Пес, покрутившись на развилке, вопросительно фыркнул. Я потерла подбородок, внимательно изучила каждый из проходов и покачала головой:
— Не пойдет. Короткий путь ищет то, что находится поблизости, а опознание уже один раз сорвалось. Можно, конечно, попробовать, мерцающий след, он через любую ловушку проскочит… Но не через эту.
Молчун склонил голову набок и повел острыми ушами. Я задумчиво усмехнулась:
— Почему, почему… Потому что. Маги древности неплохо знали искательские уловки и умели прятать свое добро наверняка. К тому же, это, — я неопределенно кивнула на один из проходов, — очевидно спрятали не для того, чтобы его нашел абы кто.
Пес насмешливо крякнул.
— Действительно, — я встала, — когда нас это останавливало?
Что ж. Как говорил один мой наставник, когда бессильны заклинания, начинай думать. Если искатель носит голову на плечах для красоты и для того, чтобы извлекать из памяти заклятья, ему нечего делать ни в походах, ни в гильдии, ни в Старшем поколении. Я задумчиво заходила вдоль коридоров, а Молчун, сидя у развилки, нетерпеливо подергивал хвостом и не сводил с меня преданных глаз.
Думала я долго. Тщательно перебирала все известные легенды и размышляла, сопоставляла, рассеянно изучая извилистые трещинки, кое-где пробегающие по стенам… Ага. Кое-где? А ведь стены ровные, гладкие, отполированные, без единой царапинки… Вот оно.
— Кажется, нашла, — я подмигнула псу.
Трещинки, мелкие и неровные, теряющиеся в слабом мерцании стен, очень напоминали… знаки. Молчун вопросительно ухнул. Я встала на цыпочки и на ощупь изучила паутинку трещин. «Читать» стены я предпочитала руками. Не стоит доверять зрению, когда дело касается магии темных, обмануть его — проще простого.
— Закрепляющие символы сохранения, — я кивнула самой себе, — чтобы творение продержалось не одну эпоху после смерти создателя, чтобы не поддавалось разрушительному действию времени, чтобы не истлела магия… Сила словесного заклятья рано или поздно рассеется, а сила материального знака, въевшись в предмет да напитавшись… от источника, со временем лишь окрепнет, сберегая и себя, и сопутствующее. Так, здесь… Смерть по неосторожности.
Молчун вопросительно навострил уши, а я пояснила:
— Конечно, смерть едина, но путей к ней ведет множество. Прошедший по первому коридору попадет в ловушку и умрет по собственной неосторожности — потому что не подумал, а выбрал ближайший путь, — я провела ладонью по противоположной стене, кончиками пальцев чутко изучая трещинки: — Смерть по торопливости. И… смерть по незнанию. Хм. Невелик выбор.
Мой спутник насмешливо ухнул. Я хмыкнула:
— Какая предпочтительнее? Разумеется, по незнанию. Почему-почему… Потому что. От неосторожности не умру — я умею быть осторожной. От торопливости — тоже, в таких делах я никогда не тороплюсь… К тому же эти две смерти направлены на человеческие слабости, а вот третья — на опыт. И две первые не дают возможности уцелеть, а третья — дает. И она указывает на то, что человек, знающий тьму, пройдет, а незнающий — нет. Словом, идем по третьему коридору. Да, я уверена. Ну… дело твое. Не доверяешь мне — оставайся и жди здесь.
Молчун бросил на меня недовольный взгляд и первым нырнул в нужный проход, а я пошла следом. Внутреннее ощущение опасности озадаченно молчало. Мой верный спутник тоже не замечал ничего подозрительного. Посмотрев по сторонам, я нахмурилась. Где-то здесь притаилась опасность, не имеющая ни имени, ни облика, ни… ощущения. Ловушку замаскировали на совесть, но и это меня никогда не останавливало. Рано или поздно она найдется… И, вероятно, поздно — в последний момент, а это значит… Пес, обернувшись, согласно фыркнул. Верно, дружок. Значит, медлить нельзя и все надо делать очень быстро.
