«Должно быть, это вторая его жена, — подумала Эльза. — Та, которую он нечаянно придушил. Та, которой не стоило дергаться лишний раз…»
— Я рада, что познакомилась с вами, — призналась Вера. Сейчас девушка, решительно шагавшая за матерью, вовсе не выглядела принцессой. Принцессам полагается быть томными и избалованными, Августа как раз была такой. А Вера была похожа на студентку, которая посещает какой-нибудь передовой научный кружок.
— И я тоже рада, — совершенно искренне ответила Эльза. — Может быть, мы с вами подружимся.
— Уверена в этом, — ответила Вера и хмуро добавила: — Вот мы и пришли. У Арканжело снова весело.
Августа, которая до этого молчала, добавила:
— Скоро сожгут еще что-нибудь.
Королева остановилась возле дверей в покои принца — оттуда доносилась музыка, и крепкий запах, проникавший из комнат, ясно давал понять, что господа не только пьют, но еще и курят дурманящие шарики опитума. Ее величество повела носом и понимающе качнула головой.
— Опитум. Только этого нам и не хватало.
Стража, стоявшая на карауле, шагнула в сторону, покосившись на королеву с полным одобрением. Ее величество толкнула двери и прежним стремительным шагом вошла в просторную гостиную — принцессы шагнули за ней, и государыня ахнула и тотчас же закрыла дочерям глаза ладонями.
— О Господи! — воскликнула она. — Арканжело! До чего ты докатился!
На Эльзу у нее рук не хватило — и Эльза увидела, как молодой красавец, должно быть, тот самый принц Арканжело, замер от удивления. В руках он держал изящную плетку, которой охаживал совершенно обнаженную девушку — и у принца, и у его партнерши во рту были самокрутки с опитумом. Девушка, похоже, совершенно не испытывала боли: хотя ее тело было исхлестано — плетка прошлась даже по самым нежным местам — девушка томно улыбалась.
— Ох ты ж..! — Арканжело выплюнул самокрутку и, подхватив с пола какое-то тряпье, кое-как прикрыл срам. — Матушка! Как неожиданно, право, я не…
— Девочки, вам лучше уйти, — королева развернула принцесс к дверям, но Августа и Вера, разумеется, никуда не пошли: они смотрели на перевернутые вверх дном покои с каким-то привычным любопытством, словно уже не раз видели такую картину и лишь прикидывали, до чего теперь дошел Арканжело. Королева прошла по гостиной, брезгливо глядя то на разлитое вино, то на остатки закусок на тарелках, и вдруг рявкнула так, что отдалось по всему дворцу:
— Что ты себе позволяешь!
Исхлестанная девушка от удивления села на ковер, словно наконец-то поняла, где находится, и кто с ней рядом. Арканжело смотрел на мать таким заполошенным взглядом, словно готов был провалиться со стыда. Он кутил не в первый раз, Эльза это прекрасно понимала, но, должно быть, мать впервые застала его без штанов.
— Ты — наследник короля! Посмотри на себя, на кого ты похож! Наркоман и алкоголик! Позор своего отца! — на лице королевы расцвели пятна гневного румянца. — Я жалею, что мы мало тебя наказывали в детстве, тебя следовало в ежовых рукавицах держать, чтоб не было вот этого! — ее величество гневно пнула бутылку — стекло жалобно зазвенело по полу. — Это позор и бесстыдство, Арканжело, и как жаль, что ты этого не понимаешь!
— Матушка, я… — только и смог проговорить Арканжело. Перед материнским гневом бабник и кутила тотчас же превратился в школьника, которого застали за поеданием варенья из буфета. Королева хотела было добавить еще что-то, но тут из-за дивана, залитого красным вином, донесся стон, и над мягкой спинкой показалась растрепанная седая голова.
Королева была права, рассказывая о том, как страдает ее племянник: Габриэль сейчас выглядел тяжело больным. «А ведь прошло всего два дня!» — с горечью и искренним сочувствием подумала Эльза. Привратник Смерти осунулся, под его потемневшими глазами залегли тени, а кожа обрела тот серый восковой оттенок, который Эльза видела у мертвецов.
«Она права, — подумала Эльза. — Мы должны все исправить».
— Ваше величество… тетушка… — простонал Габриэль. — Позовите врача…
И снова рухнул за диван. Королева прошла туда и, горестно вздохнув, сказала:
— Вы же понимаете, Эльза, я бы не обратилась к вам просто так…
Воспользовавшись тем, что мать отвлеклась, Арканжело подхватил с пола исподнее и, дав голой девице напутственного пинка, бросился в двери, спасаясь от родительского гнева. Девица подалась за ним с завидной скоростью. Эльза осторожно подошла к дивану и, заглянув за него, увидела, что Габриэль лежит на ковре среди выкуренных самокруток опитума. Пять, шесть… девять. Много, автоматически отметила Эльза, сердце может не выдержать.
— Габриэль, — позвала она. — Габриэль, это я, Эльза. Я здесь, с тобой.
Привратник Смерти открыл глаза и посмотрел прямо на Эльзу, но она готова была поклясться, что Габриэль ее не видит.
— Нарциссы называют короной мертвых, — отчетливо проговорил он. — Я не знаю, почему.
И снова закрыл глаза и замолчал.
Спальня медленно плыла по кругу. Запах нарциссов, легкий и ненавязчивый, мягко царапался в ноздри.
— Сейчас должно стать легче, — услышал Габриэль голос лейб-медика. — Вот, видите? Румянец уже появляется.
— Он ведь поправится? — а это уже ее высочество Вера. Габриэль не любил ее: девушка казалась ему слишком умной.
— Разумеется, ваше высочество! — с нарочитой веселостью откликнулся лейб-медик. — Завтра будет в полном порядке.
Вот в этом Габриэль сомневался: он сделал все, чтоб отравиться опитумом, а весь его скудный опыт в вопросах наркотиков говорил о том, что завтра еще придется лежать в кровати и не иметь ни крошки сил.
— Слава богу, — с искренним чувством промолвила ее величество. Габриэль вспомнил, как она склонилась над ним, и за ее плечом ему померещилось совсем другое лицо, которого просто не могло быть во дворце.
— Мы, наверное, пойдем, — Вера снова проявила ум, решив не надоедать больному. Габриэль подумал, что когда выплывет из нарциссовой тьмы, то обязательно скажет принцессе, что она хороший человек. Что у нее все будет так, как она захочет — впрочем, Вера наверняка это знала и без него.
— Я останусь, — устало сказал голос, который не мог здесь звучать, и никто не стал ему перечить.
— Да, разумеется, — согласилась ее величество. — Я пришлю вам служанку, распоряжайтесь ей полностью.
Потом Габриэль услышал шаги. Хлопнула дверь, а затем кто-то осторожно сел на край кровати и, помедлив, взял его за руку.
Прикосновение было обжигающим, словно удар плетью; Габриэль почувствовал, как живот и грудь от волнения стянуло в тугой узел. Этого не может быть. Эльза не могла сюда прийти, она слишком боялась Привратника Смерти, она всегда вздрагивала, когда Габриэль к ней прикасался, и сейчас ей попросту нечего было здесь делать.
Но она все-таки сидела рядом. Держала за руку. Мир словно остановился, сжался в одну точку, в которой была только Эльза на краю кровати, и больше ничего.
