– Выходит, что моя Татьяна, скорее всего, познакомилась с этим самым Николаем. Он назвал ей другое имя. Поэтому она знала его, как Вадима. Неужели, преступник загодя все предвидел и спланировал?
– Молодец, в самую точку. Суриков подстраховался, сам старался остаться в тени, прикрываясь своим знакомым, с которым когда-то вместе сидел. Но дружок попал к нам на заметку, пока у нас немного поотдыхал и поотвечал на наши вопросы, смекнул, что его кто-то подставляет. Дураком он не был, этот Вадим, понял, кто это мог быть. Как от нас вышел, немного по городу побродил, а потом к бывшему другу дорогу нашел. Решил ему, видно, вопросы позадавать. Ну, а Суриков этого не любит. Результат тебе известен. А Николай Васильевич и из убийства Некрасова решил выгоду поиметь. Ему пора было с насиженного места исчезать.
– Лучше всего было умереть. Хитро.
– Именно. Как тебе история?
– Достойна того, чтобы я ее в своей книге потом описала.
– Да. Все так. Только это все еще доказать надо.
– Слушай! Татьяну надо серьезно охранять. Она может опознать Сурикова, как человека, выдававшего себя за Некрасова.
– Это точно. Мы уже это решили. Теперь можешь за нее не волноваться. Она в надежных руках.
– Ох, уж эта твоя любимая поговорка!
– Что такого? Почему тебе не нравится?
– Так. Ничего. Значит, за подругу могу быть спокойна?
– На все сто. Смену свою закончит, мы ее встретим и отвезем к себе. Там покажем ей фотографии, а тогда уже все должно встать на места.
– Здорово. Слушай, я еще кое-что вспомнила. Я одну фотографию недавно видела…
Закончить эту фразу у меня не получилось. Дело в том, что в тот момент взглянула на Татьянин сервант, вернее, на зеркало, что было на его задней стенке. В нем отражался тот самый, яко бы, Вадим, с той самой фотографии, о которой хотела рассказать Вовке. Слова застряли у меня в горле, только и могла, что смотреть, не отрываясь ни на миг, на отражение. А оно мне сделало знак, приложив указательный палец к своим губам. Молчи, мол.
– Ой. Я пропала.
– Что ты сказала? Галчонок, повтори, я не расслышал.
В этот момент отражение в зеркале пошевелилось, отлепилось от дверного косяка, где до этого стояло, и двинулось ко мне. Мне захотелось закричать, очень, даже завопить, но получился только сдавленный всхлип.
– Вова!
В этот момент Вадим, или как там его, Николай, подошел ко мне вплотную и протянул ко мне руку, требуя, чтобы я отдала ему телефон.
– Вовка! – у меня вдруг снова прорезался голос. – Спаси меня! Здесь…
Бах! Моего лица достиг кулак, и в следующий момент я утратила все чувства.
– Ох! – этот стон достиг моего сознания, возникнув откуда-то из вязкой темноты, но, оказалось, был моим собственным.
Так я снова начала обретать свое я. Сколько была отключена от реальности, не бралась сказать. Открыла глаза и увидела все ту же Танькину комнату, только в перевернутом набок виде. Оказалось, что это я лежала на боку на диване, а с квартирой все было нормально. Поняв это, попыталась приподняться. Пусть и с кряхтением, но мне это удалось. Села и начала осматриваться.
Диван был прежним, на нем лежали подушка и одеяло, немного не правильно, то есть были помяты и сбиты. Ну, да, я же здесь спала. Это я вспомнила. Помог мне в этом и мой внешний вид. Я была в ночной рубашке. Поправила ее немного, подол натянула на голые колени, и принялась дальше изучать обстановку.
У меня сильно ныла скула, и лоб, и вообще вся голова болела. Поднесла руку к лицу, чтобы его потрогать, и скривилась от саднящей боли. Что за… безобразие? Чтобы это выяснить, пришлось приподняться и сделать пару шагов к серванту. Это я хотела в его зеркале рассмотреть свое отражение. Но как только, заметила себя с фингалом и ссадиной, так и вспомнила, что недавно в этом самом зеркале видела мужика. А как только это всплыло в моей памяти, так и сам этот тип появился в комнате. Я его испугалась, припомнив, кто и как нанес мне увечья, попятилась и снова оказалась сидящей на диване.
– Одевайся, живо! – этот Вадик-Николай швырнул в меня мои же тряпки, а сам стал рыться в Танькином шкафу и доставать из него какие-то вещи.
Я свою одежду ухватила и стала приподниматься, чтобы пройти с ними в ванную.
– Куда?! Здесь надевай!
Спорить я не рискнула. Как могла, поспешила одеться. А пока натягивала на себя платье, посматривала в его сторону.
– Хорош глазеть. Это все твои вещи? Больше здесь ничего нет?
– Ночная рубашка Танькина, – промямлила я.
И поймала себя на мысли, что он действовал на меня, как удав на кролика. Подозревала, что не смогла бы ему перечить, даже если сказал бы мне спрыгнуть с крыши.
– Подойди сюда и руки протяни. Вот, так, – он стянул мои запястья скотчем, обмотав его вокруг несколько раз, а потом резким движением оторвал от него еще полоску, чтобы моментально припечатать к моим губам.
От неожиданности я только всхлипнула и немного от него попятилась.
– Стоять! Будешь мычать или дергаться начнешь, брюхо вспорю. Тебе нож показать или на слово поверишь?
Я усиленно затрясла головой, изображая абсолютное согласие. Так и было, я ему верила. И не оттого, что Володька успел мне немного поведать об этом человеке. В его облике было нечто, глазу не заметное, но поджилки начинали вибрировать, стоило взглянуть в глаза или даже просто понаблюдать за его движениями. С виду вполне симпатичный был мужчина, как я и сказала Татьяне, когда она показывала мне ту фотографию, а присмотришься и четко различишь для себя угрозу. В природе такое часто приходилось встречать, вспомнить хотя бы агрессивно-предупредительные окрасы у некоторых насекомых. У ос, например. Желтое с черными полосами наводило на мысль об осторожности. Только этот тип был даже не осой, а… может шершнем? Где были глаза у моей подруги, интересно знать?
– Что ты там вякала в телефон про фотографию? – вернул меня к действительности его хрипатый голос.
Чтобы до меня быстрее дошел его вопрос, встряхнул, ухватив за плечо. Вроде чуть и приложил силы, а меня всю повело, и голова дернулась так, что думала, оторвется. Я еще мысленно сказала себе, что жди новых синяков в том месте, где хватанул. Но потом вспомнила, что фингал на лбу и скуле, как и пятна на руках от его пальцев, ничто по сравнению с тем, что может сделать с моим телом лезвие его ножа. И сразу поспешила поблагодарить бога, что до этого пока не дошло.
– Быстро покажи мне, где она лежит. И не таращь глаза! Живо!
Я подняла руки, чтобы указать на тумбочку и на выдвижной ящик на ней, получилось сразу две, так как они были привязаны друг к другу. После его второго нетерпеливого окрика и сама шагнула в том направлении, чтобы у него не было сомнений, где искать.
– Посмотрим, – он нагнулся, открыл ящик и достал конверт. – Здесь?