Коридор закончился тупиком. Осмотревшись, я на ощупь проверила стены. Нет, никаких знаков, кроме… Молчун, крутившийся в левом углу, предупредительно тявкнул. Я подошла к нему и провела ладонью по стене, кончиками пальцев изучая грубые символы. Так. Вертикаль — символы бытия, горизонталь — небытия, диагональ… Ага. Мое сердце учащенно забилось. Кажется, я нашла то, что считалось сгоревшим в черном пожаре битв… Вот оно — сокровище, канувшее в небытие после Войны, тайна, ключи к которой мы так и не смогли подобрать…
— Что это? — достав из сумки свиток, я быстро переписывала символы. — Это тайнопись темных, вернее, ключи к ней. Древние темные были чрезвычайно подозрительны, и важные знания записывали тайнописью. Как зачем? Чтобы светлые или сумеречные не добрались до их секретов. Конечно, были. Да и сейчас есть. Какие? Например, ни свет, ни сумерки давно не видят граней мира — растеряли знания в эпоху Войны. И хотят подобраться к этой тайне через темных, но так мы ее и раскрыли… Ага, угадал. После эпохи Войны ключи к тайнописи потерялись, и многие летописи пока бесполезны — их невозможно прочитать, не зная ключей. Да-да, именно пока.
Молчун, поразмыслив, вопросительно хрюкнул. Отвлекшись от переписывания, я бросила на него сердитый взгляд:
— Никогда. До порога Вечности буду собирать по мостовым деньги, но тайнопись искателям не продам. Конечно, они за такое все закрома выпотрошат… а потом снова их наполнят, продав ключи светлым или сумеречным. Разумеется, не скажу ни слова и отнесу знания в братство. Нет, дружище, это не искательская тайна. Никакого ожидания мира — чистейшее совпадение… Но, знаешь, в совпадения я давно не верю. Все предрешено — теми, кто прятал, теми, кто создавал тайник, теми, кто был до нас… Мы многого не знаем о силе тьмы, и я не могу объяснить, как, но… Нет, это не для искателей. Это только наше. А теперь не отвлекай меня.
Он послушно замолчал, и я продолжила быстро переписывать символы. Тайнопись темных была исключительно трудной: одно слово из пяти-семи букв заменялось десятью-двадцатью символами. И угадать верные значения слов, составив из них правильное предложение, — архисложно. Четыре эпохи темные бились над тайнописью, но даже то, что сумели разгадать, может оказаться ошибкой. Внимательно ощупав стену, я сверилась с написанным, бережно свернула листы и облила их зельем сохранности. Что бы ни случилось, вода не разъест чернила, а огонь не сожжет бумагу… И спрятала свиток в поясной карман. Все. Пора за башенкой.
Выбравшись из лабиринта знакомым путем, я отхлебнула чая и посмотрела на небо. Солнце склонялось к закатным сумеркам. В пещерах за поисками время летит незаметно, и пробыла я там дольше, чем планировала. Символ короткого пути четко указал: нужная цель — наверху, а значит…
Закрыв флягу, я закатала рукава, спустилась на знакомый выступ и бодро полезла наверх. Скоро приплывет рыбак, да и проклятье незнания вот-вот сработает, кожей чувствую… Медлить не стоит. Я невольно посмотрела вниз. Вернее, оно уже срабатывает. Скала медленно погружалась в морскую пучину. Я, рискуя, ускорилась, в считанные мгновения добравшись до вершины, над которой уже кружил Молчун. И где меня ждала вторая неожиданность.
(13)
Верхушка скалы напоминала неглубокую чашу, шагов двадцать на двадцать в длину и ширину, а искомая башенка, засыпанная пылью лежала на расстоянии вытянутой руки. А напротив меня обнаружилась пара озирающихся красно-пыльных конкурентов.
