Я недовольно поморщилась. Такой план прогорел. Мне-то хотелось, чтобы Сандро занимался со мной. А самостоятельно… вряд ли осилю.
— Пособие, конечно, хорошо, — в моем тоне явственно прозвучали недовольные нотки, — но с учителем дело пошло бы куда как лучше. Может, ты все же выкроишь время позаниматься со мной, а?
Сандро задумчиво почесал затылок.
— Разговаривать я могу на обоих языках, а вот учить… — протянул он. — Даже и не знаю, что сказать
Я молитвенно сложила руки и посмотрела на него, как кот в моем любимом мульте «Шрек»:
— Скажи «да»?!
— Ну разве женщине можно в чем-то отказать, если она так мило просит, — сдался Сандро.
Он сделал снимок, запечатлев на память довольнющую меня.
— Тогда первый урок, — бросила я, прежде чем он успел сбежать к своим фотографиям. — Что значит слово «рагацца»?
— Девушка, — улыбнулся Сандро. — А «белла» значит — красивая.
Я запрокинула голову и рассмеялась так, будто меня пытали щекоткой.
— Что такое? — воскликнул Сандро. — Разве это смешно?
— Конечно нет, — утирая слезы рукавом, произнесла я. — Не поверишь, но слово «рагацца» очень похоже на русское «курица». Когда ты впервые его произнес, мне стало немного обидно.
Теперь смеялись мы оба. Приятно было видеть Сандро таким — веселым, жизнерадостным. И пусть мне пока не удалось выполнить основное задание, с второстепенным я справилась на отлично. Пусть и не так, как планировалось изначально.
Сандро тяготило одиночество, ему хотелось иметь друга, заботиться о ком-то. Но вместо комнатной болонки он получил бездомную дворняжку — меня. Побитую, но добрую и ласковую. И, похоже, ему и самому это пришлось по вкусу.
Покидал мою спальню он с видимой неохотой. Но прежде пообещал, что будет заглядывать так часто, что я не успею соскучиться.
Сытая и довольная, я приняла таблетку обезболивающего и, уютно устроившись в постели, задремала. А проснулась, только когда ко мне вошла Симона.
Эта добрая женщина держала в руках вазу с белыми лилиями и улыбалась во все тридцать два зуба.
— Буон джорно! — поприветствовала она, ставя букет на столик. — Коме стай?
Мне показалось, что она осведомилась о моем самочувствии. Или что-то в этом роде. Да и какие еще вопросы можно задавать прикованной к постели больной?
— Одну минуточку, — я потянулась за разговорником.
Пролистала страницы, ища нужные фразы. Сильно растягивая слова, ответила, что со мной все хорошо. А после спросила, что значило ее предупреждение.
В ответ Симона указала на мою ногу. Что-то произнесла, покачивая головой.
Я снова зашуршала разговорником. Разумеется, перевести точно ее фразу не удалось. Но, кажется, Симона утверждала, что она предвидела мою травму.
Мне стало интересно расспросить эту женщину об ее способностях. Но выходило плохо. Жестикуляция Симоны и блеск в ее глазах и то давали больше представления о том, что она говорит. Со словами дело шло туже.
С полчаса коверкая язык, я вызнала совсем немного. Симона рассказала что-то о снах, которые она видит после того, как побывает у Сандро. Это происходило и в Италии, и здесь, в России. Но вот что странно: не все из них сбывались. Потому она редко рассказывает о них знакомым.
Кажется, эти сны — своего рода предупреждение о том, что может случиться. И я настолько приглянулась Симоне, что она решила предупредить меня. Пусть и слишком странным способом.
Когда она ушла, я еще долго сидела в кровати и «переваривала» услышанное. И чем больше размышляла, тем сильнее убеждалась: все дело в таинственных «друзьях» фотографа. Эта мысль не давала покоя. Она, как червь, поедала меня изнутри.
Чтобы хоть немного отвлечься, я включила телевизор. Потыкала тростью по кнопкам переключения каналов и остановила свой выбор на «Вечерах на хуторе близ Диканьки».
Действительно, а почему бы и нет? Самый тот фильмец в моем состоянии.
У меня, как ни странно, этот фильм всегда ассоциировался с Новым годом, подарками и ожиданием чуда. И вот сейчас, наблюдая за прекрасной игрой актеров, я вспоминала детство, юность, подруг и бывших знакомых. Черно-белый экран помигивал и изредка рябил, но звук не пропадал.
Но чем больше я погружалась в воспоминания, тем четче различала посторонние шумы. Словно назойливый комар жужжал над моим ухом. Это раздражало и злило.
Я сделала звук телевизора громче, но слуховые галлюцинации не исчезли. Пришлось заткнуть уши и притвориться, что ничего подозрительного не происходит.
— Ну нет, друзья-товарищи, вам не удастся выгнать меня с виллы, — объявила я незваным гостям. — Убирайтесь-ка вы обратно в кабинет и прячьтесь в папках с фотографиями. Там ваше место.
Но они не ушли и стали безобразничать сильнее. Но мне тоже не занимать упорства: я стала тихонечко напевать любимую мелодию, силясь заглушить чужое жужжание.
Но на этом чудеса не закончились. Теперь нечто странное стало твориться с экраном телевизора. Будто кто-то острым ножом срезал верхнюю часть изображение и наложил слои друг на друга. И панночка-Мызникова уже прохаживалась не по дощатому полу, а кружилась в воздухе. По моей спальне.
Я закрыла глаза. Запела громче, потом закричала — так, что самой заложило уши.
Стало легче. И только я хотела расслабиться, как кто-то сильно потряс меня за плечи. Пришлось замолкнуть и разлепить веки.
— Девушка, девушка, что с вами?!
Спортивного телосложения парнишка в форме охранника выглядел таким испуганным, что мне стало его жаль.
Глупо улыбнувшись, я поправила челку, бросила взгляд на телевизор: экран не горел. Все, отработал раритет.
— Все нормально, — голос мой, вопреки утверждению, все еще подозрительно вибрировал. — Так… скучно стало, вот и ору. А ты кто?
Нет, ну не признаваться же, что я сумасшедшая. Слышу шумы и вижу то, чего нет. Чего не должно быть… Уж лучше притвориться хулиганкой.
Парень опешил. Отошел к двери и потер ладонями бледное лицо.
— Я охранник, Петр, — смущенно пробормотал он. — Дежурил под вашими окнами. Как приказал Бруни, владелец виллы. Услышал ваш крик и пришел проверить, все ли в порядке.
Подтянулась на локтях, ослепительно улыбнулась. Я ж вроде как фотомодель, надо соблюдать «легенду».
— Спасибо, ты меня почти спас, — объявила и поправила сползшее с груди одеяло. — Вернее, спас бы, если что-то случилось.
— Ага, — охотно поддакнул Петр.
Как же приятно услышать родную речь после долгих мучительных переговоров с Симоной. Если бы и в охрану Сандро нанимал итальянцев, клянусь, я бы не выдержала.
— Если у вас все хорошо, то я пойду, — хотел распрощаться Петр.
