Она была сильной и гибкой, как ивовый прут. Гнешь-гнешь, и до земли сгибалась, если нужно — если приказывали, но только зазевайся и ослабь хватку, прилетит так, что мало не покажется. И она старалась держаться. Но на морозе дерево промерзает. Трескается. И даже если рядом те, кто укутывает корни и убирает с кроны лишний снег… Природу не победить.
Никому.
* * *
— Он… он шевельнулся!
— Да, но это всего лишь мышечная память мертвого организма. Не бойся, Мар. Погоди-ка… Вы что вчера с Тёмой всю ночь смотрели? Поди каких-нибудь «Ходячих мертвецов»? Ну, я ему… Забудь про американских зомби. Наши, русские, другие.
— К-какие?..
— Набрасываться и убивать они точно не будут. Даже если прикажешь. Да и приказать-то не сможешь. Мозг мертв и не примет твои сигналы-слова. Но управлять мертвым организмом сможешь, как кукловод куклой. И для этого мы здесь. Учиться.
— З-зачем?
— Мало ли… Попугать непутевую молодежь. Вещи тяжелые принести. От заклятья, как щитом, закрыться. А чтобы драться мертвым, нужно самой владеть приемами боя. И защищать тебя труп будет по принципу «человек — отражение в зеркале», что ты сделаешь, то и он. Это неудобно, но может пригодиться.
— А скольких ты… поднять сможешь? Ну… сразу?
— Единовременно. Это называется «единовременно». Поднять — десятерых. Чтобы стояли и на ветру качались. А вот управлять — максимум тремя.
— А…
— Моя мать поднимала с полсотни, а управляла двадцатью. А бабушка могла поднять целое городское кладбище и спустить на врагов… всех. Но ей было сто сорок, когда… Это высший пилотаж, Мар. К тому же бабуля… специализировалась именно на мертвых организмах. А мы больше работаем с живыми. Мама моя так хотела. Мечтала, что сможет вырастить из меня целителя и прервать проклятье рода. Пока не получается.
— Какое проклятье?
— У нас нет выбора. Мы — древний род палачей. Заложники Жизни. Когда-то моя прапрапра подписала кабальный договор с наблюдателями: они берегут и защищают ее род от охоты на ведьм, а она и ее потомки служат палачами. До скончания времен. А когда кровь пропитывается одной и той же силой, выбор исчезает. У всех юных ведьм есть Ночь выбора и три-четыре сферы силы, из которых можно, собственно, выбрать. Но не у меня. И не у моих детей. Мы обречены рождаться палачами и рожать палачей.
— А я?
— Ты — тоже потомственный палач. Не знала? Да, ты из потухшего рода, первая ведьма за восемь поколений. Но твоя прапрапра тоже была палачом, иначе Ехидна не смогла бы так легко привить тебе насильно темное целительство. Я потом покажу твое генеалогическое древо. Ты из темного рода, не сомневайся. Однако у твоих детей будет выбор. Будет, обязательно.
— Значит, и меня… по договору защищали?
Долгая-долгая пауза, и виноватое:
— Прости, детка. Должны были защитить. Не по договору, но… За тобой присматривали с самого рождения. В тебе ощущалась сила, и твои родители знали… Но не уберегли. Подозревали, что Ехидна тоже следит за такими, как ты — из потухших родов. Урожденных ведьм защищает Круг, нас — наблюдатели, а вы… Ведьма, что следила за тобой, исчезла бесследно за сутки до появления Ехидны. А у нас не нашлось свободного человека, и пришлось просить Круг. И вот, — Элла осторожно коснулась ожога, — к чему это привело… Прости.
Мара ничего не ответила. Только снова посмотрела на своего окоченевшего «пациента».
— И как его поднять?
— Поднимать еще рано. А вот пытать — пора.
— Мертвого?! Он же…
— Ничего не чувствует. Да. Привыкай… именно к этому. Так должно быть… всегда.
* * *
— У меня не получается… Почему у меня никогда ничего не получается, как надо?..
Элла хмуро смотрела на свою ученицу и не решалась объяснить. Рассказать то, что ей поведала специалист по древним проклятьям. Потому что «ожоги»-кандалы нарушали энергетический обмен. И потому что они были не только маяком и порталом в тело. Они были и односторонним каналом. И Ехидна пила из девочки силу, как сок из стакана через трубочку. И магическую силу пила, и… жизнь.
— Почему, Эля?..
— Надо больше тренироваться. Ты не можешь оценить собственные ресурсы и не понимаешь, сколько в тебе силы. Ни в целом — как в ведьме, ни на данный момент — для одного заклятья. Не чувствуешь ее. Пока закончим с пытками. Будем учиться медитировать. Восстанавливать ресурсы и ощущать силу.
Только вряд ли это поможет, предупреждали специалисты. Если Ехидна не опомнится и не найдет себе другой источник жизни, она высосет из Мары все силы до того, как. И убьет. А может, специально высасывает. Поняла, что сглупила, выбрав слабую ведьму, без поддержки рода и перспективы Пламени. А Пламя ей необходимо, иначе она убьет при переселении слабое и неподходящее тело.
А жертва в кандалах может быть только одна.
Но, добавляла специалист, выплеск из капища не за горами, и новая девочка, даже если Ехидна ее найдет, не успеет повзрослеть и набрать нужный уровень силы. Скорее всего, безумная ведьма не понимает, что творит. Забыла, каково это — быть юной и слабой, рехнулась окончательно, умерев. Почти умерев.
Шансы есть всегда, говорила бабуля. Но чтобы их создать, нужно свести в одной конкретной точке очень много случайностей и приложить массу усилий.
— Не вешай нос, поняла? Работай.
* * *
— Куда мы идем?
— На Тропу палачей. Я хочу познакомить тебя со своей семьей.
Штаб-квартира наблюдателей находилась за городом, в бывшем здании старинного санатория, в окружении огромного парка. И из-под осенне-золотистых берез на них смотрели…
— Что это?..
— Иллюзии. Мороки. У нас одно время работал парень-иллюзионист. Из другого округа, но он там что-то натворил, и его сослали сюда. Думаю, спрятали — видать, кому-то влиятельному на хвост наступил. Но парень сильный, талантливый, такими не разбрасываются. Он и создал тропу. По памяти. Маму и бабушку — по моей памяти, остальных — по фото и рисункам. Иллюзионисты умеют выворачивать память наизнанку, считывать образы и воплощать их. Обещал, что эти иллюзии будут вечными. Я прихожу сюда, когда… Иногда.
Приятная белокурая женщина встала с усыпанной рыжей листвой чугунной скамьи, улыбнулась, коснулась дрогнувшей щеки Эллы. И наставница замерла, впитывая прикосновение. Иллюзорное, но такое… настоящее.
— Как ты можешь?.. — тихо спросила Мара. — Как ты можешь жить так… спокойно? И не мстить?
— А кто тебе сказал, что я живу спокойно? — впервые со времен знакомства в невозмутимом голосе Эллы проявилось нечто похожее на раздражение. Злость. Неприязнь. И взгляд стал страшным. Леденяще-жутким. — С чего ты это взяла? Думаешь, легко сидеть здесь и учить тебя, когда эти монстры живут и чувствуют себя чудесно? Защищенно?
