— Постой, — окликнула я, — не вынесешь из комнаты телевизор? Он сломался.
Петр недоуменно пожал плечами, но возражать не стал. Но стоило ему подойти к телевизору, как экран заморгал и как ни в чем не бывало продолжил показ фильма.
— Выруби его из розетки, — попросила я. — Все равно не буду смотреть.
Охранник послушно потянулся к вилке, но телек точно сбесился. Стал сам переключать каналы, а из розетки повалил дым.
Но Петр не растерялся, схватил с кровати мою трость и с ее помощью обесточил сумасбродное чудо техники. А после присел рядом со мной и, вытаращив глаза, спросил:
— Что это сейчас было?
— Проводка гнилая, — брякнула я первое, что взбрело в голову. Налила в стакан воды и протянула бедолаге: — На вот, попей. Отдышись.
Сандро
Ради безопасности и удобства Надежды ему пришлось нарушить несколько своих правил. Прежде он никогда не позволял людям подолгу жить рядом с ним. С одной стороны, такое затворничество его устраивало. С другой — он попросту отвык. От людей, от необходимости отвлекаться от работы.
Теперь каждый раз, выглядывая из окна, Сандро фотографировал пейзажи и непременно натыкался на кого-то из охранников. С хозяином виллы здоровались, задавали вопросы, пытались вести дружеские беседы, и ему волей-неволей приходилось отвечать тем же.
Но ради Надежды он готов был и не на такие подвиги. Делал все, чтобы угодить ей, предвосхитить любое желание.
И это не лучшим образом сказывалось на работе. Сандро все меньше времени уделял снимкам и пленкам, и все чаще искал причину, чтобы заглянуть в спальню Надежды. Ему нравилось, как она улыбается, как с удовольствием ест то, что он приготовил. А ее смех — дивная музыка для его заскорузлой души.
В Сандро словно пробудился после длительной спячки неисправимый романтик. Он-то и вынудил позвонить работникам и предложить кому-то из женщин поухаживать за Надеждой. Как бы Сандро ни хотелось все делать самому, он прекрасно осознавал, что его подопечная скромна и довольно стыдлива.
Симона согласилась тотчас. Хотя от нее Сандро меньше всего этого ожидал: ей тяжелее всех давалось долгое пребывание рядом с ним и его друзьями. После этого Симону тоже посещали кошмары.
— Тебе настолько понравилась Надежда, что ты готова ради нее терпеть плохое самочувствие? — спросил Сандро у Симоны. — Ты тоже видишь в ней нечто особенное.
— Она хорошая девушка, — рассмеялась та. — Но помочь я хочу не столько ей, сколько тебе. Можешь поспорить, но рядом с ней ты становишься другим. Более мягким и спокойным.
И Сандро не стал возражать. Надежда стала вспышкой света в его серой жизни. К ней он испытывал привязанность, какую, как считал, испытывать не умеет.
Больше того, в нем вдруг пробудились собственнические чувства. Услышав, как в ее спальне разговаривает другой мужчина, Сандро точно с цепи сорвался. Хотелось немедленно ворваться и разорвать соперника в клочья. И останавливала только возможная реакция Надежды на такую выходку.
Сандро, как охотничий пес, сделал стойку на закрытую дверь и прислушался к разговору.
Глава 13
Надежда
Моя благосклонность пришлось Петру по вкусу. И он решил немного развеять скуку беседой. Не скажу, будто он оказался интересным собеседником, но на безрыбье и охранник — сказочник.
Мы мило болтали, а меж тем Сандо решил проведать свою «пациентку». Он раскрыл дверь в мою комнату, и улыбка медленно сплыла с его лица. Глаза цвета ртути стали черными, как море в грозу.
— Дио порко! Что здесь происходит? — набросился он на Петра.
Со злости, видать, позабыл русский. Или ему просто приятнее ругаться на итальянском. Привычнее.
Охранник вскочил с постели, встал перед работодателем по стойке смирно. И, глотая половину слов, сбивчиво пояснил:
— Девушка кричала… Я пришел. Хотел телевизор. Забрать, а он того…
Сандро посмотрел на меня. Боже, да он, никак, ревнует. Вот теперь видно — настоящий итальянец. Зрачки сузились, губы плотно сжаты, из ушей, того и гляди, пар повалит. Не мужчина, а атомная бомба.
— Ты его пригласила?..
Я разрывалась между желанием немного помучить этого обычно неприступного Цербера и не дать ему выместить свой гнев на ни в чем не повинном парне. Выбрала все же второе.
— Телевизор ни с того ни с сего вспыхнул. Я испугалась и стала кричать. Петр услышал и прибежал на помощь. Вот и все.
Сандро с досады притопнул, сделал снимок охранника. Он так долго смотрел на него через объектив фотокамеры, что я испугалась, как бы не навел на бедолагу порчу. С него станется.
— Петр, значит… — прошипел Сандро. И добавил еще несколько фраз на итальянском.
Для того, чтобы перевести, мне не нужен был словарик — и так ясно, обзывается. Странный тип. Сначала хотел отослать меня прочь с виллы, а теперь приревновал чуть ли не к столбу. Или то, что происходит вдали от него, не считается?
— Между прочим, если бы ты не сидел в заточении в своем кабинете, то тоже услышал мой крик, — как можно мягче заметила я.
Не хватало еще раззадорить горячего итальянца настолько, чтобы он полез в драку. Достаточно на вилле одного калеки.
Сандро скис. Кажется, мой словесный укол достиг цели.
— Так я это… пойду? — Петр решил воспользоваться ситуацией. — Мне обход пора делать.
Он посмотрел на наручные часы и постучал по ним пальцем. Ага, додумался сюда электронику притащить. Нет, милый, тут такие вещи быстро скукоживаются. Плавали, знаем.
— Иди, — очнулся Сандро. — Спасибо за помощь.
Петр ушел, облегченно вздохнув. Еще бы, кому захочется расставаться с престижным местом работы из-за пугливой девчонки типа меня. А ведь мы с ним просто болтали. Ничего лишнего.
— Ты всех моделей так ревновал или мне повезло? — все же съязвила, не сдержалась.
Я-то ожидала, что фотограф начнет оправдываться, говорить, что у него и в мыслях такого не было. Просто за меня испугался и бла-бла-бла…
Но нет, Сандро, как всегда, удивил.
— Я итальянец, не забывай, — выдохнул он. Кажется, стал отходить от приступа подозрительности. — Мой отец был настолько ревнивым, что проверял все чеки из магазинов, в которых мама делала покупки. Не потому, что скуп. Он сверял время, указанное в чеках, с тем, сколько мама отсутствовала. И очень сердился, если она, не предупредив, забегала к подруге на чашечку чая.
— Наверное, твоей маме это очень не нравилось… — подметила я.
— Ничего подобного, — возразил Сандро. — Мне кажется, она иногда специально задорила отца, требуя подтверждения его чувств. После бурных, но вполне миролюбивых выяснений отношений родители надолго запирались в спальне. Я раньше думал, что дерутся, потому что выходили они красные, со сбившимся дыханием. Но потом, когда стал старше, догадался, в чем дело.
