— А куда делось пламя?
Я оглянулась на Молчуна, привычно сидящего на моем плече, и улыбнулась:
— А вот оно. Я не знала, что делать с пламенем: уходить обратно в душу и впитываться в ауру оно не желало. И так и уснула ночью, сжимая его в кулаке. А когда проснулась, то обнаружила у своей постели странную птичку. И с тех пор она всегда со мной.
Ребятня с восторгом посмотрела на Молчуна, а тот довольно нахохлился, поднял голову, распушил хвост и заливисто гавкнул. Детвора вздрогнула, и я пояснила:
— Он никак не может освоиться в мире и до сих пор путает облик существа и его голосовое сопровождение.
Мои слушатели невольно заулыбались, и светловолосый мальчик, сидевший ближе всех, неуверенно спросил:
— Значит, мы не так бессильны, как все говорят?
— Смотря с чем сравнивать, парень, — я задумалась, подбирая слова. — Если сравнить нас с древними темными, то да — мы бессильны, но, с другой стороны, в нас скрыты источники внутренней силы. Да, нам нечем управлять вовне, но если покопаться в себе, то можно найти богатые залежи внутренней силы, которая порой мощнее силы внешней. Поэтому главная наша сила — это знание себя и способность управлять собой, запомните это. Не создавать пламя, выпуская его на смерть, но подчинять себе, превращая в источник силы и защиты.
Детвора задумчиво переваривала услышанное, а я переводила дух после длинного рассказа. Мы сидели, расстелив на песке плащи, на заднем дворе дома и наслаждались последним теплом холодеющего солнца. Жилище братства — трехэтажное каменное строение, прикорнувшее у ног Песчаного великана, закрывало заходящее светило, чернея на фоне сумрачного неба и пушистых песчаных холмов. Прохладный ветер срывал с невысоких плодовых деревьев, выращенных Хлоссом, последние листья, с шорохом гоняя их по двору. Подняв голову, я рассеянно посмотрела вдаль сквозь плети голых ветвей. Вот и все, и Пыльная луна ушла, не успев начаться…
Прошло три дня с тех пор, как я вернулась в братство. Эраш, зараза, до кучи стащил у меня все деньги, до последнего медяка, и путь домой затянулся. А когда я приехала, Хлосса на месте не оказалось — он срочно удрал по своим таинственным делам. И скучающая ребятня в количестве десяти человек, мал мала меньше, с утра до вечера не давала мне проходу, а я с удовольствием делилась с ними всем, что знала. Им не хватало общения: вынужденные сидеть в укрытии братства, дети с жадностью слушали чудесные истории о неведомых землях, могущественных магах и угрюмом прошлом темных. Кажется, наш глава, занятый делами, совсем малышню забросил, а взрослые темные в братстве появлялись редко и уезжали скоро.
На крыльце зазвучали твердые уверенные шаги, и громко хлопнула входная дверь. Ребята дружно повернули головы к дому, и один озвучил общую мысль:
— Хлосс!
— Ну, всё, начинается… — уныло пробормотала рыженькая девочка, сидящая рядом со мной.
— Что начинается? — переспросила я.
— Учеба… — и вздохнула тоскливо.
Я невольно улыбнулась:
— Но ведь это необходимо. Как вы собираетесь путешествовать по миру и искать тайники темных, если не знаете ни древних языков, ни истории мира?
— А может, ты нам об этом расскажешь? — снизу вверх на меня смотрели умоляющие синие глаза мальчонки.
— Увы, — я вздохнула, — дела…
— Зачем взрослым столько дел, если не остается времени на отдых?.. — мудро спросила девочка постарше.
…и на нас, то есть на вас — на детей? Все-то ты понимаешь, малышка… Меня болезненно кольнуло угрызение совести.
— Так… получается, — я пожала плечами. — Знаешь, иногда дела имеют особенность расти и копиться… Подрастешь — поймешь.
— И Хлосс также говорит, — она скорчила недовольную рожицу.
Дверь, ведущая на задний двор, распахнулась, и на крыльцо вышел наш глава. Я не удержалась от удивленного взгляда. Много воды утекло с тех пор, когда он подобрал меня малышкой, и я успела выучиться и вырасти, а Хлосс практически не изменился. Лишь чуть глубже стали редкие морщинки в уголках проницательных карих глаз да пара неприметных седых волос заблудилась в густой темной шевелюре. Верно, время совсем не имеет над ним власти… Многие темные, у него обучавшиеся, давно состарились и ушли в Вечность, а глава каким был, таким и остался.
— Все в дом, — тихо велел он. — Скоро будем ужинать.
Ребятня с приветственными криками, подхватив плащи, скрылась в доме, подгоняемая лающим Молчуном, а я поднялась навстречу Хлоссу.
Он подошел, внимательно всмотрелся в мое лицо и покачал головой:
— Ну, Рысь… Сунула свой любопытный нос туда, куда не следовало, да?
Я перевела дух. Я так боялась, что он меня не узнает… И улыбнулась:
— Таков путь искателя, ты же знаешь.
— Знаю-знаю, — ворчливо отозвался Хлосс и взял меня за плечи. — Но к Вечности-то зачем лезть? Я едва тебя узнал. Сунула нос на порог? Зачем?
— Так… сложились обстоятельства, — я смотрела мимо него.
— И тьма с ними, — глава обнял меня. — С возращением, мелочь.
Я уткнулась носом в его плечо и улыбнулась. Выросла давно, достигла двух Старших поколений, а для второго приемного отца так и осталась шаловливой мелочью и непоседливой Рысью… Разве что шкурку прежнюю не по своей воле сбросила…
— Ладно, ужинать пошли. После расскажешь все, что захочешь. Надолго залетела?
— Не знаю, — я пожала плечами. — Может, на день-другой, а может, не уйду никуда. Посмотрим.
— Ну, кое-куда ты все же уйдешь, — он проницательно прищурился. — Сколько тебе осталось?
От Хлосса ничего не утаить.
— Этот сезон… и всё.
— Тьма, Рысь… Подводишь старика.
— Неужели? — хмыкнула я.
— Не ерничай. Знаешь же, что я тебя главой хотел оставить и на покой уйти. Устал, — он хмуро покусал ус и открыл передо мной дверь.
— Так поговори с нашими. Я, кстати, Шейру и Кнота недавно видела. Они жаловались, что устали скитаться, а возвращаться домой, под твое крыло, им претит. Сказали, загоняешь.
— Их-то? — Хлосс хохотнул. — Загоняю, конечно. Мало гонял мелочью, обормотов, так еще добавлю. Но в главы они не годятся: легкомысленные больно, одним днем живут.
— Слушай, — я дошла до кухни и обернулась. — Как же ты, убеленный сединами и уставший старик, собираешься гонять двух Старших темных вместе с остальной ребятней?
— Молча, — он прикусил ус, и в карих глазах золотыми искрами сверкнуло озорство. — И на тебя еще хватит.
Я погрозила ему пальцем:
— Даже не думай! Я давно выросла!
— Выросла, да не больно-то поумнела, если в столь грязные истории влипаешь, — отрезал Хлосс. — Только из сочувствия в покое оставлю, доживай с миром. Иначе бы…
