— Отойди. Отойди, говорю.
Я отползла, уступая место, и с минуту просто дышала, пополняя резервы. «Угли» сумасшедшее полыхали, обжигая, тело трясло. И очень хотелось растянуться на мокрой траве, уставиться в серое небо и… Но — хуфия. Надо кончать с этим, и как можно быстрее. Я встала и огляделась, подыскивая место.
— Ульяш, а ну рассказывай!
Томка тоже встала. Раяна лежала, сжавшись в комок, и не подавала признаков жизни. Наблюдатель сидел рядом в позе йога и что-то бормотал, а рядом с ним водили хороводы незнакомые личности. Я отвернулась и пошла к роще. Там, между стройных березок, виднелись удобные для ритуала прогалины — клочья черной земли меж сухой травы. Вооружившись палкой, я быстро разгребла опавшую листву, попутно объясняя Томке суть. Она, прислонившись к березе, молча выслушала и кивнула задумчиво:
— Да, так и поступим. Знаешь, как хуфий делать и привязывать?
Я неопределенно пожала плечами и неожиданно поняла, что при мне нет сумки. Так привыкла, что она невесомо болтается у бедра… И сил совсем нет, чтобы искать ее и тащить сюда. А бесова кровь…
— А зачем тебе кровь мастера Сима? — хмыкнула Томка в ответ на мое сожаление по поводу. — Привяжем хуфию сразу к Раяне, и пусть убивает. А остальное я сделаю. Ульяш, я сделаю. Ты и на ногах еле стоишь, и знаешь о ритуале теоретически и смутно. А я знаю всё. Не делала, — и прищурилась, — но всегда хотела попробовать. А ты прикрывай наблюдателя. Мало ли. Если что-то пойдет не так… Сейчас кровь принесу.
Подруга присела на корточки, выровняла площадку, превращая в землю клочья сухой травы, и, встав, быстро ушла. Я перевела дух и энергично взялась за рисование. Близость развязки и бодрила, и нервировала до чрезвычайности. И… сгинь, Совесть. Хоть совсем. Нет, на время. Потом вернись. Мне без тебя нельзя, ты — мои тормоза.
Воспроизведя на земле то, что показывала Ангелина, я сдула с глаз челку, убрала за уши распушившиеся кудри и оперлась на палку, проверяя ритуальный рисунок. Бесшумно подошла Томка и, положив на землю пару пузырьков, начала подготовку. Сняла куртку и закатала рукава свитера, обнажая локти. Разулась и закатала до колен джинсы. Я отложила палку и последовала ее примеру. Ледяной ветер пробирал до мозга костей, но и тактильная связь с символами, и свобода рукам и локтям необходимы.
Томка прошлась вдоль ритуального рисунка, прокапывая каждый символ, а я, зажмурившись, окликнула хуфию. И она пришла сразу. Кроваво улыбнулась и спросила сипло и жадно:
— Моя?..
— Твоя, — кивнула.
Подошедший Гоша сгрузил ведьму, куда я указала, и огорошил неожиданным. Достал из заднего кармана джинсов телефон, посмотрел на время и сухо попросил:
— Девушки, шустрее. И подбросьте после до города. Начинается.
Порыв ледяного ветра впился в обнаженную кожу рук и ног, небо осыпалось крупными мокрыми хлопьями, и первая метель закружила в березовой роще. Мы с Томкой переглянулись и кивнули друг другу.
И пусть у нас все получится… Должно получиться. Обязательно.
Глава 7
Когда захочу, тогда и умру, без посторонней помощи —
сначала завещание составлю, прощальную записку напишу, вымоюсь,
переоденусь, да и вообще, может, еще десять раз передумаю.
Ольга Громыко, «Ведьма-хранительница»
— Ульяш, вот какого лешего мы здесь торчим, а? — сидящая на подоконнике Томка в сотый раз задала этот животрепещущий риторический вопрос и уныло посмотрела в окно.
