Поездка домой предоставила достаточно времени для размышлений. Эта чертова дуэль с Ортегой застала меня изрядно врасплох. Ортега считался военачальником Красной Коллегии. Вполне вероятно, он уже бился на дуэлях. Черт, да может быть, даже с чародеями. Ну, у меня тоже имелся кое-какой боевой опыт, только он сводился к поединкам без правил. До сих пор мне удавалось если не силой, так хитростью выходить из подобных приключений победителем. В дуэли один на один не приходилось полагаться на смекалку, на умение искать преимущества в непосредственном окружении.
Поединок должен быть честный, так что, если Ортега сильнее меня, он меня убьет. Просто и ясно. Страх мой тоже был прост, как мычание. Прост и очевиден.
Я судорожно сглотнул, и пальцы, сжимавшие руль, побелели. Я пытался ослабить хватку, но ничего не получалось. Они слишком боялись, чтобы отпускать руль. Глупые пальцы.
Я вернулся домой, отодрал-таки пальцы от руля и обнаружил, что дверь в мою берлогу приоткрыта. Я дернулся в сторону – на случай, если тот, внутри, навел на дверь пистолет, и выставил вперед свой жезл.
– Гарри? – послышался из-за двери негромкий женский голос. – Гарри, это ты?
Я опустил жезл.
– Мёрф?
– Заходи, – сказала Мёрфи. Я посмотрел вниз и увидел в дверях ее побледневшее лицо. – Живее.
Я с опаской, проверяя на ходу свои обереги, спустился вниз. К некоторому моему облегчению, они оставались задействованы. В свое время я дал Мёрфи талисман, позволяющий проходить сквозь мою защиту – ей, и только ей одной.
Я шагнул в комнату. Мёрфи закрыла за мной дверь и заперла. Она уже растопила камин и засветила одну из моих керосиновыхламп. Я подошел к камину и присел у огня, фея руки и молча глядя на Мёрфи. Она напряженно постояла пару мгновений, потом подошла и остановилась у меня за спиной, глядя в огонь. Губы ее сложились в жесткую, нейтральную линию.
– Нам надо поговорить.
– Ну да, я довольно часто слышу подобные предложения, – пробормотал я.
– Ты обещал позвонить мне, как только узнаешь что-нибудь.
– Эй, не так быстро! Кто сказал, что я знаю что-нибудь?
– На прогулочном катере в Бёнем-Харбор обнаружен труп, и несколько свидетелей описали темноволосого долговязого мужчину, уехавшего с места преступления на разноцветном «фольксвагене-жуке».
– Секундочку...
– Это убийство, Дрезден. Мне плевать на конфиденциальность твоих отношений с клиентом. Люди гибнут.
Я стиснул зубы от досады.
– Я собирался рассказать тебе об этом. Поверь, у меня выдался действительно тяжелый день.
– Такой тяжелый, что ты даже не заявил в полицию об убийстве, свидетелем которого стал? – возмутилась Мёрфи. – Знаешь, а кое-где это расценивается как соучастие или укрывательство. Например, в уголовных судах.
– Ну, снова-здорово, – буркнул я. Пальцы против воли сжались в кулаки. – Я помню, как это у тебя получается. Врежешь по зубам, а потом арестуешь.
– Вот и стоило бы, черт подери!
– Блин-тарарам, Мёрф!
– Расслабься. – Она вздохнула. – Если бы у меня на уме было только это, ты бы уже сидел в машине.
– Ох... – Вся моя злость разом испарилась куда-то. – Тогда зачем ты здесь?
Мёрфи насупилась.
– Я в отпуске.
– Ты... чего?
Мёрфи упрямо дернула подбородком. Голос ее звучат немного непривычно, поскольку говорила она сквозь крепко стиснутые зубы:
– Меня отстранили от расследования. А когда я попыталась возражать, намекнули, что я могу выбирать между отпуском и выходным пособием.
Бред какой-то! Эти говнюки из полицейского начальства отстранили Мёрфи от расследования? С какой стати?
Мёрфи ответила на этот вопрос прежде, чем я успел его задать:
– Потому, что когда тело убитой в порту осмотрел Баттерс, он определил, что ее убили тем же оружием, что и того типа, которого ты видел вчера ночью.
Я даже зажмурился.
– Что?
– Оружие то же самое, – повторила Мёрфи. – Баттерс в этом полностью уверен.
Я повертел эту мысль в голове, пытаясь уловить логику.
– Мне сейчас не помешало бы пива. А тебе?
– Давай.
Я прошел в кладовую, взял пару бутылок темного стекла, откупорил их старой открывашкой и вернулся к Мёрфи. Та взяла у меня бутылку и подозрительно сощурилась:
– Оно теплое.
– Новый рецепт. Мак убьет меня, если услышит, что я подаю его темное холодным. – Я сделал большой глоток из своей бутылки. Нет, все-таки вкус Макова пива ни с чем не сравнить: богатый, чуть отдающий орехом, с приятным таким послевкусием... Можете сколько угодно шутить насчет этих мини-пивоварен. Мак свое дело знает.
Мёрфи сморщила нос:
– Фу. Вкус слишком насыщенный.
– Вульгарная американка, – фыркнул я. Мёрфи почти улыбнулась.
– Отдел убийств пронюхал про связь убийства в Италии с тем, что произошло у нас в окрестностях аэропорта, и этим – в порту. В общем, они подергали за нужные веревочки и заграбастали дело к себе.
– Как они узнали?
– Рудольф, – сквозь зубы процедила Мёрфи. – У меня нет никаких доказательств, но готова спорить, этот хорек подслушивал мой разговор с Баттерсом и сразу побежал ябедничать.
– Ты хоть что-нибудь можешь поделать с этим?
– Формально могу. Вот только в реальной жизни люди вдруг начинают терять – совершенно случайно! – докладные, рапорты и запросы. А когда я пытаюсь надавить, на меня уже давят по полной, – она сделала еще один сердитый глоток. – Я могу остаться без работы.
– Все это яйца выеденного не стоит, Мёрф.
– Не скажи. – Она нахмурилась и мгновение смотрела на меня в упор. – Гарри. Я хочу, чтобы ты отказался от этого дела. Ради твоего же блага. За этим я и приехала.
Я нахмурился:
– Минуточку. Ты хочешь сказать, тебя шантажируют – мной? Что за бред?
– Я не шучу, – буркнула Мёрфи. – Гарри, о тебе в нашем заведении идет дурная слава, так что далеко не все относятся к тебе хорошо.
– Ты это о Рудольфе?
– Не только о нем. И без него хватает таких, которые не хотят поверить в то, что ты не шарлатан. И потом, ты ведь и правда свидетель убийства. Тебя запросто могут убрать.
Можно подумать, моя жизнь и без того была слишком легкой. Я сделал еще большой глоток пива.
– Мёрф, мне плевать – коп, смертный ублюдок или нежить. Я не пойду на попятный только из-за того, что какому-то громиле не нравится то, что я делаю.
– Я не громила, Гарри. Я твой друг.
