И я пустилась в долгий и путаный рассказ о дарах деревенских грядок. А после уговорила Сандро купить целую корзину яблок, домашний сыр и спелую клубнику. Возможно для него, итальянца, это не самый правильный перекус. Но для меня — вкус детства.
Мы подъехали к берегу реки, и, разместившись на заднем сидении машины, устроили пикник. Сыр не понравился Сандро, а вот клубнику он поглощал с удовольствием, особенно из моих рук.
— Ты здесь недалеко жила? — спросил он, зачерпывая, по моему примеру, пригоршню мелких ягод из пластикового ведерка. — Неплохое место, и река красивая. Чистая.
— Тут недалеко детдом, — ответила я, — там и воспитывалась. А сюда приходила, когда обижали, или просто посидеть, подумать. Давно тут не бывала, но место узнала сразу. Так странно.
— Ничего странного, — возразил Сандро, — место, где ты провел детство, прочно врезается в память. Но я редко бываю в доме, где жил с родителями. Слишком тяжело.
— А я своих вообще не помню. Меня младенцем нашли в мусорном контейнере. Бомж какой-то подобрал, замотал в тряпку и принес в детдом. Жаль, что имени своего так и не назвал, даже поблагодарить не смогу. Да и жив ли он, кто знает…
Воспоминания давались мне с трудом. Вообще-то сложно признавать, что от тебя избавились, как от ненужного хлама. Хорошо хоть, в ведре не утопили, как котенка.
— Возможно, это и к лучшему, что ты не знала родителей. Так проще о них не думать. — Сандро притянул меня к себе и стал баюкать, как ребенка.
— Маленькой я мечтала их найти, — признания буквально срывались с моих губ, — думала, опомнятся. Вернут, приласкают. Потом поняла, что это бесполезно. Смирилась, что ли. А теперь и знать не хочу их. Ты прав, так проще.
Сандро провел пальцем по моим губам, собирая с них капли клубничного сока. За пальцем последовали губы. Слившись с ним в поцелуе, я позабыла о прошлом и вообще, кажется, ненадолго выпала из реальности.
Одна его ладонь переместилась на мою талию, вторая принялась ловко расстегивать блузку. Утешающие объятия грозили перерасти в бурную страсть.
— Постой, давай не здесь. — Я прервала поцелуй и высвободилась. — Тут есть одно замечательное место. Идем, покажу.
Я выпрыгнула из машины и поманила Сандро за собой. Он вылезал нехотя, но, как истинный джентльмен, не возражал даме. И только морщился, поглядывая на холодный прибрежный песок.
Глупенький, подумал — я заставлю его кувыркаться прямо тут, на пляже. Нет уж, я не настолько экстремалка.
— Ты не переживай так, — коротко хихикнула, — для обнимашек есть места поудобнее. Там сухо и уютно.
Я привела его в заросли ив. Там было мое тайное место. Сюда я убегала, когда было плохо, и сидела тихо, как мышка. Пока слезы не высыхали и не возвращалось желание жить.
В густом переплетении ветвей скрывалась беседка, сколоченная из досок и прутьев. Наверняка ее смастерил какой-нибудь заядлый рыбак. Сколотил, а после забыл о ней. А может, и не забыл. Но я ни разу не видела, чтобы сюда пробирался кто-то, кроме меня.
— Похоже на жилище речной феи, — пошутил Сандро, протягивая ко мне руки. — Давай-ка проверим, не появился ли у тебя рыбий хвост вместо прекрасных ножек.
И он пощекотал меня под коленом — пришлось хлопнуть по руке.
— Никаких хвостов и прочих ненужных атрибутов, — отрезала я. — Хватит с меня того, что так надолго заковали в гипс.
В беседку почти не проникал свет, длинные гибкие ветви умиротворяюще шуршали пожухшими листьями. Этот дивный шум казался мне музыкой — симфония осени родом из детства.
Закрыла глаза, прислушалась. Как давно я здесь не была… и не думала, что соскучилась. По этому шороху, по полусвету, по горьковатому запаху ивовой коры, смешанному с ароматом прогретой поздним солнцем земли.
Но теперь все изменилось. Это больше не уголок тоски и тяжелых дум, а место, где обитает счастье. Ведь я здесь не одна. А вместе с Сандро.
Идея пригласить сюда Игоря возникала не раз. Но я отчего-то стеснялась, боялась, что бывший парень меня высмеет. Сочтет глупой и сентиментальной. От Сандро я не ожидала подобного. Он, как истинный художник и просто тонко чувствующий человек, сумел меня понять.
Он улыбался и восхищенно осматривал мой тайный уголок. Вглядывался в переплетение ветвей и жмурился, когда солнечный лучик пробирался в душистое убежище. Он поднял свой фотоаппарат и собрался сделать снимок, но я его остановила:
— Нет, пожалуйста, не делай этого… — Почему-то не хотелось, чтобы это место сохранилось на снимках. Только в зрительной памяти.
— Почему? — насторожился Сандро. — Обещаю, эти фотографии не попадут на выставку. Я оставлю их себе, на память.
Я болезненно поморщилась. Сандро задел меня за больное. Разве не понимает, как его слова ранят…
Положила ладони ему на плечи, заглянула в глаза:
— Сделай для меня одну вещь, пожалуйста.
— Все что хочешь, белла. — Он провел кончиками пальцев по моей щеке, заправил за ухо длинную прядь волос. — Ты сейчас так хороша… Я не посмею тебе отказать.
— Оставь камеру в машине, — я рискнула озвучить сокровенную мысль. — Хочу, чтобы здесь были только мы.
Я и не знала, что Сандро может бояться. Он замолчал и напрягся, совсем как в тот день, когда забыл камеру в спальне. Неужели он и шагу без нее сделать не может?
— Я положу ее здесь, возле входа, — он решился на компромисс. — Такой вариант тебя устроит?
Ну, не то чтобы… но пришлось согласиться.
— Хорошо, — разрешила я, — пусть будет так.
Он аккуратно положил свою драгоценность на траву и направился ко мне, как слепой, ища руками опору. Я присмотрелась и заметила, что глаза его действительно закрыты. Любопытство пересилило страх, я и решила воспользоваться ситуацией:
— Ты ведешь себя так, будто ничего не видишь без камеры.
— Я и не вижу, — выдохнул он.
Прижал меня к себе так тесно, что я едва не задохнулась. Покрыл поцелуями все, до чего сумел добраться: лицо, шею, плечи, снова лицо… Руки его бесстыдно легли на мои бедра, рождая во всем моем теле предательскую слабость.
— Ты не ответил, — едва не теряя сознание от нахлынувшей страсти, попеняла я.
— Потом, — шепнул он. — Сэй иль грандэ аморэ дэлла миа вита.
Желает он, видите ли, считать меня любовью всей своей жизни. И при этом совершенно не хочет делиться тайнами. Я попробовала было отстраниться и обидеться. Но предательское тело отказывалось подчиняться доводам рассудка, плавилось и таяло под горячим дыханием Сандро.
— Сэй тутто чё кэ вольё, — я тоже научилась красивым фразам и не отставала.
Но говорила истинную правду. Сандро — и правда все, чего я только хочу. И разум мой капитулировал перед мощью взаимной страсти.
