— Тогда послушай меня. Иди поешь и поспи, иначе окажешься в том же состоянии, что твой племянник. Ты измучен и истощен до предела и сам одной ногой на пороге.
— Я не могу его бросить, — глухо возразил Джаль.
— А надо. Ненадолго. Я побуду рядом с ним и разбужу тебя, если что-то случится. Хоть раз в жизни послушай меня.
Он нервно дернул плечом. Я вздохнула и склонилась над Эрашем, изучая его состояние. И нахмурилась. Аура почти истлела, он вот-вот сдастся на милость Вечности…
— Плохо дело? — хрипло заметил Джаль, внимательно наблюдавший за выражением моего лица.
— Наде… — я запнулась и не посмела лгать умоляюще-требовательному взгляду: — Да, его почти нет. Он вот-вот перешагнет за порог.
Джаль грязно выругался. Я сурово посмотрела на него и решила:
— Так, всё, довольно разговоров. Эрашу ты не поможешь, и себя сжигать дотла хватит. Иди спать. Ты же доверяешь мне, как себе? Так доверяй. Докажи. Поверь.
Он поднял на меня покрасневшие, опухшие от бессонницы глаза, и сипло спросил:
— Что ты задумала, Рейсан? Ты же говорила, что только в свете его спасение…
— Я кое-что вспомнила… из знаний темных. Хочу попробовать. Хуже точно не будет.
Помедлив, Джаль встал и неуверенно коснулся тыльной стороной ладони моей щеки:
— Точно?
— Да, — я твердо смотрела в его подозрительные глаза.
Я — тьма, и я привыкла врать, скрываться и недоговаривать, чтобы выжить. И умею обманывать всех… даже себя. И верила себе даже во лжи. И Джаль поверил. Кивнул, наклонился, поцеловал меня в уголок губ и вышел из палатки. Я вздрогнула. Не стоит нам сближаться, видит мрак, не стоит… Несколько дней — и я навсегда исчезну из его жизни… Не стоит. Уходить нужно тихо и незаметно, не оставляя следов и не цепляясь за то, что прежде было безбрежно дорого… Я в сердцах помянула Вечность. Так бездарно потерять бездну времени… без него. К лучшему ли? Не знаю… Но больше никакого сближения. Сейчас, когда ему нужна помощь, — да, но потом — отойти, очертить круг границ и любой ценой их удерживать. А несколько дней я продержаться смогу. Надеюсь.
Присев на лежак рядом с Эрашем, я взяла его за руку. Большая мозолистая ладонь неприятно холодила мои пальцы. Ну что ж, парень… извини. Иного спасения нет. Ты, вероятно, будешь проклинать меня всю оставшуюся жизнь, но я поступлю так, как поступлю. Да, ты этого не хотел. И боялся. Но — привыкнешь. Мы все привыкали, тяжело и трудно. Зато останешься жив. А жизнь сильнее страха.
Обернувшись, я окликнула Молчуна, и тот послушно явился на зов, ухая и виляя хвостом.
— Стой у палатки и костьми ляг, но не впускай сюда никого, ясно? И… усыпи всех сочувствующих.
Коротко фыркнув, пес выскользнул вон, а я повернулась к Эрашу. Ну что ж, приступим… Проведя рукой по ауре парня, я легко нащупала знак Перекрестка. Помедлив, пересчитала нити путей, выбрала нужный и задумалась. Если стереть знак Перекрестка, то он уже никуда от нас не денется. А если не стереть… сбежит в сумеречные маги и… И пусть. Пусть сбегает, тьма с ним. Я бы сдохла без искательства. Быть темным — и только темным — невыносимо сложно.
Эраш дернулся и хрипло застонал, когда я быстро напитала тьмой нужный путь. Конечно, это надо делать в храме Перекрестка, по традициям, но… Парень заметался по лежаку, захрипел, когда чужая тьма просочилась внутрь, заполняя его, пробуждая и притягивая источниковую силу. Терпи, еще не все… Черная нить пути разбухла, запульсировав, распуская паутинные щупальца, оплетая его тело, свиваясь новой аурой. Черной, мощной… живой.
