Когда мы наконец отправили его спать, Гаудиан удовлетворенно улыбнулся.
– К мальчику начала возвращаться уверенность, – заметил он.
Наш новый знакомый проспал двенадцать часов подряд. Когда он проснулся, я снова покинул дом, окончательно доверившись Гаудиану. В тот день мне надо было разобраться с делами, потому что наступило двадцать седьмое апреля. Я спустился вдоль берега фьорда в Хауге, нашел Юхана на месте и велел ему быть готовым отчалить завтра утром. Перед тем как проститься с моим шкипером, я спросил, какая, по его мнению, завтра будет погода. Юхан посмотрел на безоблачное небо, прищурился, пару раз потянул носом и объявил, что еще два-три дня погода не переменится.
– Но потом пойдет дождь, – прибавил он. – И поднимется ветер.
Когда я вернулся, Гаудиан встретил меня в дверях.
– Наш лорд выздоровел, – лаконично сообщил он. – И хочет с вами поговорить. Он смелый парень и справится с этой задачей.
Когда мы с Меркотом обменялись приветствиями, он сказал:
– Боюсь, вчера я вел себя неподобающе, сэр. Я был несколько взвинчен, и теперь мне стыдно за себя, потому что я всегда считал себя человеком сдержанным.
– Дорогой друг, – сказал я, – вы прошли через такое, что у кого угодно нервы не выдержат.
– Просто я хотел сказать, что, конечно же, сделаю то, о чем вы меня просите. Я просто обязан сыграть в эту игру. Этот несчастный мальчуган! И я отлично помню мисс Аделу Виктор – однажды я гостил в одном доме, куда и она была приглашена. Я вернусь на саэтер, как только вы скажете. Пожалуй, мне даже не терпится снова попасть туда. Обещаю изобразить такого законченного кретина, что доктор Ньюховер точно решит, что я у него на крючке. Единственное, о чем я попрошу, – позвольте мне поквитаться с ним, когда придет время. У меня с ним серьезные счеты.
– Даю слово. Мне кажется, сейчас вы поступаете, как истинный джентльмен. Ваш отец гордился бы вами.
– Ну что вы, – вспыхнул он. – Так когда начинать? Если можно, я хотел бы провести еще одну ночь в нормальной постели.
– Этого мы у вас не отнимем. А завтра с самого утра мы доставим вас к самым дверям вашей темницы. Как только увидите Ньюховера, начинайте бессвязно бормотать и делать вид, что не в состоянии объяснить, чем занимались все это время. Вам предстоят изнурительные пять недель, но придется сцепить зубы и терпеть. Повторяю: герр Гаудиан все время будет находиться здесь неподалеку, и когда придет время, вы получите от него самые подробные инструкции. Помимо того, на крайний случай я оставлю вам свой пистолет, спрячьте его как следует. Ньюховер вряд ли станет обшаривать ваши карманы. Конечно, лучше бы его не использовать, но вам будет спокойнее оттого, что у вас есть оружие.
Он принял пистолет с радостью, заявив:
– Это и в самом деле на крайний случай. А что касается Ньюховера, то когда придет время, я задам ему такую трепку, каких свет не видывал. И неважно, что он превосходит меня в весе фунтов на десять!
На рассвете мы разбудили лорда Меркота. И пока небо меняло цвет с сапфирового на бирюзовый, направились вместе с ним через луга к тропе, ведущей на Снаасен. Добравшись до плато, мы свернули с тропы и обошли саэтер с тыла. Но сперва как следует вываляли юношу в мокрых кустах, после чего лицо его покрылось грязными разводами, а во взъерошенные волосы набились мелкие веточки и пыль. Затем мы пожали ему руку и засели в зарослях можжевельника, чтобы проследить за «возвращением блудного сына».
Картина была поистине безотрадная: Меркот брел в холодной полутьме к дверям дома, едва волоча ноги. С ролью он справлялся просто изумительно: как бы споткнувшись от мнимой усталости, он тяжело навалился на дверь и, якобы собрав последние силы, постучал. Довольно долго никто не откликался, но когда дверь отворилась, молодой человек попятился, изобразив внезапный ужас. Истошно заголосил женский голос, призывая кого-то в доме, и тут же на пороге показался Ньюховер в домашнем халате. Он сгреб Меркота за плечи, с силой встряхнул, а тот повел себя в точности, как и полагалось бы всякому недоумку: закрыл голову руками и заверещал, как подстреленный кролик. Затем его втащили в дом…
Мне стало не по себе от того, что приходится оставлять молодого лорда в одиночестве на целых пять недель, но я утешился мыслями о том, что он в свое время сделает с Ньюховером.
Мы поспешно вернулись в коттедж Петера Бойера, наспех позавтракали и отправились в Хауге.
По дороге мы договорились с Гаудианом, что он будет сообщать мне телеграммами о любых здешних событиях, а я, в свою очередь, буду поступать так же. Когда наступит день освобождения, он должен будет отправиться в Снаасен и сделать с нашим доктором все, что угодно, лишь бы тот оказался не в состоянии в течение двух-трех дней связаться с Мединой. В Мюрдале их обоих будет ждать моторный катер, на котором они доберутся до Ставангера – мне хотелось, чтобы он сам посадил Меркота на английский пароход и проследил за ним до самого отплытия. Кроме того, я вручил Гаудиану вполне солидную сумму, поскольку у нашего лорда при себе не было ни пенни.
Мы не стали затягивать прощание и сразу отчалили. Я хотел поскорее добраться до Флаксхольма, потому что погода вызывала у меня сомнения. В последние дни дул только легкий западный ветер, то теперь он начал поворачивать к северу и становился все крепче. В фьорде, защищенном высокими стенами скал было еще довольно спокойно, но наверху, в особенности на северном берегу, ветер уже бушевал не на шутку, поднимая снежные вихри.
Постепенно становилось все холоднее, и я попросил Юхана прибавить ходу. Вскоре после полудня мы вышли из-под защиты скалистых берегов в залив, где уже поднялось ощутимое волнение. Ветер нес брызги дождя, казалось, вот-вот разразится настоящий ливень. Что поделаешь – обычный ненастный апрельский день, с такой погодой я не раз сталкивался в Шотландии во время ловли лосося, и если бы мне требовалось всего лишь пересесть на пакетбот в Ставангере, я бы вообще не волновался. Но для того, чтобы оказаться в Англии, у меня оставалось меньше двадцати четырех часов, поскольку завтра же я должен встретиться с Мединой. И еще меня тревожил Арчи Ройленс. Ждет ли он меня на острове, и сможем ли мы совершить перелет через все Северное море в такую погоду?
Наконец сквозь водяную пыль, которую срывал с гребней волн ветер, показалась береговая линия Флаксхольма, и когда Юхан уже собрался повернуть на юго-запад, к Ставангеру, я попросил его не менять курс и высадить меня на острове. Я сказал моему шкиперу, что там разбил лагерь один мой английский приятель, а через пару дней нас с ним подберет его яхта. Йохан, очевидно, решил, что я спятил, но тем не менее не стал спорить.
Пока мы приближались к острову, я не видел на плоском берегу никаких признаков жизни, если не считать бессчетное количество гаг и одинокую скопу, которая восседала на выступающем над линией прибоя камне, как геральдический грифон. Юхан направил катер в глубокую бухту с каменистыми берегами. Я выбросил на берег чемодан и рюкзак, простился со шкипером, щедро его отблагодарив, и провожал взглядом его суденышко, пока оно не скрылось из виду. Потом, чувствуя себя полным идиотом, подхватил свои вещи и, подобно Робинзону Крузо, зашагал вглубь острова.
