула я, и стук прекратился.
В распахнутое настежь окно ворвался влажный ветер. Белая в красный горох занавеска надулась, как затейливый парус на корабле из детского сна. На улице матерился и шваркал метлой дворник.
Я зябко поежилась и обхватила себя руками. Досчитала до десяти и закрыла окно: что же это за бабье лето такое? Вторую неделю идут дожди, но запасы воды в небесных колодцах все никак не иссякнут.
Подгорелые яйца так прилипли к сковороде, что отскрябать их не удалось даже с помощью металлической губки. Я схватила испорченную посудину и затолкала в помойное ведро. С огорчением признала, что список расходов придется дополнить новым пунктом.
— Растяпа безрукая, — ругала я себя, доставая из холодильника еще четыре яйца. На этот раз придется варить, а не жарить. — Ишь, тепла захотела, солнца и парня. Какие бабы, такое им и лето.
Неудачный для меня любовный роман я закинула на холодильник — подальше от жадных до зрелищ глаз и воспаленного долгим воздержанием мозга. Не помогло. Перед глазами все еще стоял обнаженный Филип и умоляюще протягивал ко мне руки.
Потому после завтрака я не отправилась в гипермаркет, как собиралась прежде. Запастись продуктами еще успеется. Да и брести по продрогшему городу и толкаться в переполненном метро с продуктовыми пакетами в руках — то еще удовольствие. В последний раз в борьбе за сидячее место я потеряла шоколадку, несколько яблок и чувство собственного достоинства, когда шлепала домой в порванных колготках. Не сомневаюсь, что та проворная тетка нарочно цепанула меня своей расшитой стразами сумочкой.
Полная предвкушения, я залезла в шкаф и достала любимое платье. Провела ладонью по тонкому шелку, прикрыла от удовольствия глаза. Струящаяся ткань была прохладной, и в то же время очень нежной, как прикосновение пера ангела.
Идти мне никуда не хотелось, но почему бы просто не покрасоваться перед зеркалом? Похвастаться собой, любимой, и не помечтать о приватном свидании с Филом.
Я скинула теплый халат, пижаму с изображением Дональда Дака. И втиснулась в роскошную обновку. Шелк скользнул по телу и заключил мой стан в ласковые объятия. Я вздрогнула, представив на месте бездушной ткани ладони Филипа. Окончательно осмелев, скинула с себя хлопчатобумажные трусики и ловким жестом запихнула их под кровать.
Ощущение раскованной неги пьянило лучше бокала игристого вина. Я подошла к зеркалу и улыбнулась своему отражению. Плевать, что молния не сошлась на спине, и при каждом вздохе грудь норовила выпрыгнуть из тесных оков. Красота требует жертв, и в моем случае — немалых.
В довершение ко всему я распустила волосы, и они золотистой лавиной рассыпались по плечам. Шикарно! Что там Мерлин Монро, когда есть такая шикарная дама, как Варвара Иванова.
— Жди меня, Фил, — пропела я и отправила своему отражению воздушный поцелуй. — Скоро я буду готова.
В который раз наплевав на предупреждение соседей, я врубила музыкальный центр. Поставила диск Уитни Хьюстон. О, да! Эта старушка знает, как поднять настроение. Ее проникновенный голос похож на необузданный ураган страсти.
Мурлыча себе под нос слова песни «I Wanna Dance With Somebody», я приступила к нанесению боевого раскраса. Отправиться на охоту за мужчиной мечты я вознамерилась в полной боевой готовности. Как ракета — дерзкая и неотвратимая.
«О, я хочу танцевать с кем-то.
Я хочу ощутить чей-то жар».
Тональная основа легла на нежную кожу и придала ей легкий оттенок загара. Пудра с блестками довершила начатое.
«Да, я хочу танцевать с кем-то,
С кем-то, кто меня любит».
Румяна оттенка спелой черешни подчеркнули высокие скулы и чуть скорректировали овал лица.
«О, я хочу танцевать с кем-то.
Я хочу чувствовать тепло с кем-то».