И когда аура Эраша набухла цельным вязким коконом, я взялась за «штопку», отсекая дух и тело от кокона тьмы, вытягивая его силу наружу и ставя между ними «стену». Пусть учится пользоваться силой, как все маги, постепенно поднимая преграды и впуская в себя собственную силу. А следом «вшила» в ауру заклятье запрета. Парень — источник, и незачем раздавать ее кому попало. Кому захочешь — тому отдашь, а остальные перебьются. Заодно уберегу его от излишней доброты. Кому сила положена — тот с ней рожден, а кому нет — пусть сам добывает. И медленно посчитала до ста, наблюдая, растворит аура заклятье, как прежде, или удержится… Удержалось.
Заканчивая «лечение», я сплела паутинный кокон и закутала в него Эраша с головы до пят. На всякий случай. Вот и всё, парень, больно больше не будет, а следующие рассветные сумерки ты встретишь темным магом и совершенно другим человеком. Меня кольнул укол горькой зависти. У кого-то жизнь только начинается, у кого-то — меняет направление, а у кого-то уже стелется вдоль порога… Нечестно? Наверно. Несправедливо? Но жизнь не бывает несправедливой. Она дает нам то, что мы заслуживаем.
Я снова взяла его за руку. Прости, я не хотела вмешиваться в твою судьбу… или хотела? Сама не знаю. Я давно запуталась в том, чего хочу, куда хочу… кого хочу. Но в одном уверена — ты нужен братству. Очень нужен. Может, именно тебе предстоит поднимать темных из забвения, возвращать нам утраченные знания, открывать путь к Забытым островам, восстанавливать гильдию и… И Девятый ли ты? Дай тьма, чтобы… ты им не был. И никогда не стал. Живи, парень. Теперь — просто живи.
На лицо Эраша возвращались краски, дыхание успокаивалось и выравнивалось, и рука в моей ладони расслабилась. Мрак побеждал древнее проклятье, уводя парня с ледяного порога в привычный мир. Я улыбнулась и убрала с его вспотевшего лба рыжую прядь, погладила по щеке. Ты живой, и ценно только это. А участь темного не столь страшна, и я успею немного о ней рассказать… Встав, я заботливо укрыла своего подопечного одеялом. Отдыхай. Спи и набирайся сил, чтобы завтра снова испортить мне настроение, нервы и жалкие остатки жизни. Видимо, только так ты и умеешь благодарить за помощь… И благодари. Жизнью.
Я повторно проверила состояние его ауры. Прежде полуистлевшая, сейчас она пульсировала тьмой, горячей и подвижной — источниковой. Кивнув самой себе, я достала из сумки незаконченный отчет, листы для новых «сказок» и просидела с записями до мглистых сумерек, присматривая за Эрашем, но он проспал всю ночь, не шелохнувшись.
Окончательно убедившись, что опасность миновала, я встала, потянулась и вышла из палатки, с удовольствием подставив лицо прохладному дождю. И неожиданно для себя поняла, что мне… пора. Я все сделала — все, что было в моих силах, и самое время уходить. И… самое место. Я ведь обещала, что уйду сама. И я уйду сама, свободно и спокойно. В здравом уме, без приступов боли и… Вечности. И я даже знаю, где здесь дверь. Не зря же сюда приехала…
Палатки искателей ежились под порывами влажного ветра — лагерь спал, тревожно вздрагивая и ворочаясь с боку на бок, а мгла над черной грядой скал медленно расступалась, пропуская первые лучи солнца. Я долго смотрела, как сумрачное небо окрашивается в голубовато-серые и блекло-желтые тона, разгоняющие тучи. Вдыхала пьянящий запах предрассветной свежести и чувствовала, как смешиваются с дождевыми каплями мои слезы. Видит Великая, я бы душу отдала за возможность прожить еще хотя бы луну… Да отдавать нечего.