На улице ревела необычная даже для Сибири метель. Середина октября, а заметает так, что ни зги не видно. Я меланхолично помешала ложкой остывший кофе и в сотый раз ответила сакраментальным:
— Потому что туда нам нельзя.
— Чушь, — буркнула подруга и тоскливо вздохнула.
Я не решилась вернуться домой, поэтому напросилась в Томке в гости. При воспоминании о пустой и «беззащитной» после бесов квартире меня передергивало. Когда-нибудь, конечно, придется вернуться, но пока… И так трясет от ритуалов, единственный плюс которых — удачное завершение…
— Чушь! — повторила Томка сердито. — Мы с тобой и сделали дохрена, и прикрыть бы смогли, а нас выставили вон, как глупую шпану! Зато всю заклинательскую ораву взяли! — и гневно фыркнула: — Будто бы заклинатель сможет справиться с бесом на его территории!
— А ты сможешь?
После душа и сытного обеда (а особенно — после вожделенного «прощания» с хуфией) меня разморило окончательно, и я бы с удовольствием завалилась спать на сутки-другие. И мне даже удалось поспать пару часов, пока Томка готовила обед, но… Но. Чувство своей территории не давало покоя. Оно зудело и дрожало внутри, беспокоя и нервируя. И убойная доза успокоительного не помогала.
— Естественно, — Томка высокомерно сверкнула желтыми глазами. — Бес с «углем» и силой ведьмы — это тебе не обычная нечисть из подворотни. Здесь моё второе "я" всегда боялись использовать… По принципу «не буди лихо, пока оно тихо». Но сейчас, когда она проснулась, и мы действуем заодно…
Я хмыкнула и вновь взялась помешивать кофе.
Подруга соскочила с подоконника, неприкаянно побродила по кухне, зачем-то вытерла и без того чистый стол, отшвырнула тряпку и зарычала:
— Ненавижу… Бесят!
В нашей паре обычно так возмущалась и дергалась я, а она была рассудительной, сдержанной и умной. Но сейчас то же чувство территории и беспокойство сносили у Томки крышу. И я решила для разнообразия побыть рассудительной, сдержанной и умной:
— Том, ты же понимаешь, что на подпитку двух ведьм сил «камня» нужно как на десятерых заклинателей. А десять заклинателей… это десять заклинателей. Это мощь. Пока мы будем лупить пару бесов, они шустро усыпят всю округу и продержат чары столько, сколько нужно, — и после паузы неуверенно добавила: — Да и тетя Фиса запретила…
— Уль, я тебя не узнаю, — она посмотрела насмешливо и иронично. — Когда это тебя ее запреты останавливали? Когда это ты отказывалась лезть туда, куда нельзя? Я думала, ты вперед всех в тюрьму рванешь, только отвернись. А не отвернутся — так воздухом-сквозняком просочишься.
Сказать, что слова Раяны о свойствах отцовского подарка перевернули во мне всё с ног на голову?.. Я снова посмотрела на браслет и вздохнула про себя. Да, пора менять отношение к собственной жизни. И не искоренять неистребимый страх смерти, а беречь себя… ради тех, кто любит.
— А я не узнаю тебя, — пожала плечами. — Это ты-то, вечно орущая и грозящаяся придушить, если не уймусь, пихаешь меня в мир мертвых?
Томка отодвинула стул, села рядом и усмехнулась:
— Улька, я же тебя старше. Я же тебе сопли вытирала. И до Ночи выбора, и после, когда ты выла от Изольды Дмитриевы и ревела у меня на плече, ненавидя и наставницу, и ее методы. И я порой забываю, что ты выросла. И стала сильной и опытной боевой ведьмой. И ты — нечисть, единственное родное по духу существо, которое знало про мою бесиху и не боялось. Ни её, ни нас с ней. Ты — мой друг. Конечно, я не хочу тебя потерять. И всегда буду на тебя орать. Но сейчас… Сейчас мне бы твоя помощь… не помешала. Хотя бы теоретическая. Ты в теме, а я — не очень.
