Я почувствовала, что если не помогу ей сейчас, то потеряю ее навсегда. Мне этого не хотелось. Была уверена в этом. Даже не надо было напрягаться и задавать себе разные умные вопросы, просто знала, что мое желание продолжать с ней дружбу вполне серьезно. На том и порешила.
Вечером меня ждала встреча с читателями. Перехожу к ней потому, что визит к Николаю Николаевичу не был ни чем примечателен. Сонная обстановка казенного кабинета, сонная муха билась о стекло закрытой оконной створки, сонный голос Колесникова задавал простые вопросы, на которые я так же просто отвечала. Правда, голос мой звучал пободрее его, вот и все, что было днем. Но, зато, вечер событиями был вполне богат.
На встречу я приехала заблаговременно. До того заскочила домой переодеться, а потом еще была парикмахерская. В ней я нуждалась обязательно. Дело в том, что Марина придумала мне образ. Для читателей, естественно, она старалась. Если бы вы взяли в руки мною написанную книгу, то увидели бы фотографию, с которой на вас смотрела бы строгая тетка в очках, в элегантном, но тоже строгом костюме, а на голове у нее красовался бы «Вавилон». Это я так называла высокую прическу, что придумал для меня любимый мастер-стилист Марины Николаевны Титовой. Мне самой было все равно, как выглядеть. Вот и отдалась в руки подруги. Она же мой издатель, ей было виднее…
Мне, правда, выгода от этого образа все же была. Меня «живьем», благодаря надуманной картинке, никто не узнавал на улице. Иначе, была в этом уверена, известность моих писательских трудов меня тяготила бы. Не тот я была человек, чтобы получать удовольствие от перешептывания за спиной, пусть и хвалебного. А так, жила себе спокойно, без оглядки на общественные обязательства и чужие мнения. К примеру, даже соседи, и что там, даже все знающая Варвара Игнатьевна, с Вовкиной лестничной клетки, не подозревала, что я довольно известная в городе и не только писательница. Я когда-то сказала ей, что работаю надомницей, она и удовлетворилась. Один раз только уточнила, что именно я там, то есть у себя в квартире, творила. Мне пришло в голову тогда сказать, что клею конверты. Сама не знала, почему. Просто вырвалось.
– Как в обществе глухонемых или слепых? – поджала она губы.
Я не осчастливила ее ответом. Сказала и сказала. Она отстала и отстала. Но однажды, когда проходила мимо скамейки, что рядом с нашим подъездом, услышала случайно часть ее разговора с бабулей, проживающей на втором этаже.
– Что общего может быть у этой девочки и Владимира Евгеньевича?
– Это вашего соседа имеете в виду?
– Кого же еще! Он такой умница, при погонах и солидном чине, занимает такой ответственный пост. Ну, вы сами знаете, кем он работает.
– Да, да. Очень солидный молодой мужчина. Только в личной жизни у него…
– Откуда же ей взяться, личной-то жизни, если он всего себя отдает работе! А тут еще эта мамзель к нему шастает.
– Что вы говорите!
Вот, черт. Зря я вспомнила тот случай. Вчера еще добавила ей на себя компромата, будь оно неладно. Надо же было на нее нарваться, когда выходила от Вовки! И час был таким поздним. А, и плевать. Как-нибудь посмеемся с ним еще над тем, что, как честный и благородный мужчина, теперь обязательно должен на мне жениться. Ладно, опустим это.
Так вот, я вся такая строгая и неприступная явилась в назначенное время на встречу с моими читателями. Все уже было подготовлено: стол для меня, стулья для пришедших, красочные плакаты с изображениями обложек моих книг, а на дверях была вывеска с сообщением, что именно сегодня состоится… Все как обычно, одним словом.
При входе я повстречалась с супружеской парой, к которой успела привыкнуть за время предыдущих подобных мероприятий. Они стали что-то вроде, как мои друзья. У меня было ощущение, что знала их давно-давно, как и они меня. Будто у нас с ними не было друг от друга секретов. И видеть их, и общаться с ними мне было всегда очень приятно.
Потом, это уже в самом помещении, ко мне подошел Павел Викторович, автор документальных очерков. Мы были с ним знакомы где-то пару месяцев. Сегодня здесь он оказался случайно, но, узнав о предстоящем с моим участием мероприятии, решил немного задержаться. Как поняла, из писательской солидарности, для возможной поддержки, если в ней возникла бы надобность.
Еще мы поговорили с Мариной Николаевной, стараясь еще раз договориться о сценарии вечера-встречи, чтобы не возникло никаких накладок и недоразумений. А потом народ стал прибывать много активнее, быстро заполнил места, и решили, с обоюдного одобрения, их и моего, начать общаться.
Все шло, как обычно. Было вступительное слово от издательства. Немного времени с благодарственной речью к собравшимся заняла я. Потом были вопросы по конкретным произведениям, о моих планах в общем, желание публики заглянуть в будущее произведение, еще только готовящееся к изданию. Даже немного пошутили, и это было. А потом меня попросили дать желающим автографы.
Я окинула взглядом небольшую очередь из людей с моими томиками в руках и принялась раздавать им автографы, усердно выводя короткие пожелания или просто подписи на обложках. Когда мне в очередной раз протянули книгу в развернутом виде, взяла ее, положила перед собой и взглянула вверх, чтобы понять, что следовало написать. На меня смотрел недавний знакомый. То есть, не такой уж и знакомый. В общем, тот самый мужик в плавках. Боже! О чем это я?! Конечно, он был одет. Даже слишком. В смысле, на нем был шикарный светлый летний костюм, белоснежная рубашка и умопомрачительно дорогой галстук. Может, и костюм был тоже дорогим, даже скорее всего. И рубашка. Просто я разбиралась только в галстуках. Невольно. Имела в виду, что у меня была одна знакомая, у которой был пунктик на счет этих самых мужских аксессуаров, это она так часто верещала мне на ухо про всю эту чушь, что невольно информация въелась в мой мозг.
– Добрый вечер, Галина Андреевна, – улыбался мне тот самый, как его, Алексей, кажется. – Подпишите мне книгу, пожалуйста.
– Для вас?
– Что?
– Подписать для вас лично или…
– А, нет! Для мамы. Я подобного…ммм… не читаю, – улыбнулся еще шире, хоть я и не мыслила, что такое было возможно, уже даже коренные зубы смогла у него рассмотреть.
– Как зовут вашу маму? – я непроизвольно насупилась, но это было ничего, мой образ строгой женщины среднего возраста только от этого выиграл.
– Вон и она сама. Они с папой сидят вон там, – кивнул он в сторону, я проследила за направлением и встретилась глазами с той самой супружеской парой, о которой успела упомянуть.
– Так они же… – чуть не ляпнула, что у них уже есть автографы, причем на всех изданных томах. – Ладно.
Я написала его маме целое послание, в котором упомянула, что впечатлена знакомством с ее замечательным сыном. А про себя думала, что послал же ей бог такого настырно-нахального отпрыска…
– Мои родители в восторге от вас и вашего творчества, – занимал он меня разговором, пока я выводила строчки. – Они считают вас чуть ли не пределом мечтаний, как возможную партию для меня. Восхваляли ваш ум, такт и обхождение. Интересно, что они сказали бы, будь свидетелями нашей недавней встречи? Нет, я не намекаю на несдержанность и некоторую грубость, ни в коем случае, не коситесь на меня так. Просто понял, что вы гораздо моложе, чем, например, сейчас хотите казаться. Ха, ха.
