Сколько я так просидела, не знала. Но у меня все затекло, особенно спина. Попробовала сменить позу, прилечь, например. Опустилась на одеяло, вся скрюченная, и одним его углом постаралась себя хоть как прикрыть. Вроде, удалось немного согреться. Даже стала понемногу впадать в дрему. Просто, о плохом не надо было думать. Все равно, в том не было толку. Впереди еще, подозревала, было время сетовать на судьбу и всякую нечисть. А в тот час решила забыться сном.
И только мне это стало удаваться, как некий шум поставил точку на всех стараниях заснуть. Мои глаза открылись как по команде. Я вся насторожилась и еще решила привстать на локте, чтобы точно сообразить, откуда доносились шорохи и скрипы. Вроде бы, это все слышалось из-за стены, рядом с которой стояла моя кровать. Но я все равно с опаской покосилась на едва различимый в темноте комнаты табурет. Это потому, что в первый момент посчитала, что звуки походили на нашествие крыс. А куда они могли стремиться, как не к миске с едой?
Соображая таким образом, отважилась сесть на кровати, а потом и встать рядом с ней. Это я задалась целью отодвинуть подальше от себя злополучную миску. Надо было еще взять ее в руки и отнести куда-нибудь в противоположный кровати угол. Тогда я была бы молодцом. Определенно. Только смелость моя таяла с каждой минутой отсрочки этого отчаянного действия. Голову сверлила мысль, а что если крысы уже были около тарелки.
Ломая глаза в безуспешном старании увидеть своих врагов, стала медленно придвигаться к цели. Надо было сделать всего-то полтора шага, но это было совсем нелегко. Ноги подкашивались, а руки никак не хотели слушать свою хозяйку. Но воля моя сделала невозможное. В итоге мне удалось, в конце концов, взять в дрожащие руки миску и перенести ее в нужное место. Как только с этим было покончено, я одним махом снова оказалась с ногами на кровати.
Забралась на нее и принялась чуть ли не ликовать и превозносить свою смелость. Но оказалось, что все мои старания были напрасны. Звуки продолжали доноситься из-за стены, как прежде, хоть миска теперь и стояла далеко от нее. Я такого не ожидала, надеясь, что они, если и не стихнут совсем, то хоть сместятся к другой стене, подальше от меня. А тут еще к скрипу и шебуршанию, вводя меня в транс, прибавились новые звуки.
– Что это? – эту фразу я произнесла вслух и не узнала собственного голоса.
Но теперь мне чудилось, что различила голос Татьяны. Вот, снова вскрикнула, потом еще и еще. Затем был стон. После него новый вскрик. Точно, голос подруги нарушал ночную тишину вновь и вновь. Господи, как я могла ей помочь? Этот гад ее истязал. Пытал или еще что творил, не знала, но принялась вся трястись. И не от страха вовсе, а от своей беспомощности. Что я могла сделать?
Ответить себе не успела. Просто подскочила на месте и принялась стучать в стену. Ладонью это делать было больно, да и толку получалось мало. Вряд ли, моя акция протеста была слышна с той стороны стены настолько, как мне хотелось. Поэтому я сообразила схватить табурет и им ударила в стену. Получилось лучше, но, все равно, как-то глухо. А вот об дверь трахнуть все той же табуреткой, это, скажу вам я, было другое дело. Звук разнесся по всему дому. Я даже загордилась собой, такой переполох устроила. Только, раз начав бесноваться, остановиться было уже трудно. По этой причине или другой, но я совсем разошлась и запустила своим орудием в окно. Вот это было, да! Шум, треск, красота! Стекло так и посыпалось. Сначала на подоконник, а с него на пол. Эффект был сногсшибательным. Поэтому даже я плюхнулась на кровать, не в силах его перенести.
