— Ничего, что обратилась на «ты»? — примирительно спросила я.
— Так даже лучше, — не смутился Сандро. — И не скрывай своих эмоций, это нормально.
Я задумалась, неотрывно глядя на итальянца. Но свое лицо он то и дело закрывал камерой, чтобы сделать новый снимок. И каждый раз, когда слышался щелчок, он улыбался. Озаренное вспышкой, его лицо становилось по-мальчишечьи милым, теряло отстраненное выражение.
Странный он. Сидит рядом с молодой девушкой и даже не пытается заигрывать, да и разговор у нас не клеится. А я-то, наивная, считала себя букой. Но скоро мне надоело молчать.
— Могу я спросить?
Он кивнул и сделал новый снимок. В тусклом свете заходящего солнца призрачными звездами блеснули его глаза.
— У тебя почти нет акцента, — начала я. — Ты часто бывал в России?
Кажется, мой вопрос не понравился Сандро.
— Моя мать была русской, — признался он спустя пару минут. — Сперва она учила меня языку. Когда ее не стало, я продолжил заниматься самостоятельно — в память о ней. Да и язык красивый, образный.
Я порадовалась: все же человек, так трогательно рассказывающий о матери, не может быть маньяком. На лице Бруни отобразилась такая искренняя тоска, что мне захотелось его пожалеть. Как-то утешить.
— Прости, — растерянно пробормотала я. — Если тебе тяжело об этом разговаривать, то найдем другую тему. Хочешь?
Снова щелчок камеры и вспышка. Робкая улыбка и быстрый взгляд в мою сторону. Такой пронзительный, что мне стало не по себе. Не то от смущения, не то от желания броситься в объятия этого зажатого, но такого чувственного мужчины. Да что со мной происходит?
— Ты не такая, как девушки до тебя, — сообщил мне Сандро. — Они любили рассказывать о себе, просили подарки, но никогда не спрашивали. Мое прошлое их не интересовало.
«Так они и не были сотрудниками спецслужб, — ужаснулась я про себя. — И наверняка больше заботились о том, чтобы хорошо получиться на снимках. А не выпытывали информацию».
— Расскажи мне о своей работе, — попросила я, усаживаясь поудобнее. — Почему тебя так манит к местам катастроф и как удается прибыть на место раньше жертвы?
Бруни изменился в лице. Кажется, я поторопилась с вопросами и была слишком прямолинейна. Как говорит Николаич, раньше времени вынула из рукава козырь. И попалась.
— Прости, но я не люблю обсуждать эту тему, — заявил Бруни, делая новый снимок. — Вообще не люблю разговаривать.
— А как же ты общаешься с другими людьми? — удивилась я и подалась вперед.
— С ее помощью, — он предъявил свою фотокамеру. — Выражение лица, поза, походка — все это выражает чувства человека лучше, чем тысяча сказанных им слов. А главное, ее информация всегда правдива. Камеру обмануть невозможно.
Он говорил о камере, как о живом существе. Может, у итальяшки крыша съехала от одиночества?
— И что же выражают мои снимки? — поинтересовалась я.
И затаила дыхание. Вообще-то я плохо получаюсь на фотографиях, даже представить трудно, что скажет профессионал. Да еще и международного масштаба.
Сандро положил камеру на столик и попросил:
— Закрой глаза.
Он сказал это так нежно, с возбужденным придыханием, что мне стало жарко. Но я не спешила выполнять все его прихоти.
— Зачем? — спросила и уставилась на свои колени.
— Не бойся, я не причиню тебе зла, — уклончиво ответил Сандро. — Закрывай. Доверься мне.
Ага, легко сказать. Как можно верить тому, кого считают чуть ли не дьяволом во плоти. Как иначе объяснить его странное поведение и стремление посещать места катастроф.
И все же я закрыла глаза. Услышала, как Сандро поднялся с места и подошел ко мне. Сердце забилось чаще, а по телу прокатила теплая приливная волна предвкушения. Мой нос уловил приятный, мускусный аромат мужского парфюма.
Сильные и нежные ладони легли мне на веки. Сандро стоял сзади, и его теплое дыхание касалось затылка. Длинные пальцы исследовали мое лицо, прошлись по шее и легли на плечи. Сандро стал массировать мне спину, и я чуть было не застонала от счастья.
Его прикосновения совсем не походили на те, что я чувствовала утром. Все движения были выверенными и очень возбуждающими. Но в то же время Сандро не переходил границу и не позволял себе вольностей. Только массаж. И проникновенный голос, шептавший мне комплименты:
— Ты гораздо сильнее, чем тебе кажется. Твоя воля может сравниться разве что с твоей красотой. Ты можешь выдержать любой удар и не сломиться. Как оливковая ветвь, ты гибка, прочна и прекрасна.
Хотелось взять обратно свои слова о его отстраненности и холодности. А еще расцеловать Бруни за сказанное, еще никогда мне никто не говорил таких слов. Больше никогда не стану называть его итальяшкой. Кем бы этот мужчина ни оказался в действительности, в умении расположить к себе женщину ему не откажешь.
От моих плеч невероятные ладони Сандро переместились к лопаткам и принялись растирать их круговыми движениями.
— Тебе нет нужды скрываться от посторонних взглядов и прятаться, словно улитка в панцире предрассудков, — меж тем продолжал он. — Ты можешь и должна быть другой. Смелой, искренней и страстной. Безразличной к чужому мнению.
Я впитывала его слова, как впитывает ссохшаяся земля первые дождевые капли, и таяла от прикосновений. Вдыхала аромат его духов и не смела открыть глаза, чтобы ненароком не прервать волшебство момента.
Еще несколько минут — и я сама бы попросила Сандро взять меня. Мое тело словно стало легким и невесомым, купаясь в таких непривычных и восхитительных ощущениях. Словно перенеслось в другую реальность, где не действуют законы притяжения.
Подушечками больших пальцев он очертил мои ушные раковины, и я словно взорвалась. И не думала, что там есть эрогенные зоны. Воистину говорят, что женщины любят ушами.
Слабый стон, больше похожий на всхлип, слетел с моих губ. Я прогнулась в спине, приоткрыла веки и не сразу сообразила, где нахожусь. Вокруг мерцали тысячи ярких всполохов, похожих на меленькие звезды. Неужели Сандро и вправду перенес меня на небо?
Раскрыла глаза шире, но видение исчезло. И показалось, будто слышу довольное шипение — точно на раскаленную сковороду упал брусок сливочного масла.
— Мне нужно идти, — выдал Сандро. Голос его вновь стал сухим и словно бы равнодушным.
— Куда? Зачем?! — Я почувствовала себя ребенком, лишенным сладостей в рождественскую ночь. — Что-то случилось?
— Меня зовут, — коротко бросил он, повесил на шею фотоаппарат и направился в сторону гаража.
Я поднялась и обхватила себя руками. Внезапно стало так холодно и одиноко, как не бывало давно. Кровь все еще неслась по венам с бешеной скоростью, а плечи ощущали прикосновения Сандро.
