— Ничего хорошего, — он поморщился, — и свет с ним… Удачи.
— Взаимно.
Мы вышли из защитного кольца на периметр и остановились, по щиколотку утопая в черном песке. Подавая пример, я присела на корточки и начертила знак общего поиска, от которого разбежались в разные стороны восемь лучей. Над землей вспыхнули серебром восемь искрящихся меток. Я встала и отправилась проверять находки, не обращая внимания на практикантов. Те же, переглянувшись, последовали за мной. Самим пока боязно?.. Бывает. Остановившись у первой метки, я протянула над ней руку и пошевелила пальцами. Ладонь кольнули льдистые иголки.
— Что там? — первым не выдержал Эраш.
— Ничего особенного, подземный источник, — небрежно отозвалась я, стряхивая с руки ненужное ощущение.
На второй метке в ладони появилось чувство тяжести — признак ископаемого камня. А на третьей повезло — в руке зашуршала бумага. Я сжала ладонь в кулак, и земля расступилась, выбросив из трещины крошечный, грязно-серый огрызок древнего свитка. Магии в нем никакой не чувствовалось, поэтому я безбоязненно его подняла и осторожно расправила, вчитываясь в полуистлевшие руны. «Хвостики» дружно вытянули шеи.
— Символы эпохи Первой, — я бережно сложила огрызок и спрятала в сумку. — Начало положено… Так, а вы почему не работаете? Или будете за мной по пятам ходить?
Практиканты переглянулись и разбрелись «работать». И мгновением позже периметр вспыхнул горячим серебром поисковых заклинаний, наполнился скрипом песка, шуршанием торопливых шагов и шепотом голосов. Я же, проверяя метки, приглядывала за ребятами, особенно за Эрашем. Иола показалась девушкой неглупой, рассудительной и осторожной, а вот одно рыжее несчастье как бы чего не натворило…
— Мы так и будем целый день здесь бродить? — проворчал парень, когда время потянулось закатным сумеркам.
— А ты как хотел? — насмешливо откликнулась я. — Думал, поиски — это только романтика дальних походов, новых дорог и древних находок? Нет, дружок, это еще и рутинная работа, нудные круги периметров и у некоторых отчеты.
За целый день он так ничего путного и не нашел, помрачнел и недовольно косился на Иолу, которая нашла еще два обрывка летописи.
— А завтра мы куда пойдем? — продолжал брюзжать он.
— Сюда же, — я невозмутимо проверила очередную метку.
— Зачем? — удивился Эраш. — Мы же весь периметр обшарили!
— У нас говорят, что каждая тайна ждет своего искателя, и каждой тайне — свое время. Сегодня она тебя пропустит, а завтра передумает и раскроет секреты. Поэтому мы прочесываем один периметр хотя бы раз пять.
— Ужас… — пробормотал он.
— Не нравится — тебя тут никто не держит, — хмыкнула я. — Либо прекращай ныть, либо собирай свои пожитки и уезжай.
— Не дождешься, — проворчал Эраш.
— Тогда закрой рот и ищи.
— Уже и слова сказать нельзя…
— А ты п-по делу говори, — неожиданно вступилась Иола.
— А я п-по делу и говорю, — передразнил он.
Девушка закусила губу и покраснела. Нелегко, видимо, бедняжке, с таким-то именем и речевой особенностью… Не удержавшись, я нахмурилась. Эраш, получив воздушный пинок, схватился за пятую точку и возмущенно ойкнул:
— За что?!
— За то. Иола, ты с детства заикаешься?
— Н-нет, с п-поступ-пления н-на учебу, — смущенно призналась она.
— А-а-а. Видела стражей хранилища? Тогда понятно. Я после встречи с ними долго бессонницей мучилась.
— Что за стражи? — встрял парень.
— Будешь проходить посвящение — узнаешь, — усмехнулась я, и мы с Иолой переглянулись.
— А дядя про посвящение ничего не рассказывал, — разочарованно пробурчал Эраш.
— Вот и расспросишь. Только он все равно ничего не расскажет.
— Почему?
— Потому что. И завязывай с болтовней, работы — тьма. Или хочешь картошку пойти почистить?
Парень замолчал и сутуло отвернулся, сосредоточившись на своей метке. Я тоже отвернулась и нарисовала на песке очередной знак общего поиска. Не поддеть его я не смогла… и дальше не смогу удерживаться от соблазна. И пусть все, что не выплеснулось наружу, давно остыло, но осадок… остался. Эраш опять начал утомлять одним своим присутствием. Угораздило же его родиться темным источником…
Проверив очередную метку, я задумчиво посмотрела на небо и окликнула ребят:
— Все, закругляемся. Проверяем последние метки и идем в лагерь. Завтра продолжим. И благодарю за поиск.
* * *
В лагерь мы вернулись последними, когда остальные группы уже грелись у костра и ужинали, обсуждая находки. Заглянув в палатку кашевара, я прихватила плошку с остывшим супом и краюху хлеба, налила чай и пошла к себе. Сидеть у костра, играя до мглистых сумерек в карты и обмывая первый день поиска, не хотелось. Вернее, не хотелось сидеть рядом с Джалем и Саей и изображать равнодушную занятость. Вполне хватало того, что при виде первого мое глупое сердце то пропускало удары, то рвалось из груди, норовя вспорхнуть в его теплые ладони. Опять. А это недопустимо. И, проходя мимо костра, оглядываясь на шумную толпу, я почувствовала себя одинокой и бесконечно уставшей.
Зайдя в палатку, я поставила на столик плошку с кружкой и достала обрывки летописей. Да, лучше делом заняться… Совет Старших, сидя в гильдии, желал все знать и требовал каждодневных отчетов. Мне, конечно, их выговоры нестрашны, но надо же чем-то убить вечер… А еще я хотела записать очередную историю о себе-темной для ребятни. Они ждали, а Хлосс обещал читать им мои сочинительства сказкой на ночь. Страшной. Но нам ли этого бояться…
Молчун, черным псом лежавший у моих ног, поднял голову и тихо фыркнул.
— Рейсан?
Я едва заметно поморщилась:
— Что, Джаль?
— Почему ты ушла?
— У меня много дел, — я многозначительно разложила перед собой летописи и взялась за ложку.
— Успеешь с отчетами, вся ночь впереди. Пойдем к нам.
— Не хочу, — я сосредоточенно жевала суп, не чувствуя его вкуса.
— Почему? — он проницательно смотрел в мой затылок. — Из-за меня?
Я закрыла глаза, сосчитала до пяти и натянула на лицо привычную маску. И обернулась, невыразительно глядя на него:
— Тьма, да причем здесь ты? Мне хватило таких посиделок, после которых не работают ни руки-ноги, ни голова, ни заклятья, — и пожала плечами: — Старею, наверно, только и всего.
— Интересно, и почему я тебе не верю?
Потому что знаешь, как свои пять пальцев…
— Ты пришел позвать меня на пьянку?
— Нет, я хотел поговорить… о нас, — он так и стоял у порога, придерживая полог. — Мне тебя не хватает.