А через пару минут в моей камере уже стоял Суриков. Он остолбенел от увиденного погрома, я от его вида и погрома тоже. Но от него больше. Свет он включил. Друг друга и разбитое вдребезги окно, поэтому видели отчетливо. Как смотрелась я, не могла сказать. Но этот бандит меня впечатлил. Даже рот рукой пришлось прикрыть, потому что на меня на нервной почве даже икота напала. А все оттого, что Николай был наг, совсем, на нем не было абсолютно ничего.
– Ты что наделала, пигалица?!
Суриков быстро приходил в себя. А как только пришел, так ухватил меня за шкирку и сначала потряс, чуть не оторвав при этом мою голову. Потом ему этого показалось мало и перехватил меня за шею. Она вся поместилась в его лапе, и ему даже удобно было меня душить.
– Гадина! – орал при этом на меня и вращал глазами в нескольких сантиметрах от моего лица. – Сучка гр… Да я тебя…
Мне очень скоро стали безразличны и его матерные слова в мой адрес и его ошарашивающий вид. Все от того, что воздуха для дыхания стало совсем не хватать, в ушах зашумело, в глазах все больше темнело. Но в ту ночь он решил оставить мне жизнь. Как сказал, уходя из коморки, я ему еще была нужна. Поэтому и швырнул мое ослабевшее тело на матрац. А еще сплюнул в мою сторону и процедил сквозь зубы очень странные слова.
– Вот, зараза! Весь кайф обломала.
Они крепко засели у меня в голове. Сначала просто, сами по себе. Даже не могла решить, что это меня разбирало их повторять. Я сидела, скрючившись на кровати, терла больную шею и их приговаривала. Потом уже начала их тянуть, на манер плохой песни. Как в раж вошла и завывать принялась громче.
– Кайф обломала… кайф… ла… ла… обломала…
– Заткнись! – рявкнул зверем из-за стены Суриков и бухнул в нее чем-то.
Пришлось подчиниться. Сработал рефлекс самосохранения. Такой рык говорил о многом. А пожить еще хотелось. Я стиснула зубы, чтобы невзначай не затянуть вновь. Потом глянула в сторону окна и поежилась. Что от холода и сырости, проникающих через него, это точно. Но еще и от увиденного. Крупная крыса забралась на подоконник через щель в ставне, потянула носом в сторону комнаты и замерла. Только сидела недолго. Перевесила голову вниз к полу и соскользнула туда, привлекаемая запахом колбасы.
Было ощущение брезгливости, но страха, отчего-то, в себе не обнаружила. Как-то отчужденно посмотрела на свою непрошеную гостью, принявшуюся за первый кусок, и потянула на себя одеяло. Закуталась в него по самые глаза, привалилась к стене и опустила веки. Я знала точно только одно, я устала. Поэтому очень хотелось отключиться от всего. И, о чудо, мне это удалось. Уткнулась носом в свои сжатые кулаки и заснула.
Утром меня никто рано не тревожил. Поэтому пробуждаться и не спешила. Тянула время, сколько могла. Все строила иллюзию, что лежала себе в собственной квартире, на своей любимой кровати. Сначала это было вполне осуществимо. Воображать еще не забытые ощущения и привычки, имела в виду. Но потом начали напоминать о себе некоторые природные потребности, и лежать в одном положении и далее стало невмоготу.
– Куда там этот гад запропастился? – сдернула я с головы одеяло и приподнялась. – Когда же, наконец, на двор поведет?
Но мои слова потонули в глухом пространстве без отклика, и результата никакого не последовало. Тогда я встала и приникла к ставням, чтобы подсмотреть, что там, на свободе, делалось. Только коснулась щекой шершавой доски, как вспомнила ночь и крысу, пролезающую в эту самую щель. И моментально отшатнулась, брезгливо поморщилась и попятилась назад. Потом еще обернулась, чтобы убедиться, что этого создания нет нигде рядом. К моему облегчению, так оно и было. Зверя в комнате не наблюдалось, как и колбасы с хлебом, только пустая миска валялась перевернутая вверх дном.
