— Вот и все, — сообщил мне Корбл. — Теперь тебе известны все тайны Вороньего лога.
Его наигранная веселость не обманула меня. Я видела, что ритуал вымотал его как морально, так и духовно. Даже руки слегка подрагивали от напряжения.
— Почему вы мне все это показали? — спросила я звенящим от напряжения голосом. — Что ждет меня теперь?
Корбл присел рядом, взял за руку. Тепло его большой ладони проникло сквозь тонкую ткань перчатки, расползлось по телу. Заставило моментально позабыть о страхах.
— За недолгое время ты стала частью нашей семьи, — произнес он, глядя на пляшущее пламя свечи, — потому имеешь право знать. С одной стороны — ты нарушила запрет и заслуживаешь наказание. С другой — могу представить, как тяжело находиться среди нас и пугаться, не понимая, что происходит. Теперь решай: остаться или вернуться к обычной жизни. Если уйдешь — дашь клятву жизнью, что не раскроешь тайну Вороньего лога. Останешься — получишь небольшую епитимью, согласно возрасту.
— Это наказание, что ли? — я заинтересовалась вторым вариантом. — И что значит «согласно возрасту»?
— Не могу же я заставить старушку питаться хлебом с водой или носить жесткое исподнее. Да и запрещать исполнять супружеский долг — не слишком действенная мера. Верно?
Вот теперь он очень походил на брата. Кажется, вгонять меня в краску замечаниями — их фамильная черта. И что мне ответить на подобные замечания?
— Вы правы, я слишком стара для этого. И все же не готова покинуть Вороний лог. Так что ищите подходящее наказание. Более действенное.
— Будешь стирать хозяйское белье. Неделю! — приказал Корбл таким строгим тоном, будто в ссылку отправлял. — Работать придется руками. И использовать хозяйственное мыло. Как ты уже, наверное, поняла — вороны довольно прихотливы в уходе. Служанки не любят это занятие и все время ругаются, чья очередь работать в мыльне.
Ну да, есть такое в замке. Но из всех придуманных мной наказаний стирка белья — самое незначительное. Можно сказать, и не наказание вовсе. Скорее поощрение. Если выбирать между тем, чтобы стирать белье или бегать по пустяковым поручениям Фреджи — я бы выбрала первое.
— Что, вытерпят твои тоненькие ручки подобное? — спросил Корбл, растирая мое запястье большим пальцем.
Этот жест показался мне слишком интимным. Не хватало еще разомлеть и совершенно забыть о конспирации.
— Вытерпят! — объявила я, отнимая руку. Поднялась и спросила: — Теперь мне можно уйти?
Корбл загадочно улыбнулся, задумался, рассматривая мой профиль. Я нервно сглотнула: неужели испытание не кончилось.
— Ступай, — разрешил Корбл. — И больше не появляйся в капелле, не смущай проклятых. Ты хоть и стара, но все же женщина. Рыцарям не пристало корчиться в муках и стонать, испытывая страдания — особенно в присутствии посторонних.
Я выбежала из госпиталя так быстро, как позволял образ Габи. Посмотрела вверх, на кружащих воронов. Кажется, они исполняли ритуальную песнь, прощались с ушедшим навсегда товарищем. И готовились и свои жизни отдать во имя жизни другого. Странная, пугающая цикличность соблюдается в Вороньем логе. И никто не знает, когда этому настанет конец.
Вернувшись в спальню хозяйки, я бросилась к вещевому мешку, на дне которого спрятала письмо сестры. И похолодела: кто-то явно покопался в вещах. Что-что, а склонность к идеальному порядку досталась мне от матери. Все вещи всегда лежали на своих местах, даже кажущийся бардак в косметичке был тщательно продуманной системой. Все под рукой, ничего не забыть, не потерять.
— Стоило сжечь письмо, — попеняла себе, выкладывая сердимое мешка на постели. — Все равно заучила слова наизусть.
В прекрасной памяти мне не откажешь. А вот излишняя сентиментальность подвела. Когда речь идет о спасении, не стоит думать о мелочах. Теперь оставалось гадать, кто раскрыл тайну старушки Габи.
Письмо обнаружилось на самом дне — почти там, куда я его положила. Но прилипший к нему рыжий волос намекал на названного гостя.
— Дьявол! — не сдержалась я. — Снова она…
Да кто же такая эта голубка? Почему так легко проникает в замок. Корбл сказал, что границы Вороньего лога тщательно охраняются. Сюда не пропускают никого без особой нужды. Следовательно, убийца сестры хорошо знаком хозяевам замка. А, возможно, и мне.
— Габи, ты тут?! Помоги мне переодеться!
Окрик Фреджи заставил всполошиться. Я наскоро затолкала вещи обратно в мешок, разорвала письмо на много мелких частей и ссыпала в карман. Вышла навстречу хозяйке и незаметно сожгла улики в камине. При этом сильно сомневалась, что в этом поступке остался смысл.
— Простите, не заметила, как вы вошли, — я принялась оправдываться.
Встала сзади хозяйки, расшнуровала тугой корсет. С каких пор она носит такие вещи? И на туфельках грязь, в руках букетик полевых цветов — кажется, Фреджа нашла нового спутника для прогулок. И я знаю, кто он.
— Сильно попало от Корбла? — в голосе хозяйки прозвучало сочувствие.
— Не очень, — призналась я. — Можно сказать, отделалась легким испугом. Ближайшую неделю буду работать в мыльне. Надеюсь, вы справитесь без меня.
— Вполне, — довольно заявила Фреджа. — А ты особенно не убивайся, пусть лучше на рубашках останутся пятна, чем руки пойдут мозолями.
Я вняла ее совету, но, в силу привычки, работала исправно. Большой проблемой стали перчатки: нельзя же стирать белье в них. Приходилось снимать и шарахаться от каждого шороха. Хозяева спускались в мыльню редко, чаще — просили принести воду для мытья наверх, в спальни. А вот горничные заглядывали чаще — то за водой, то за мылом, то просто поглазеть на наказанную.
Только поздно вечером меня оставляли в покое. И я пользовалась этим временем не только, чтобы закончить работу, но и поменять грим. Карманное зеркальце и плохое освещение стали сомнительными союзниками, но что поделать — выбора не было. К тому же за время, проведенное в Вороньем логе, я научилась перевоплощаться в старушку Габи практически наощупь, с закрытыми глазами.
В ту ночь я решила принять ванну. Неслыханное удовольствие и практически недоступная мне роскошь. Налила теплой воды в глубокий жестяной таз, придвинула к двери мыльни тяжелый короб со щетками и ковшиками.
— Боже, какая пре-е-елесть, — шепнула, погружаясь в теплую воду.
Потянулась за заранее приготовленной тряпочкой и куском мыла. Ну и пусть, что хозяйственное, зато пенится хорошо. И легко снимает стойкий макияж. Глаза щиплет безбожно — но это уже мелочи.
Послышались шаги. Кто мог бродить по замку поздно ночью? Джереон решил сделать обход? Или еще кому не спится?
Опасаясь быть узнанной, замоталась в простыню, схватила в охапку вещи и забилась в темный уголь мыльни. Дрожащими от нетерпения руками стала вытирать лицо. Но где там — так быстро не перевоплотиться в Габи.
