— Как ты удачно подошла, — отметил Джаль, когда мы закончили с покупками и влились в толпу. — И так удачно, что ты разбираешься в амулетах!
— И тебе бы следовало в них разбираться, — мягко упрекнула я. — Ты же будущий искатель.
— Вот именно — будущий, — жизнерадостно отозвался мой спутник. — И все еще успею. Да и не мой это профиль.
Помимо амулетов, он болел ножами, и этим добром завалил всю комнату. Даже на постель было не присесть — обязательно уколешься или порежешься.
— Ты же не собираешься идти к палатке с оружием? — с подозрением спросила я, заметив ищущий взгляд друга, обшаривающий торговый ряды.
— А почему бы и нет?
— Тебе же его уже скалывать некуда!
— Не, под столом еще есть место.
— И под подушкой…
— И под матрасом, — и он весело подмигнул.
Я закатила глаза:
— Ты неисправим.
— На себя посмотри, — ухмыльнулся Джаль. — Из-за книг и камней в твоей комнате плюнуть некуда.
— А она предназначена не для того, чтобы там плевались, — отозвалась с достоинством.
Как и все искатели, я страдала распространенным недугом — сбором чего-нибудь. Джаль собирал оружие, а я — древние летописи и минералы. По законам поиска, что нашел — то твое, и я за время полевой практики нарыла немало летописных обрывков и свитков, которые ревностно хранила и тщательно изучала. То же самое касалось и камней. Не знаю, чем они меня так привлекали…
У палаток с оружием мы застряли надолго. Пока друг копошился в куче железяк, я переминалась с ноги на ногу и, скучая, глазела по сторонам. Хлосс, помня о сложном будущем темного, научил меня владеть кинжалами, но тяги к оружию я не испытывала. Уныло на него смотрела, изредка спорила с Джалем по поводу принадлежности вещи к той или иной эпохе и зевала.
— Ну, все, — мой спутник удовлетворенно вздохнул, с силой утрамбовывая покупки в сумке. — Перекус?
— Перекус! — обрадовалась я.
Купив по вертелу с жареным мясом и овощами, мы отыскали относительно свободный островок земли за палаткой искусника и с аппетитом приступили к еде, когда ветер донес до нас азартные крики. Джаль едва не подавился недожеванным куском:
— Поединок! — и поспешно его проглотил. — Пойдем посмотрим?
— Не, не хочу, — до меня кроме криков дошли и волны магии.
— Как не хочешь? — удивился он. — Почему не хочешь? Это же магический поединок, а ты маг, тебе должно быть интересно!
— Ничего подобного.
— Почему?
— Потому что.
…я не смогу принять в нем участие.
— Тогда ты как хочешь, а я пойду, — решил друг, быстро доедая свою порцию.
Я вздохнула, смиряясь с неизбежным:
— Ладно. Уговорил.
Расстанемся сейчас — уже не встретимся. Ярмарка кишит магией как стихийной, так и ремесленной, и никакие заклятья здесь не помогут найтись тем, кто потерялся. А отговорить Джаля, если ему что-то взбрело в голову, нереально. Впрочем, как и меня. Это искательское любопытствующее упрямство.
На шум поединка сбежалась приличная толпа народа, и мы немало ног отдавили, пробираясь к первым рядам. А когда пробились, уперлись в магическую преграду: прозрачная сизо-серая стена отделала нас от двух сражающихся магов.
— Это что такое? — полюбопытствовал друг.
— Преграда. Видел магические поединки раньше?
— Нет. А ты?
— Тоже. Но читала.
— И?..
— Чтобы возникла такая преграда, одному из магов достаточно сказать другому слово «поединок», — пояснила я. — И она, во-первых, защитит от случайных заклятий зрителей, если таковые присутствуют, а во-вторых — защитит от смерти обоих магов.
— А как именно?
— Смертельные заклятья растеряют значительную часть силы, уйдя на поддержку преграды.
— А как победителя выявлять?
— Им станет тот, кто сильнее, выносливее, умнее и хитрее. Убивать же противника необязательно, достаточно оглушить его или сбить с ног.
— Понятно… На кого ты ставишь?
Я присмотрелась к магам. Молодой парень — свет, начальное Среднее поколение, и девушка — мглистые сумерки, развитое Среднее поколение. Ответ один.
— Сумрак, — без колебаний отозвалась я. — Она и сильнее, и опытнее.
— Но у нее нападение хромает, — заметил Джаль.
Действительно, парень непрерывно атаковал: с его пальцев сплошным потоком срывались слепяще-белые кольца. Девушка же била изредка, больше концентрируясь на защите: вокруг нее вихрем свивались тягучие жгуты мглистых теней.
— Таковы особенности стихийной магии, — рассеянно отозвалась я. — Храбрец смело идет на свет, сметая все на своем пути и не думая о защите, осторожный — продвигается медленнее, прячась в сумерках, а трусливый — думает только о защите и прячется во тьме.
— Это ты, что ли, трусливая? — хмыкнул Джаль. — Брось наговаривать.
— Поговорка у магов такая, — объяснила я. — Свет — это чистое нападение, заклятий защиты у него почти нет, а какие есть — слабые. Сумерки — смесь нападения и защиты, одинаково развито и то, и другое, но нападение слабее, чем у света. А тьма — защита. Заклятий нападения у нас мало, но те, что есть, почти равны по силе сумеречным. Но все равно защитного свойства — проклятья в общем.
— И что нужно свету, чтобы победить?
— Или иметь мощные внутренние резервы, или вынудить сумрак перейти в нападение.
Первого у парня не оказалось, а до второго он дойти не успел: сумеречная дождалась, когда его атаки стали реже, и легко пробила защиту. Светлый без сознания рухнул на жухлую вытоптанную траву, а девушка подняла голову и довольно улыбнулась. Холодные мглисто-серые глаза, рыжеватые волосы и бледное надменное лицо. Она мне сразу не понравилась, уж больно… самодовольная. Улыбаясь, она потушила преграду и изучила зрителей.
— Кто еще хочет сразиться? — звонкий, чрезмерно звонкий и громкий голос.
Желающих в первых рядах не находилось, но позади нас началось движение и шушуканье. Впрочем, сумеречная не стала никого ждать. Ледяной взор остановился на мне, и я невольно поежилась от пустоты отсутствующего взгляда.
— Ты, — она указала на меня. — Твоя очередь, темная.
Тьма, нашивка… Нас невозможно опознать, да и никто, кроме темных, не умеет видеть скрытые способности, но… нашивка. Пока я пробиралась сквозь толпу, плащ распахнулся, и прежде спрятанная нашивка темного — бронзовая паутина в зажатом кулаке — сияла тусклой рыжиной в лучах солнца.
Джаль настороженно взял меня за руку, а я улыбнулась на столь невежливое указание, поспешно запахивая плащ:
