– Помешал? – мне не было понятно, кого спрашивал, меня или Рыжика, но отвечать все равно не была намерена. – Медитируете? Так, так. Ладно, я в ванную.
Когда он вышел, я уже лежала под одеялом. Причем в своей любимой длинной пижаме, а между собой и его половиной кровати положила кота. Я знала, что делала. Мое животное обожало спать со мной в одной постели, и готово было порвать на лоскуты любого, кто мог ему помешать.
– Не дело брать кота в кровать. Ты меня слышишь, жена? Ладно, я сам его посажу в переноску. Киса, киса, иди сюда. Ай, ой! Вот, зараза! Мерзавец! Ты посмотри, что он сделал с моими руками. А теперь еще и орет благим матом. Будто это не он меня, а я его травмировал! Ты это нарочно сделала, да? А за что? Никак приревновала?! Надо же! А, сама замуж за меня ни в какую не хотела.
– Ты угомонишься, наконец?! Я устала и хочу заснуть. Гаси, давай, свет. Куда?! Это моя половина. Где граница? Смещайся, давай, дальше к своему краю. Дальше. Еще. Ничего с тобой не будет. Такие не падают. А если все же? Наверняка встанешь на все четыре лапы. Кот мартовский!
– Так понимаю, любовь сегодня отменяется. Ничего себе, первая брачная ночь! Что ты там фыркаешь? Не знаю, что ты себе придумала, только…
– Мне не интересно.
– Между прочим, ты просто обязана теперь исполнять…
– Заткнись!
– Так грубо? Может, еще и кричать примешься? Нет, это ни на что не похоже. Какой обман?! Ладно, сегодня, так и быть, стерплю, у тебя был трудный день. Отдыхай. Спокойной ночи, любимая.
– И тебе приятных сновидений.
Утром я проснулась первая. Встала, привела себя в порядок, покормила Рыжика, а Самойлов все никак не хотел просыпаться. Тогда я присела с самого края кровати, поджав под себя ноги, подперла руками подбородок и стала его гипнотизировать. Наверное, у меня это плохо получалось, потому что мне еще долго пришлось так сидеть. Наконец, он зашевелился, а потом открыл глаза.
– Доброе утро! – выпалила я с самой своей милой улыбкой на лице.
– Что это? Никак моя женушка одумалась и решила быть хорошей?
– Я есть хочу, а ты все спишь и спишь…
– Понятно. Значит, иногда буду морить тебя голодом, чтобы была покладистее. С этим все ясно. Теперь иди ко мне, моя милая.
– Обойдешься. Вставай и пошли завтракать.
– Это не метод от меня чего-то добиться. Капризы и приказы имею в виду. Прыгай, давай, сюда, и мы быстро обо всем договоримся.
– Кончай, Самойлов. Говори, давай, что тебе от меня надо. Ведь, надо же! Я это уже поняла. Пришло время во всем разобраться.
– Так считаешь? Тогда ладно. Тогда сначала поедим. Сейчас буду готов, я быстро.
Завтракали мы в кафе на соседней улице. Ели молча. Я все ждала, что Алексей уже за столом скажет хоть что-нибудь, способное пролить свет на мою дальнейшую судьбу. Но нет, он не смешивал утоление своего голода с утолением моего любопытства. После того, как наелся, предложил вернуться в гостиницу. Что было делать, запаслась терпением еще на двадцать минут. Когда вошли в номер, меня так и распирало от вопросов.
– Ну! Я вся сплошное внимание, – уселась в кресле напротив него, приготовившись слушать.
– Что ты хочешь услышать?
– Тебе, ведь, многое известно о том деле, так?
– Каком деле?
– Не начинай, а?! Так мы здесь до ночи просидим. Я имею в виду то ограбление, что провернул Суриков.
– Почему ты так решила?
– Это же просто. Ты точно знал, что придут ко мне на квартиру. По твоей реакции, я поняла, что смерть Татьяны для тебя не была неожиданностью. И вообще, ты с таким напором влез в это дело, что это наводит на мысль.
– Что ты говоришь?! И какую?
– А, сам сказать ничего не хочешь?
– Просто я волновался за тебя. Не хотел, чтобы пострадала…
– Как же, как же, помню, полюбил меня с первого взгляда. Но при этом продолжал приятно проводить время с Анжеликой.
– Опять ревность! Сколько можно говорить…
– Не важно. Я сейчас не об этом. Лучше скажи, где так научился стрелять.
– В армии. Я служил в ВДВ. Два года. Потом еще немного по контракту. Какие еще вопросы?
– Кто ты, Самойлов? Я тебе не верю. Очень хочу, но не получается. У тебя в том деле есть какой-то свой интерес.
– Не веришь, говоришь? А как насчет боязни? Ты меня боишься?
Я глубоко задумалась, так как отнеслась к его вопросу с полной серьезностью. Но сколько себя ни пытала, ничего подобного не почувствовала. Поэтому и закрутила головой, отвергая свой страх перед ним.
– Это хорошо. Это вселяет надежду…
– Зачем ты сейчас говоришь загадками? Можешь сказать просто: да или нет? Есть у тебя свой интерес, да или нет?
– Будь по-твоему. Да, и не один, целых два. Довольна?
– А дальше-то что?
– Ты же такая догадливая, отчего же сама не можешь ответить?
– Тебе и тем людям нужно золото, похищенное Суриковым.
– Я правильно сделал, что на тебе женился. Во-первых, ты умна. Во вторых, жалко такую было бы потерять, потому что такие догадливые долго не живут. А без меня за спиной это было бы совсем невозможно. Тебе выжить, имею в виду. В-третьих, ты точно знаешь, где то золото и меня к нему приведешь.
– Так уверен?
– Абсолютно. Причем, сразу по трем пунктам.
– Берем первый. Здесь спорить мне не хочется. Второй. Зачем жениться-то надо было? Просто бы поохранял немного…
– Это тебе сейчас не понятно. Но с твоими способностями в логическом мышлении, быстро поймешь. Переходим к третьему пункту. Так ты знаешь, где спрятано награбленное?
– Имею предположение, не более того. Допустим, оно окажется верным. Но зачем мне тебя туда вести?
– А кого еще? Твоего друга Владимира Евгеньевича? Валяй! Только не сносить тебе тогда головы. Здесь не только его и мой интерес. Имеются еще люди, которые не остановятся, пока не найдут тайник. Да ты уже должна была об этом догадаться. Поэтому мне и доверилась. Не так ли, птичка-невеличка?
– Ну, да. Как говорится, из двух зол выбирают меньшее.
– Хороший стимул выйти замуж.
– Не начинай. Говори, что дальше будет. Кто те люди, что…
– О них тебе знать не положено. Дело в том, что, как только с ними познакомишься, так я серьезно буду волноваться о твоем здоровье. Ты меня поняла? Только вот, избежать встречи уже никак не получится. Они постоянно рядом с нами. Дело в том, что ты теперь единственная их надежда отыскать спрятанное золото. Татьяна твоя была неосмотрительна, а кто-то из тех не рассчитал силу воздействия на нее. Теперь ее нет. Осталась только ты, Птица!
