— Тебе легко говорить…
Сергей бросился к ней. Обхватил ладонями ее лицо и приподнял, вынуждая смотреть в глаза.
— Мне нелегко, — проговорил полным сочувствия голосом. — Я тоже чувствую себя виноватым, тоже сомневаюсь. Но знаю, что идти на уступки шантажистов — не выход. День, прошу тебя, дай мне один день. И я найду Виктора, из-под земли достану. Я люблю его как родного сына…
— Он и есть твой сын — сказала Ольга безжизненным голосом.
Так много раз она представляла себе, как признается. Рисовала в воображении картины, подыскивала подходящий момент. Предугадывала реакцию Сергея. Теперь же сообщила как данность.
От неожиданности Сергей выпустил лицо Ольги и вцепился в поручень кровати, точно боялся упасть.
— Что?.. — проговорил изумленно. — Мы… тогда, в квартире… И ты только сейчас говоришь мне об этом?!
Ольга уронила голову на руки и глухо протараторила:
— Прости, знаю, что дура… Знаю, что виновата… Кругом виновата. Перед тобой, перед сыном… Но ты и твои люди — вы не сумеете…
— Прекрати! — приказал Сергей, останавливая сбивчивую речь Ольги. — Мы все исправим. Вместе.
Последнее слово он произнес умоляющим тоном.
— Не получится… — Ольга повторяла это, как заводная кукла.
— Тебе просто страшно, но ты должна верить! — потребовал Сергей. — Не выполняй требования шантажистов.
Попытался обнять Ольгу, но она отбросила его руки.
— Отвези в суд, — не попросила, а приказала. — И никому не рассказывай о моем решении. Я не хочу, чтобы Виктор пострадал из-за моего упрямства.
Сергей все же попытался ее вразумить.
— Это не упрямство, Оленька, а чувство долга. Не совершай поспешных действий. Нужно все обдумать, обсудить…
— На это нет времени, — отрезала Ольга. — Неизвестно, где они держат Виктора. Вдруг ему плохо, холодно?..
Развивать мысль она не стала. Поднялась и, кивнув в сторону дороги, заявила:
— Поехали!
— Сначала послушай! — теперь требовал уже Сергей. — Виктор не открыл бы ворота незнакомцу. У меня есть подозрение, что в деле Никитиной замешан кто-то из работников суда. Не исключено, что это сама Героида. Или Денис, твой помощник. Все они знали твоего… нашего сына. И он доверял им, понимаешь?
Ольга посмотрела на Сергея как на сумасшедшего. Покачала головой и уверенно заявила:
— Они честные, порядочные люди. Виктора могли заставить открыть ворота — уговорами, угрозами, жалостью… Да чему годно! Ты же знаешь, он наивный и доверчивый мальчик…
Сергей сложил руки на груди и прищурился.
— Почему ты так уверена, что твои коллеги не могут оказаться причастными к похищению? — спросил с легким оттенком сарказма. — Не потому ли, что работают в престижном заведении, носят деловые костюмы и выглядят респектабельно? Почему так легко отметаешь мою версию?
— Я не сужу людей по внешности, — недовольно буркнула Ольга.
— Неужели?! — воскликнул Сергей.
Неуступчивость Ольги, ее нежелание слушать и сотрудничать довели Сергея до белого каления. Конечно, мать, у которой похитили ребенка, имеет право буйствовать. Но кто-то же должен воззвать к справедливости.
— Говоришь, что не судишь людей по внешности, а меж тем приклеила ко мне этикетку «зэк», едва увидев наколки. Поверила незнакомцу, сообщившему о моей отсидке.
— А что бы ты подумал, будь на моем месте?.. — выдохнула Ольга.
От всего, что на нее сегодня обрушилось, кружилась голова. Перед глазами замельтешили радужные разводы, а спина покрылась липким холодным потом.
— Сам не знаю, — примирительным тоном сообщил Сергей. — Но это сейчас не главное. Поговорить о прошлом и выяснить отношения мы еще успеем. А сейчас давай посидим и обсудим всех сотрудников суда. Я уверен — моя версия верна.
Ольга вновь опустилась на кровать и прошептала:
— Что ты хочешь, чтобы я рассказала?
— Мне нужен полный список тех, с кем контактировал Виктор. Кому доверял и кому мог легко открыть ворота. Так будет гораздо проще выйти на след похитителей.
— Хорошо, — сдалась Ольга. — Я расскажу. Но после ты отвезешь меня в суд. Пусть каждый из нас делает то, что может.
Разговор продлился до поздней ночи. И ближе к утру, как настоящая шпионка, Ольга пробралась в свой кабинет. Извлекла из сейфа дело Николаевой. Долго пролистывала, размышляя над тем, как поступить.
Подняла взгляд и наткнулась на портрет президента. Тот смотрел на нее точно с укором, подозревая, что она собирается сделать.
— Прости, но так нужно! — не спасовала Ольга.
Вырвала из дела несколько листов, скрутила в трубочку и подошла к рабочему столу. В ящике лежала зажигалка, оставленная в наследство прежним владельцем кабинета. Ольга все собиралась выбросить вещицу, но, видно, предчувствовала, что пригодится.
Щелчок, и рыжее пламя хищно облизнулось, предвкушая поживу. Ольга поднесла изъятые документы к огню.
Но так и не смогла уничтожить улики. Затолкала их в сумочку и направилась к кабинету Героиды — сдаваться.
Председатель сидела за рабочим столом и рассеянно теребила ониксы на шее. Несмотря на ранний час, выглядела так, будто смертельно устала. Темные мешки под глазами и следы расплывшейся туши, не накрашенные губы, впалые щеки…
— Здравствуйте, Героида Станиславовна, — растерянно поздоровалась Ольга. — С вами все в порядке?
— Здравствуйте, Оленька, — вымученно улыбнулась председатель. Взмахом руки указала на кресло: — Присаживайся, можешь налить себе кофе — я, пожалуй, воздержусь, сердечко пошаливает. Берут годы свое…
Ольге стало неловко, под строгим взглядом усталых глаз хотелось сжаться в комок и закатиться подальше в угол. И не говорить, зачем явилась.
— Берегите себя, — робко произнесла Ольга и уставилась на ониксы так, будто каждый из них был ядовитым жуком, готовым атаковать в любую секунду.
Героида протянула руку и приподняла подбородок подчиненной:
— А с тобой что? На тебе лица нет. Никогда не видела тебя такой расстроенной и неуверенной…
Ольга подавила тягостный вздох. Выходит, председателю еще не сообщили о пропаже Виктора. Конечно, ведь Сергей считает председателя возможным сообщником похитителей…
— Мне не хочется расстраивать вас новостями, но я должна, — решилась Ольга.
Героида приложила ладонь к груди, предчувствуя беду.
— Как знала… как знала… — прошептала едва слышно.
— Виктора похитили, — проложила Ольга и поморщилась от боли, пронзившей сердце. — Вчера вечером…
Глаза председателя налились гневом. И следа не осталось от бледности и усталости. Героида ударила кулаком по столу так, что подскочили папки, стопки бумаг и пустая чашка.
