– Так радуйся. Согласись и веселись, во сколько ты мне обошлась.
– Не получается. Потому, что, как раз, я тебе досталась даром. Ну-ка, давай сюда третий по счету рисунок. Вот! Разве я не отдалась тебе уже со всей страстностью? Смотри сюда. Только попробуй сказать, что не ты довел меня до этого состояния. Что же теперь получается? Что плачу тебе дважды!
– Не кипятись. Тоже предлагаю посмотреть на этот самый рисунок. Что ты видишь? Нет, ты скажи мне правду, не отводи глаза. Не хочешь? Так и знал, что не будешь честной. Ты чувствовала что-нибудь подобное с другим? О! Стоп! Стоп! Только посмей… молчать, я сказал!
Я бы ему такого наговорила в тот момент, но он успел закрыть мне рот рукой. Да еще так крепко, что я чуть не задохнулась. Начала биться в его руках, пытаться отстранить его ладонь, а Алексей только крепче прижимал меня еще и к груди. И тогда я затихла. Просто прижалась к нему и слушала, как сильно и часто билось его сердце. Он же ослабил хватку, перестал зажимать мне рот, только держал за плечи и второй рукой стал перебирать мне волосы, будто изучать их на ощупь.
– Какой же ты, Самойлов! Что было проще, прийти и сказать, что соскучился, что жить без меня не можешь. Ну, может еще что-нибудь для девушки приятное мог бы сказать. А ты?
– А я?
– Дуралей, одним словом.
– А мне, все же, интересно знать, что это там было? У подруги твоей, имею в виду. Пока не разберусь, не будет мне счастья. И это была бы половина беды. Мне еще интересно, почему этот твой сосед, Владимир, кажется, постоянно попадается мне на глаза. И не просто так, а в твоей компании. А сегодня утром он еще тебя подвозил к дому и на прощание целовал в щеку.
– Ты еще забыл спросить, почему я не ночевала дома и где и с кем была. Тогда я точно решу, что ты в меня влюблен.
– Не забыл, птичка моя, а приберег этот вопрос напоследок. И насчет влюбленности ты погорячилась. Просто у меня сильно развито чувство собственника. Все от этого.
– А я думала, что это…
– Не привык я делить своих любовниц еще с кем-то! В общем, собирайся. Ты едешь со мной в Питер. Я за этим и пришел.
– Это не возможно, – вздохнула я и уткнулась носом ему в рубашку. – У меня здесь работа.
– Сможешь по электронной почте отсылать Титовой свои рукописи.
– У меня здесь подруги.
– Там тоже появятся. И потом, там буду я, а здесь меня не будет.
– Нет. Не понимаешь ты меня.
– И не собираюсь.
– И я.
– Что? – ему пришлось меня от себя отстранить, чтобы заглянуть в мои глаза, потому что именно там он собирался прочитать ответ на свой вопрос. – Что ты не собираешься? Ты еще не поняла ничего?! Я тебя себе присваиваю. Это тебе понятно?
– Так не бывает.
– Еще как бывает!
Взял и встряхнул меня. Вот так, просто, как куклу, или микстуру какую. Моему проснувшемуся в один момент возмущению не стало границ.
– Все! Тебе пора. Покинь мою квартиру. Ты меня слышишь?
– Не надо так кричать. Забыла, что у меня отличный слух? Я и сам собирался уходить. Так понял, что по-хорошему ты не хочешь все уладить? Ладно. Тогда жди моего звонка.
И он ушел. Еще и дверью при этом хлопнул. И все бы ничего, но Самойлов унес с собой конверт с рисунками. Цапнул его со стола, и был таков. Я не успела ничего сделать. Дернулась, было, в том направлении, но он меня опередил. Этот факт меня вывел из себя. Какое-то время все никак не могла успокоиться, шагала по квартире, размышляя, что он мог задумать. Приходилось ожидать неприятностей.
Они и не заставили себя долго ждать. Уже к вечеру, но в тот же день, Алексей мне позвонил. Был вполне любезен и пригласил вместе поужинать. Я попробовала отказаться. Тогда он сделал вид, что загрустил, даже пару раз вздохнул, но волю мою принял. Вот только в самый последний момент разговора, так, невзначай, спросил, не выглядывала ли я сегодня в окно. Мне стало интересно, что имел в виду. Подошла и отдернула штору подальше в угол, чтобы больше можно было увидеть, что на улице творилось.
Тот рекламный щит мне сразу попался на глаза. Но, как понимала, Самойлов на это и рассчитывал, когда заказывал там расклейку моей спящей физиономии с его рисунка. Не малую, должно быть, сумму ему пришлось выложить за срочность. Но меня беспокоило другое.
– Ты совсем с ума сошел! Надеюсь, тебе не пришло в голову и остальные…
– Пока нет, – отвечал он спокойно и твердо, и я поняла, что мне надо было срочно собираться и ехать к нему на переговоры.
– Где ужинаем?
– Выходи. Жду на углу дома.
Стол он заказал в том же ресторане, что и вчера. Я еще над ним немного подшутила на эту тему. Мол, не воспоминания ли какие тянули его туда? Об утерянной юношеской любви, например. Или, быть может, не мог забыть, как однажды здесь его муза, какая посетила. Или же просто не знал в Москве других ресторанов?
– У меня номер снят в гостинице через дорогу. Туда тебя и поведу, как только поедим. Так сказать, скреплять наше мирное соглашение.
– Ты так уверен, что я соглашусь со всеми твоими условиями, то есть целиком и полностью капитулирую?
– Конечно. В Москве, милая, столько рекламных щитов…
– Это низко, Самойлов!
– А как быть? Не могу же я допустить, чтобы ты мною помыкала. Лучше уж я сам все решу. Где нам с тобой жить, где спать, как питаться, как одеваться. Одним словом, все. Ты теперь в «моих надежных руках» будешь. А не… как там его, этого соседа?
– Кого?
– Этот, сосед твой.
– Припоминаю… точно. Кондратьев это еще тогда сказал, это когда ты меня первый раз домой провожал, после ужина с твоими родителями, про надежные руки, имею в виду.
– Ну и что? Я не собирался его цитировать. Просто к слову пришлось.
– Просто ты жутко ревнивый тип!
– Глупости. С чего? И повода, к тому же, у меня больше не будет. Вот, завтра уедем в Питер…
– А если я на тебя нажалуюсь твоим родителям?! Нет, правда, у меня и телефон есть, твоей мамы номер у меня записан.
– Давай, звони, – он даже протянул мне свой мобильный.
– Может, еще какие варианты придумаю?
– Это вряд ли. Я все предусмотрел.
– Хорошо. Сдаюсь. Я согласна.
– Так и знал, что долго не протянешь. Десерт будешь, или уже пойдем в номер?
– У меня есть условие.
– С какой стати? Не в том ты положении, чтобы выставлять встречные требования.
– И все же. Ты мог бы и уступить, хоть немного, празднуя полную победу. Я хотела просить тебя только об отсрочке. На день. Всего-то.
Тут у него зазвонил телефон. Он досадливо на него поморщился, но на вызов ответил, не забыв передо мной извиниться за это. У меня затеплилась надежда, что не совсем был потерян для культурного человеческого общества. Следовало только мне запастись терпением, а там, дал бы бог, смогла бы этого мужчину вернуть на путь человеколюбия и взаимопонимания.
