А вот с платьем для открытия выставки пришлось повозиться. Почти все приглянувшиеся мне вещи не могли скрыть мою ногу. И тогда одна из девушек принесла брючный костюм, в который я влюбилась с первого взгляда. Строгий и элегантный, роскошного бирюзового цвета, он выгодно подчеркивал достоинства моей фигуры и надежно скрывал недостатки.
— Его словно специально для меня шили, — не сдержала я восхищения.
— Каждая вещь Валентино — произведение искусства, — подтвердила одна из девушек. — И для каждой особенной вещи обязательно находится особенная клиентка.
— Особенная… — шепотом повторила я и блаженно прикрыла глаза. Так много в этом слове.
Пока я обновляла гардероб, Сандро о чем-то беседовал с владельцем бутика. Разумеется, на итальянском. Один раз с уст Валентино слетело слово «илюминацион», что значит «прозрение». А после Сандро сказал: «Они это умеют». Судя по всему, этот дизайнер был знаком с таинственными «друзьями» Сандро. И мне до жути захотелось вызнать подробности.
Этим-то я и занялась по дороге на виллу. Устроившись на переднем сидении фиата, сделала вид, будто рассматриваю пейзаж за окном. И, как бы между прочим, спросила:
— Ты делал снимки этого модельера?
— Да, — признался Сандро, — но на тот момент он еще не был знаменитостью.
Сказал и замолчал. Но судя по улыбке — прекрасно понял, насколько раззадорил мой интерес. И ждал, пока пристану с дальнейшими расспросами.
— А кем был? — не сплоховала я.
— Просто человек, запутавшийся, как мотылек, в паутине жизни. Слишком хрупкий, чтобы выдержать. Но чересчур ответственный, чтобы отгородиться от проблем и послать все и всех.
— Он тоже был на грани самоубийства? — предположила я. — И выдержал.
— Да. — Сандро повернулся ко мне и подмигнул. — Совсем как ты. Такие случаи крайне редки и потому особенно ценны. Именно они заставляют меня верить в людей и продолжать жить.
Дальше мы ехали молча, размышляя каждый о своем.
А вечером я решила устроить пир души и тела. Надела ужасающе развратное боди, которое продавщица обозвала «секси-оберткой для сладкой конфетки», темные чулки, чтобы прикрыть свою больную ногу. Сделала макияж и укладку. Накинула легкое платье, больше походившее на пеньюар. И в таком виде спустилась к Сандро — помогать с ужином.
Увидев меня, он замер. Не отрывая восхищенного взгляда, сделал снимок, после чего глаза его заблестели, как путеводные звезды. И вели они неизменно в койку.
— Ты с каждым днем все хорошеешь, белла, — восхищенно протянул он.
— Стараюсь, — небрежно обронила я.
И повела плечиком так, чтобы легкое одеяние сползло с него.
Сандро приподнял одну бровь и сделал вид, будто у него заболело сердце:
— Если ты продолжишь в том же духе, то ужина не получишь. Я просто не в состоянии буду готовить.
Услышать такой комплимент из его уст было необыкновенно приятно. Но больше слов говорил взгляд: страстный, обожающий. Горячий как южное солнце.
Я проплыла мимо него и заглянула в кастрюльку, где кипели макароны. То есть паста — Сандро таки вынудил меня запомнить это слово. И полюбить.
— Тебе помочь? — проронила я.
Но вместо того, чтобы взяться за нож, потянулась к рубашке Сандро. Расстегнула верхние пуговицы, положила ладонь ему на грудь, запутав пальцы в курчавых жестких волосах. Когда только успела стать такой смелой? Помнится, с Игорем все было совсем по-другому. С ним бы я не отважилась на такую вольность. Всегда ждала, пока он подойдет первым.
Сандро глубоко вздохнул. Обнял за талию и прошелся губами по шее, заставив блаженно прикрыть глаза.
— Если ты продолжишь в том же духе, то я, пожалуй, откажусь от ужина, — мой ответ походил на обещание.
Да и как можно думать о чем-то еще, когда рядом такой мужчина. Он для меня — самое вкусное, самое изысканное блюдо. Стоит его увидеть, как колени подкашиваются, а пальцы начинают ныть от желания прикоснуться.
— А что у тебя тут? — спросил Сандро, заметив, что я прячу за спиной одну руку.
— Небольшой подарок, — выдохнула я. — Тебе.
Я протянула ему упаковку носков. Ну да, помню, в «Красотке» Джулия Робертс подарила галстук. Но вот беда, мне этот предмет мужского гардероба совершенно не знаком. Не то что повязать правильно, даже в руках никогда не держала.
А носки — совсем другое дело. Тут я практически профи.
Правда, когда я вручила их Игорю на именины, он страшно негодовал. И пообещал подарить мне сковородку. А я что? Согласилась. Мне кажется, из рук любимого мужчины даже полевая ромашка дороже тысячи роз.
— Ты вспомнила обо мне, когда выбирала себе одежду? — Сандро произнес это так, будто считал необычным.
— Ну да, — призналась я, с сожалением отлипнув от его груди.
Приготовилась выслушать длинную речь а-ля «ты купила себе целый ворох одежды, а мне только носки».
Но Сандро, как всегда, удивил:
— Ты и не представляешь, как я польщен.
Бросила на него нерешительный взгляд: не издевается ли? Но нет, кажется, вполне серьезен.
— Это всего лишь носки, — пробормотала в ответ. — Тратить твои деньги и покупать что-то более серьезное я не решилась. Да и не хотела покупать то, что ты не будешь носить. А носки… их не жалко и выбросить, если придутся не впору.
Он притянул меня и поцеловал в щеку.
— Ни за что не выброшу, хотя с размером ты не угадала, — сказал, тепло улыбнувшись, и одарил меня восхищенным взглядом. — Итальянки никогда не покупают мужьям одежду, только в редких случаях. Да и те девушки-модели, что приезжали до тебя, тоже не горели желанием меня баловать.
Его признание удивило. Как все же я далека от мира богемы. Но это играет мне на руку.
Ужин снова был поздним, а секс — великолепным. Наконец-то мне удалось избавиться от ставшего ненавистным гипса и сделать то, что давно собиралась. Я скакала на Сандро верхом, как заправская наездница. Сжимала его затянутыми в чулки коленями, ласкала языком, губами и руками, не пропуская ни миллиметра его восхитительного тела. Ему же оставалось лишь поощрять меня стонами, комплиментами и ласковыми поглаживаниями.
Испытав всю силу страсти, я упала на его грудь и замерла, не в силах шевелиться и разговаривать. А он водил ладонями по моей спине, успокаивая и возвращая в реальность.
— Вот бы провести так остаток жизни… — позабыв об осторожности, прошептала я. — В объятиях друг друга.
Сандро напрягся, его руки замерли на моей пояснице.
— Ох, белла… — выдохнул он. — Тебе со мной не ужиться… Поверь, это очень тяжело.
Вот он и сказал главные слова. И четко обозначил намерения. Он не собирался связывать свою жизнь с моей. Мне не следует привязываться к нему настолько, чтобы окончательно потерять голову.
