— Чем? — наблюдатель пошел рядом, сунув руки в карманы.
— Экскурсией. А что? Да, мой город молодой, и ста пятидесяти лет нет, но у нас есть, на что посмотреть. Например, — я указала на одноэтажный беревнчатый теремок с белыми ажурными наличниками, — памятник деревянного зодчества, конец девятнадцатого века. Таких у нас сохранилось всего семь штук, и один особенно интересен.
— Слушаю, — оживился Гоша.
Вечер стоял тихий и теплый, и, несмотря на нервную обстановку, гуляк хватало. В освещенном фонарями и витринами центре, со стражами порядка на каждом углу, кажется, ничего не может случиться… Но, проходя мимо сияющего здания оперного театра, я поежилась и ссутулилась.
— Ульяна, экскурсия.
— Направо — магазин натурального кофе, — начала я без энтузиазма. Мы уходили по яркому проспекту прочь от приснопамятного сквера, но от тяжести на душе не убежишь. — А направо — гей-клуб, — и добавила шепотом: — Но это для людей — гей-клуб, а на самом деле там тусуется нечисть.
Наблюдатель хмыкнул и посмотрел на меня иронично.
— Да, красиво говорить не умею, зато знаю все злачные места, — я пожала плечами и свернула в неприметный темный переулок. — Сюда.
— Архив — это злачное место?
— Не столько злачное, сколько проклятое, — я принюхалась, но чужих запахов не было, как и преследователей. После стычки со «скорпионами» я ждала гадости отовсюду.
— Не понял… — Гоша такой подлянки явно не ожидал. — Почему проклятое? По тому, как ты посоветовала одеться, я понял, что мы полезем куда-то, где давно никого не было и…
— …и мы туда полезем, — кивнула я. — Быстро соберем записи и смоемся, — и целеустремленно устремилась вниз по улице. — Не знаю, что ты ищешь, но в нашем — доступном — архиве найдешь только описания травок, склянок и нечисти. Главные тайны Круга — именно там, где давно никого не было. Вот здесь. Пришли.
И остановилась у неказистой избушки, чьи кривые стены прятались в зарослях сирени и желтых тополей. Оранжевые фонари освещали просевший фундамент, гнилые бревна, облезлые наличники, рассыпавшееся крыльцо и окна, закрытые ставнями. Избушка находилась в конце улицы, в окружении темных высоток бизнес-центров с одной стороны и оживленной шестиполосной магистрали — с другой. Сносить ее не позволяло минкультуры — как памятник регионального значения, а чинить — средства.
Я посмотрела на наблюдателя и поняла, что сейчас получу за розыгрыш, минимум — по гордости. И, пресекая возможную ссору, торопливо добавила:
— Это верхушка айсберга, — и топнула ногой, — под ней — подземелья старых архивов. По слухам.
— По слухам? — повторил мой спутник эхом и брезгливо посмотрел на избушку.
— Как ты про легенды говорил? Когда оживают одни, надо искать помощи у других?
— Темнишь, Ульяна…
— Ни в коем случае, — возразила. — Просто не знаю… с чего начать.
— Начинай… сначала, — посоветовал Гоша.
— А сначала было слово… — пробормотала я, глядя себе под ноги и прислушиваясь к шепоту ветра.
Воздух знает и помнит все. Его взору нет преград — он проникает и в самые глухие подземелья, и я иду за ним. По низкому сырому помещению, заваленному гнилыми досками, над провалившимся полом, в полной темноте. И останавливаюсь у дальней стены. По углам ползет плесень, штукатурка трескается, и ее трещины образуют некий… знак. Круг. Касаюсь его левой ладонью, активируя печать Круга, толкаю стену и распахиваю невидимую дверь. Кирпичная арка, крученая лестница вниз и длинные узкие коридоры. Вспыхивающие призрачные факелы. Паутина на потолке. Кровь на стенах. Бесконечные арочные пролеты и анфилады низких пустых залов. Кирпич и кровь. Запах гнили и застоявшейся гари. Душно, сыро и зябко. Шорох бумаг в дальних залах. И…
— Ульяна? — наблюдатель тряхнул меня за плечо и пощелкал пальцами перед носом. — Что случилось? Ты где?
— Здесь, — отозвалась рассеянно. — Всё здесь. Архивы на месте. Проверила. Отцепись.
— А раньше нельзя было?..
— У меня других дел полно, — огрызнулась и снова посмотрела вниз. Не дождалась самого главного… — Гош, ты про хуфий слышал?
— Слышал, — он выпрямился.
— Теперь, если не повезет, и познакомишься. Одну я почти рассмотрела.
До него дошло. Благожелательность и ирония сменились серьезностью.
— Кража?
— Да, — я полезла в карманы за амулетами. — Лет тридцать назад на архив было совершено нападение. Говорят разное: кто-то нечисть винит, кто-то — периферийных ведьм. Хранительниц было десять. Пока одна половина отбивалась, вторая выносила ценные записи. Защитницы погибли. А ведьмы, погибшие при исполнении, никуда не уходят. Они остаются призраками, сущностями, пропитанными силой смерти, готовыми и дальше защищать порученное. И неважно, кто за ним придет, наблюдатель или ведьма.
— А тот, кто нападал, своего добился? — Гоша смотрел на избушку… почти с уважением.
— Не знаю. Но часть архива, говорят, попала под раздачу и была уничтожена в боях. А еще одну часть — из самых дальних комнат — вынести не успели, случилось обрушение.
…которого я не увидела. Нигде. Кровь — да, смерть — да, обрушения — нет. Предания, как обычно, изрядно привирают. Значит…
— Или — решили не выносить? — озвучил мою догадку наблюдатель.
— Да, или решили не выносить. Когда стало понятно, что хуфиям быть, самое ценное оставили под их бдительной защитой, — я зазвенела кольцами и браслетами.
Пора. Уже минут пять — ни одной машины, а в окнах бизнес-центров давно погасли огни. И ни души, лишь сырный огрызок луны желтел с темноты небес. Время к полуночи.
— Больше ста лет назад, говоришь? А городу нет и ста пятидесяти?
— Любой город начинается с деревни. А дерево слишком часто горит, чтобы доверять ему тайны. Эти подземелья — старше города. Раза в два, — я достала платок с Жориковой кровью. — Готов?
— Нет, — предсказуемо отозвался наблюдатель и уставился на меня с обычной своей требовательной дотошностью: — Какой у тебя план? И зачем тебе, собственно, я? Я не боевой маг и с хуфией не помогу.
— Ты хотел попасть архив? Вот и попадешь. Обещания я выполняю. А с хуфией справлюсь сама, — легкомысленно улыбнулась. — Обычно они впадают в спячку, просыпаются, чувствуя вора, и поначалу крайне медлительны. И не опаснее Жорика. Развоплощу на раз. К тому же они слепы и ориентируются по запахам, — я махнула платком. — А мы будем пахнуть призраком.
— Тогда чего ты боишься, Ульяна? — спросил он проницательно. — У тебя руки дрожат и голос нервный.
Твою ж… наблюдательность.
— Слияния, — я скомкала платок. — Одиночные хуфии неопасны, со сдвоенной… тоже справлюсь — это нежить средней руки, к тому же слепая. Но если три или четыре в одной… Эта опасна. Она видит, слышит и колдует. По мелочи, но… она невосприимчива к светлой магии, как и простые, одиночные. А хуфий там… пять. Минимум. Но у меня есть темная заначка, — быстро перебрала браслеты и пояснила: — от наставницы досталась. А ты мне нужен как мужчина. Если меня… приложит, вынесешь.
