— Я понял, каков ваш план, — сухо сообщил Бен. — Магда добавила детали… и могу сказать, что вы очень хитрый сукин сын.
Габриэль равнодушно подумал, что это ругательство можно воспринимать как комплимент.
— И в чем же мой план? — поинтересовался он, мельком подумав о красавице Магде, которая прячет идеальное лицо под фарфоровой скорлупой.
— Знаете, я недавно читал книгу о душевнобольных особого рода. О психопатах, — сообщил Бен, не притронувшись к кофе. Должно быть, подозревал, что Габриэль каким-то образом успел добавить в чашку яд. — И меня заинтересовало то, что в жизни и любви они действуют по определенной модели. Есть схема.
Габриэль понимающе кивнул.
— Да, об этом говорят криминалисты, — согласился он. — Преступники с душевными расстройствами придерживаются плана. Но как вы приложили эту схему ко мне и Эльзе?
Бен усмехнулся.
— Начнем с того, что вы обаятельны и богаты, — сказал он. — Вы таинственны. Разумеется, молодая и неопытная девушка почувствовала влечение — сильные мужчины всегда влекут. Но ваша жестокость ее отталкивала — и продолжает отталкивать. Эльзе страшно, и вы это видели, но шантажом заставили ее стать вашей любовницей. Вы понимали, что она никогда не отдаст человека на верную смерть. Ну а чтоб она не сопротивлялась, вы подсадили ее на крючок.
В груди почему-то стало холодно. Очень холодно. Габриэль с трудом сохранил невозмутимое выражение лица — зато Бен был возбужден. «Кто дергается — тот проиграл», кажется, так говаривал прежний Привратник Смерти.
— И что за крючок?
— Вы отпустили ее, — произнес Бен. — Вы дали ей все основания считать, что она свободна в своем выборе. Отпустили и принялись себя убивать — настолько нарочито и пугающе, что ваша тетушка отправилась к Эльзе. Вы бы, конечно, не покончили с собой, но все плохо, и вас надо спасать… а юные девушки очень любят спасать несчастных и заблудших. В той книге, которую я читал, эту часть схемы называли «Жена ссыльного». Посмотри, Эльза, до чего он дошел без тебя. Он один не сможет. Да еще и королева просит костоправшу — как тут сопротивляться? Так вы загнали крюк ей под ребро, теперь она уже не спрыгнет. Никуда не денется. Знаете, почему?
Лед охватывал Габриэля все крепче. На миг ему показалось, что он теряет способность дышать, и воздух вязнет в легких. Бен оказался умницей, он был удивительно прав.
— Не знаю, — откликнулся Габриэль. — Почему?
— Потому что у нее есть стыд и совесть. И она никогда не оставит того, кто нуждается в ней, — с горечью сказал Бен. — Теперь она ваша и никуда не денется. А вы еще и сахарку добавили, были с ней невероятно милым, пусть и скучали при этом. Просто ради того, чтоб Эльза думала, будто имеет для вас какое-то значение. Будто ее мнение что-то значит. Но все это лишь выгодная вам иллюзия, — Бен сделал паузу и сказал: — И думаю я только об одном… есть ли совесть у вас, господин ауф Вилберн?
Габриэль криво усмехнулся. Все его самообладание исчезло.
— Полагаю, вы прекрасно знаете ответ, господин ауф Перес, — произнес он, небрежно крутя в пальцах нож для масла.
— Я думал, что знаю. Но вчера вы самовольно изменили ход казни, и я начал думать, что во многом заблуждаюсь по вашему поводу. Возможно, вы не равнодушный и холодный убийца. Возможно, вы еще можете стать человеком.
Бен начал раздражать, как нудная зубная боль. Что бы ему не волочиться за Верой? Габриэль с удовольствием принял бы участие в счастливом устройстве их брака…
— Что вам нужно, господин ауф Перес? — устало спросил Габриэль, понимая, что проигрывает, и не имея сил все исправить.
— Оставьте Эльзу, — твердо сказал Бен. — Оставьте ее, дайте ей жить нормальной жизнью, а не балансировать на лезвии.
— Я ее люблю. А она меня.
— Это не любовь, — с прежней твердостью вымолвил Бен. — Это насилие. Вы скоро наиграетесь и выбросите ее вон. Где ваши жены, Габриэль?
Габриэль откинулся на спинку кресла и устало закрыл глаза. Интересно, как много Магда рассказала брату? И зачем? Неужели хочет, чтоб Бен тоже лежал под нарциссами? Это ведь совсем несложно устроить, причем сделать все так, что Габриэля никто не заподозрит.
И Эльза ничего не узнает.
— Уходите, Бен, — усмехнулся Габриэль. — Если бы Эльза хотела быть с вами, то она уже давно была бы. Я не держу ее.
Бен неприятно ухмыльнулся — так, словно видел Габриэля насквозь.
— Конечно. Шантаж смертью друга — это и есть «не держу». Вы прекрасно меняете тему, господин ауф Вилберн. Но Эльзе нужен человек, а не палач и манипулятор.
Габриэль сжал нож настолько сильно, что витая рукоятка вмялась в ладонь чуть не до крови.
— Всего доброго, — сказал он, собрав все силы, чтоб его голос прозвучал максимально вежливо и деликатно.
И Бен ушел, не подозревая, насколько близко был к собственной смерти. Некоторое время Габриэль задумчиво сидел за столом, представляя отрубленную голову Бена в корзине, а затем произнес:
— Человек… Интересно, как это можно устроить.
* * *
Магда пришла ровно в шесть вечера.
Глядя на гостью, которую охрана впустила в его покои, Габриэль думал о том, насколько легко женщина может изменить свою внешность. Маска была снята, седые волосы убраны под золотистый тюрбан, и девушка, севшая в одно из кресел, теперь ничем не напоминала пророчицу и целительницу, известную по всей стране. Сейчас, когда Магда была рядом, Габриэль понимал, что его замысел вполне может увенчаться успехом.
Эльза появилась ровно в полдень — ничего не говоря, она просто обняла Габриэля и уткнулась лицом в его плечо. Габриэль растерянно обнял ее и подумал, что Бен, возможно, прав. Возможно, Габриэль действительно безумен — каким ему еще быть при его работе? — но даже в безумии он не причинит Эльзе вреда. Это было самым главным.
— Ты человек, — услышал он негромкий, едва различимый шепот. — Ты не Привратник Смерти, ты человек…
Габриэль отстранил Эльзу от себя и, глядя в покрасневшее заплаканное лицо, ответил:
— Все хорошо, Эльза. Все хорошо. Король сейчас успокоится, и все разрешится.
Потом они сели рядом на диване, и Эльза призналась:
— Я очень испугалась, когда тебя увели. Я думала, что больше тебя не увижу.
Габриэль ободряюще улыбнулся. Снова обнял ее за плечи. Если то тепло, которое сейчас наполняло их, не было любовью, то что такое тогда любовь? Какая она тогда? И есть ли вообще?
— Я понимал, на что иду, — сказал Габриэль. Он старался держаться бодрее и уверенней, чтоб Эльза убедилась, что все в относительном порядке и перестала переживать. — Они заслужили смерть, и они ее получили.
— Ты все сделал правильно, — сказала Эльза, сжав его руку. — Ты меняешься, Габриэль. Раньше я видела в тебе… — она замялась, пытаясь правильно подобрать слова. — Просто механизм, который делает свою работу и не думает о ней. Но теперь ты другой.
