– Никогда не сердился?
– Было. Я тогда привязалась к его шраму на боку. Я же медик и в этом понимаю. А он начал меня, зачем-то, обманывать. Сначала я сама себе объясняла его поведение, конечно, выгораживая его перед самой собой. Потом недомолвок и мелкой лжи скопилось больше, и стала настойчивее допытываться у него правдивых ответов.
– Теперь-то тебе сказали в полиции, что у него были два заключения и друзья с тех времен.
– Я это и раньше знала. Только любила и таким. Что же теперь было делать, что сидел? А друзей он к нам не водил. Если и встречался с кем, то я об этом не знала, и никого не видела, никогда. Я нашла его фотографию. Мы с ним ездили в парк и катались там на аттракционах. Какой-то фотограф нас снял и предложил фото купить. Тогда эти карточки нам не понравились, и мы отказались. А когда… В общем у меня не осталось от него ничего на память. Я вспомнила про эти снимки, съездила в парк, нашла того парня… У меня теперь хоть его карточка останется. Хочешь взглянуть?
– Конечно. Симпатичный. И мне кажется, что веселым был твой Вадик.
– Так и было. У меня такое чувство, Галка, что он жив и где-то рядом. Ходит за мной по пятам, но не показывается.
– Как же так, Таня, ты же сама его нашла. Там, на даче. Еще мне рассказывала, как много было вокруг крови… Собственно, я и сама пятна видела, так что, представление имела, что там творилось.
– Все так. Но я чувствую.
– Не сходи с ума. Выпей чего-нибудь успокоительного. Ну, ты сама лучше знаешь, что в таких случаях принимают. У нас же ты медик, а не я.
– А как быть с вещами?
– Ты о чем?
– Я заметила, что некоторые вещи в моем доме иногда стоят не на своих местах.
– Это как?
– Обыкновенно. Я оставила стул на одном месте, а он потом оказался передвинут. И посуда. Мыла ее, уходя на смену. Поставила в сушилку. А когда вернулась, чашка оказалась влажной, как если бы ею только недавно пользовались.
– Уверена?
– Совершенно.
– Не замечала я раньше за тобой такой наблюдательности.
– Будешь тут… И потом, с кем поведешься, от того и наберешься! Разве, не моя близкая подруга занимается написанием детективов? Я все твои книги прочитала, сама знаешь.
– Одна из первых, это точно.
– Что же мне делать, Галочка?
– Разберемся мы с твоими подозрениями. А вещи и все такое, это на даче происходит или в квартире?
– Чувство, что Вадик рядом и за мной наблюдает, оно теперь со мной всегда. А вещи… это в квартире.
– Поехали сейчас к тебе. Посмотрим, что и как.
– А Вовка твой? Он же со мной беседу имел. Очень строгую. Велел к тебе не лезть.
– Что нам Вовка?! Подумаешь, сосед. Улики, правда, отобрал. Ну, да ладно. Поехали. Кому говорю?
Я была на своей машине, поэтому к ней домой подскочили одним махом. Татьяна принялась ходить по квартире и присматриваться, а я следовала за ней тенью и даже дыхание затаила, чтобы ни в коем случае не мешать и не спугнуть ее интуицию.
– Ну, как? – решилась, все же, уточнить, когда мы с ней сделали полный круг по квартире и очутились снова в прихожей.
– Сегодня ничего такого не нахожу, – созналась, посматривая на меня немного виновато.
– Ладно. Не удалось ничего подозрительного заметить, так это и ничего. Может, оно даже и к лучшему, – взглянула я на нее ободряюще. –Что дальше станем делать?
– Не знаю, – подруга как-то вся поникла, и мой бравый тон на нее не подействовал. – Я бы спать легла, оттого, что больше ничего делать не хочется. Да, рано еще, в это время никто не ложится.
– Не нравится мне твое упадническое настроение.
– Поверишь, все из рук валится, с тех пор как…
– Ну, это понятно… Только, смотри, за чистотой следишь, как никогда ранее. И это похвально.
– Какой там, все эти дни тряпки и веника в руки не брала. И что маяться, если все из них выпадает.
– Стоп! Сколько, говоришь, уборки не делала? Несколько дней?
– Не менее недели. Это было еще до того… а потом и вовсе, не до того стало.
– Интересно. Взгляни, Таня. У тебя же ни пылинки нет ни на тумбе в прихожей, ни на мебели в комнате…
Говоря все эти слова, я прошла к ней в спальню и провела пальцем по туалетному столику. Он был чистым. Потом мы с подругой уставились на разные пузырьки, тюбики, помады и просто всякие мелкие вещички, любимые женщинами. Они стояли и радовали глаз ровной шеренгой. У меня самой такого порядка в доме не наблюдалось, а уж Танькин стол мне видеть раньше доводилось.
– Как тебе картина?! – махнула я рукой, обводя всю спальню целиком. – То же самое я заметила и в другой комнате, и на кухне. Думала, что ты уборкой занимаешь себя, чтобы отпугнуть, так сказать, горестные мысли. Но раз ты говоришь… Постой, а под кроватью, как дело обстоит?
Недолго думая, я опустилась на колени, а потом и вовсе легла на живот, и поползла под широкую двуспальную кровать. Можно было не опасаться за одежду, кругом все было чисто убрано.
– Взгляни! – я вылезла наружу, встала на ноги и распрямилась. – На мне ни пылинки. Мне бы такую уборщицу в дом. Хоть раз в год бы приглашать.
– Галька! Я боюсь!
– Чего? – ее страх был не только в словах, он и на лице отчетливо читался, а еще, и это уже никуда не годилось, начал передаваться и мне. – Глупенькая! Кому ты нужна?
– Да. Только можно я у тебя сегодня переночую?
– Нет проблем. Только тебе тогда придется не просто переночевать один или несколько раз, а жить у меня постоянно.
– Ты думаешь?
– А как иначе? Если эту проблему не решить сейчас, то она сама уж точно не решится.
– Это ты сейчас что имела в виду?
– Не знаю точно. Только мне кажется, что нам надо выследить того, кто к тебе ходит. У кого есть ключи от твоей квартиры? Вспоминай!
– У меня. У родителей. У Вадика, были. И у тебя, Галка. Все.
– Я вне подозрений. Если и зашла бы, то обязательно прежде позвонила, а уж убираться…
– Да, согласна.
– Ты не помнишь, у… у тру… у Вадика полицейские обнаружили при обыске ключи?
– Нет. В смысле, не знаю. Была в таком состоянии, что и свои… в общем, не помню.
– Понятно. Можно было бы Вовке позвонить, да он ведь сейчас прицепится, как клещ.
– Не надо. Он мне грозил, если тебя опять в это дело втяну…
– Тогда что станем делать?
– Были ключи, не были ключи… Все равно кто-то ко мне проникает. Ведь так?!
– С этим не поспоришь. И нам надо его засечь, поймать и обезвредить.
