В обтянутом кожей сундуке полубогиня хранила дары, принесенные в те далекие времена, когда люди еще веровали в ее отца. Там, под потемневшей от времени утварью и ветхими тканями, покоилось старинное, покрытое красноватым налетом, стальное зеркало.
Милана бережно взяла его в руки и показала жениху.
— У меня только такое…
— Сойдет, — не отказался волхв.
Зажал булатную ручку в руке, поднес зеркало к книге так, чтобы на мутной поверхности отразились руны. Следуя внутреннему порыву, наложил ключ на призрачную копию текста.
Свершилось! Руны поддались прочтению.
«Все, что сокрыто от людских глаз, можно прочитать с помощью противосолони», — эти слова Миланы врезались в память волхва и не давали ему покоя. Поддавшись зову сердца, Богумир прочел отображенные в гексаграмме надписи, следуя против часовой стрелки.
То, что он сумел разобрать, не поддавалось описанию. Вся история мира открылась его взору.
Перемещая ключ, волхв упоенно листал страницы, вглядывался в замутненные надписи и не мог остановиться. Его пытливый ум въедался в строки, запоминал их наизусть. Одно перемещение гексаграммы приравнивалось к человеческой жизни, лист книги — к целой эпохе.
Богумир не почувствовал, как невеста потормошила его за плечо. Не услышал, как она тихо попрощалась и вышла из храма.
Змиулана исполнила долг: передала сокровище в надежные руки. Ей осталось дождаться момента, когда книга и волхв станут единым целым, неразделимыми напарниками и верными сообщниками.
У Миланы отныне другие заботы — зачатый в храме Яробор рос не по часам, а по минутам. На третьи сутки мальчик научился ходить, а на пятые вдруг расправил свои крылья и взмыл в небо.
Мать не удерживала Яробора — восхищенно наблюдала за сыном с земли, радуясь и ликуя. Во время полета пестрые чешуйки на теле мальчика отражали солнечный свет, и вслед за змеем над лесом поднималась радуга. Деревья пригибались, снесенные стремительным планированием Яробора; воздух стонал и выл, не в силах совладать с летуном.
Вместе с Миланой торжествовали и все жители поселения. Еще бы, у них появился могучий покровитель: властитель стихий!
К сосне, посаженной Богумиром, люди приносили хлеба, молоко и другие продукты. Каждый считал великим долгом задобрить малыша и уважить его деда.
Жизнь в общине налаживалась. Урожай созревал, и, казалось, сама природа радовалась, глядя на спрятанный от глаз посторонних мир.
И только Богумир три дня и три ночи подряд корпел над древней книгой. Не покидал стен храма. Не отрывался на сон и еду.
Когда же волхв выполнил задачу, он возвратился домой. Богумир не выглядел утомленным и обессиленным, напротив — был бодр и весел.
Он обнял невесту, поцеловал в светлую макушку сына. С удовольствием съел целый горшок щей.
— Ты уж извини, — смутилась Милана, — совсем я забегалась с переездом. Щи, поди, прокисли?..
Богумир прислушался к зову нутра, но ничего подозрительного в нем не выискал.
— Что в рот полезло, то полезно, — отшутился он и притянул невесту к себе. — Прости, что свалил все заботы на твои плечи. Сегодня же исправлюсь.
— Пустяки, — отмахнулась Милана. — Твое занятие гораздо важнее.
— Для меня нет ничего важнее вас с Яробором, — серьезно сказал Богумир. — И ради вашего будущего я готов на любой подвиг.
— Мы знаем это, — согласилась Милана и провела ладонью по серебряной шевелюре жениха. — Ты не забыл, что завтра наша свадьба?
Богумир выглядел опешившим, если не ошарашенным.
— Мне казалось, что я отсутствовал всего лишь сутки. Надо же, как быстро пролетело время…
Наступил седьмой месяц года. Вместе с ним пришло время Вересня — праздника осеннего равноденствия. Урожай собран, сено заготовлено, закрома полны мяса и рыбы — так почему бы не порадовать богов, предков и друг друга развеселыми песнями и хороводами?
На третий день празднования настал черед молодых испросить у покровителей благословения на брак. Облаченные в новые одежды Милана и Богумир явились в храм. Там их уже поджидал Безгнев и гости, которых оказалось столь много, что ворота святилища пришлось оставить открытыми.
Жрец взял Милану за руку и вручил ее Богумиру. Вознес хвалу богам и предкам-покровителям.
Обряд свершился. Безгнев пригладил длинную бороду и наказал Богумиру:
— Теперь ты муж, защитник семьи и ее покровитель. Одари же супругу лаской, прими ее душой и сердцем.
Богумир укутал Милану полой своего подвенечного платья, в знак опеки и заступничества. Затем поднял жену за локотки. Притянул к себе и крепко поцеловал, будто накладывая печать на ее уста.
Безгнев поднес молодым чашу с медом. Богумир и Милана трижды отпили из нее, а остатки выплеснули на жертвенный камень.
Молодой муж бросил опустевшую чашу под ноги. Трижды ударил по ней сапогом, приговаривая:
— Пусть так под ногами сгинут те, кто будет сеять меж нами раздоры!
Когда пара следовала из храма к накрытым столам, гости цеплялись за их рукава, стараясь разлучить. Но Богумир и Милана тесно прижались друг к другу, прочно сцепили руки. Нет ни в одном из миров такой силы, которая разъединит их.
Незамужние девушки, следовавшие за Миланой, во время пути запутали младой супруге волосы, сбили их в колтуны. Сколько терпения пришлось потратить Богумиру, чтобы разобрать пряди и вновь заплести косы — две, как и положено замужней женщине.
На голову Милане волхв набросил белое покрывало, а сверху — кику. Не утерпел и прижался губами к сливочно-белой шее жены.
Богумир не мог дождаться окончания свадебного пира, должного завершиться первой брачной ночью. Он не отводил взора от Миланы. Ловил каждый ее жест, каждый вздох.
А в это время Веста готовила супругам ложе. В достроенном накануне доме она настелила двадцать один сноп, чтобы разжечь страсть молодых. Сверху постелила перину, одеяло, а потом накрыла все это шкурой ласки. Поставила рядом кадки с медом, ячменем, пшеницей и рожью.
Взяла ветку рябины, обошла вокруг ложа три раза. Произнесла заговоры, испросила для молодых счастья.
Покончив с подготовкой, Веста любовно осмотрела преобразившееся помещение. Тайком вздохнула.
Довольная собой, вернулась она к гостям. Заговорщически кивнула молодому мужу.
Богумир поерзал на стуле и посмотрел на небо, — но солнце не вняло его молчаливой просьбе: оно и не думало клониться к закату.
Следуя древней традиции, новоявленные супруги ничего не ели и не пили. Зато вдоволь потешили гостей скромными, но долгими поцелуями. Богумир так старался, что к вечеру у Миланы заныли губы.
Приглашенные Мария и Александр громче всех аплодировали молодым. Решение Богумира отречься от прошлого и остаться в затерянном в тайге обиталище не удивило их. За короткий срок Тихомировы и сами прониклись уважением и любовью к общинникам.
