Я даже не пытался скрыть гнев.
– Пьете – ли – вы – кровь – у – детей ?
– Так безопаснее всего. Чем шире охват... скажем так, доноров, тем меньше угрозы представляет это для каждого из них.
– Вы ошибаетесь. Мы слишком отличаемся друг от друга. – Я встал. – Вы причиняете боль детям. Спасибо за пиво.
– Дрезден! – Ортега повысил голос. – Не отвергайте мое предложение с такой легкостью.
– Предложение превратить меня в кровососущего монстра, находящегося у вас в вечном рабстве? С какой стати мне соглашаться?
– Но для вас это единственный способ остаться в живых, – сказал Ортега.
Я почувствовал, как гнев сменяется слепой яростью, и оскалился в угрожающей усмешке.
– Не вы ли говорили, что жизнь не сводится к простому выживанию?
Выражение лица Ортеги тоже изменилось. Всего на мгновение я увидел злобу, надменную гордыню и отчаянную жажду крови. Он быстро совладал с эмоциями, но они продолжали слышаться в его голосе:
– Что ж, будь по-твоему. Я убью тебя, чародей.
Это звучало убедительно. Это изрядно пугало меня. Я повернулся и зашагал к выходу.
– Я подожду на улице, – сказал я, не обращаясь ни к кому конкретно, и вышел на февральский мороз.
По крайней мере так никто не удивился бы тому, что я весь дрожу.
Глава восемнадцатая
Долго ждать не пришлось. Дверь за моей спиной отворилась, и вышел Кинкейд. Он не сказал ни слова – просто сел во взятый напрокат седан и уехал. Следующим вышел Ортега. К тротуару подъехал черный лимузин. Ортега отворил дверцу салона и помедлил, повернувшись ко мне.
– Я питаю уважение к вашим принципам и мастерству, Дрезден. Однако эта ситуация – дело ваших рук, и я не могу позволить, чтобы она продолжалась и дальше. Мне жаль.
Я не ответил, глядя, как он садится в машину. Черт, ведь все, что он сказал – до последнего слова, – соответствовало истине. Ортега действительно более всего заботился о защите своих людей... ну, не людей, а сородичей-монстров. Да, на текущий момент счет в матче Дрезден – вампиры был явно не в пользу первого...
И если бы вампиры проделали такое с Белым Советом, не уверен, что мы реагировали бы на это так же спокойно и рассудительно.
Красные габаритные огни лимузина Ортеги не скрылись еще за поворотом, когда из дверей таверны вышел Томас и приятельски помахал мне. Роста в Томасе чуть меньше шести футов, так что он почти на голову ниже меня. Зато наружность у него сногсшибательная, и – что бы я там ни говорил про его прикид – на нем все смотрится замечательно. Сетчатая рубашка, которую он надел на голое тело, добавляла рельефности его мускулатуре.
Ну, у меня торс тоже ничего, но не настолько рельефен. В такой рубашке, как у него, я производил бы довольно жалкое впечатление.
– Что ж, все оказалось довольно просто, – заявил Томас. Он достал из кармана пиджака пару черных водительских перчаток и принялся картинно натягивать их. – Впрочем, насколько я понимаю, помимо этой дуэли, в городе открыт сезон охоты.
– С чего это вы так решили? – поинтересовался я.
– Какой-то тип с внешностью профессионального наемного убийцы таскался за мной с самого моего прилета вчера. Меня уже начал раздражать зуд промеж лопаток.
Я огляделся по сторонам.
– А сейчас он тоже здесь?
Томас блеснул белозубой улыбкой.
– Нет. Я представил его моим сестричкам.
Из всех вампиров Белая Коллегия ближе всего к людям – и, возможно, поэтому самая уязвимая. Они питаются не кровью, а психической энергией, жизненными силами в чистом виде. Чаще всего они совращают тех, кем питаются, высасывая жизнь во время физического соития. Если парочка Томасовых сестер познакомилась с преследовавшим его наемным убийцей, тот вряд ли будет представлять для кого-либо угрозу. Я ухмыльнулся.
– Возможно, это из ортеговых людей, – сказал я. – Он нанял целый выводок таких, чтобы они убрали моих знакомых в случае, если я не соглашусь на дуэль.
– Что ж, это все объясняет, – согласился Томас. – Не могу сказать, чтобы Ортега меня слишком любил. Возможно, из-за не самых почтенных компаний, с которыми я тусовался в прошлом.
– Ну, спасибочки. И как вы, черт возьми, оказались у него в секундантах?
– Это папочкино чувство юмора, – хмыкнул Томас. – Ортега ведь ему предложил быть секундантом. Типа в знак солидарности Красной и Белой Коллегий. А мой милый папочка вместо этого нашел у себя в семье паршивую овцу.
– То бишь, вас, – кивнул я.
– C'estmoi, – подтвердил Томас с галантным легким поклоном. – Создается впечатление, что папочка специально надеется на мою смерть.
– Славный пример отеческой заботы, – согласился я. – А как поживает Жюстина?
Томас поморщился:
– Она в Арубе – вот как она поживает. Собственно, я и сам там пребывал до тех пор, пока громилы папочки Рейта не выдернули меня сюда.
– О чем вы там договорились насчет дуэли?
Томас покачал головой:
– Не имею права рассказывать. Это положено делать Широ. В смысле, с формальной точки зрения мы с вами по разные стороны фронта.
Я тоже поморщился и покосился в сторону, куда скрылась ортегова машина.
– Угу.
Томас помолчал немного и вздохнул:
– Он намерен убить вас.
– Знаю.
– Он опасен, Гарри. Хитер. Мой отец его боится.
– Он бы мне даже нравился, – признался я. – Это ободряет – когда кто-то пытается убить меня открыто, в лицо, а не посылает дюжину крученых мячей и не стреляет в спину. Нет, почти приятно биться в честном бою.
– Конечно. В теории.
– В теории?
Томас пожал плечами:
– Ортега остается живым уже почти шестьсот лет. Если играть по правилам, такое не получается.
– Судя по тому, что я слышал, Архив не одобрит никакого мошенничества.
– Мошенничеством это считается только в том случае, если его поймают за руку.
Я нахмурился:
– Вы говорите, кто-то рассчитывает на то, что его не поймают за руку?
Томас сунул руки в карманы пиджака.
– Я ничего не говорю. Я вовсе не прочь увидеть, как вы надерете ему задницу, но уж в чем я, черт возьми, уверен стопудово – так это в том, что не буду делать ничего такого, что привлекло бы внимание ко мне.
– Вы хотите принимать участие, не участвуя. Умно.
Томас закатил глаза.
– Ну, банановую кожуру я вам под ноги кидать не буду, но и помощи от меня тоже не ждите. Все, чего я хочу, – это чтобы схватка была честной, а потом вернуться в мой домик у пляжа. – Он достал из кармана ключи от машины и повернулся в сторону стоянки.
