Раскрыв зонтик, я пошла строго на ощущение костра, попутно вкратце объяснив коллеге, куда мы идем, зачем, как это выглядит и почему его не надо бояться. Стёпа шел рядом, сунув руки в карманы куртки и совершенно не претендуя на зонт. С удовольствием подставлял лицо дождю, дышал влажным вересковом воздухом, глазел на холмы и старательно забывал. А я помогала. Чуть-чуть смазывать свежие воспоминания, особенно когда они не поддерживались сильными эмоциями, я умела неплохо.
Костер для погибших душ мы заметили издалека. Он находился в неглубокой котловине, но горел ярко, и потустороннее синее мерцание, погоняемое ветром, гуляло по склонам холмов сотней теней. Я поправила лямку рюкзака. Казалось, спрятанные там кости потянуло к костру, и в рюкзаке что-то шевельнулось в предвкушении.
— Мар, что у тебя там?
Значит, не казалось.
— Части скелетов. Пара черепов, бедренная кость, несколько ребер, позвонков и фаланг пальцев… Ничего особенного.
Уточнять, чьих, он не стал. Умный парень. Наловчился понимать, что есть вещи, которые ему знать не нужно.
Чем ближе мы подходили, тем явственнее буянили останки. В конце концов, Стёпа отобрал у меня рюкзак и крепко зажал его под мышкой.
— По-моему, вмещает он больше, чем… кажется, — пробормотал коллега. — Такой мелкий — и пара черепов?
— Ненамного больше, — я уже спешно спускалась с холма по едва заметной тропе, закрывая зонт.
Оказывается, их можно настроить, кости, в смысле, на… восприимчивость конкретной силы? Или на притяжение к особому месту? Но секрет костров был утерян нами давным-давно, и мы только и научились, что опознавать их да уничтожать.
Пламя цвета индиго плясало на старых костях, жутко подсвечивая черепа, поднималось выше моего роста. И звало. Созывало. У меня мурашки пошли по коже от острого ощущения мощной тьмы, расходящейся кругами, поднимающейся невидимым дымом к небесам, пропитывающей землю. Начальный костер Циклопа по сравнению с этим — блоха рядом с волкодавом.
— Вот это, — Стёпа с облегчением бросил наземь дергающийся рюкзак и кивнул на костер, — гадость. Я с такой и рядом… не стоял, — и попятился, ежась. Даже куртку застегнул, ссутулившись. Не помогло.
Я достала из своего рюкзака второй — Фавнов, а следом и большой пакет с порошком. Беспокойные кости запрыгали, потянувшись к костру, но не успели. Подбросив открытый пакет с порошком в воздух, я прошептала наговор, и на костер обрушилось с шорохом белое облако. А эффект был как от бочки воды — кости зашипели, и свечение погасло, лишь по черепам с минуту сновали синие искры. И рюкзак перестал извиваться, обмякнув.
Наблюдая за уничтожением останков, я выпила зелье. Сила выплеска и близость гробниц действовала мне на нервы во всех смыслах этого слова. Внутри что-то неприятно дёргалось, скручивалось, липким комком подкатывало к горлу, щипало глаза. Давненько у меня не случалось слезливых истерик, почти забыла их признаки… Пора уходить. Быстро ко второму «кресту» — и прочь… Благо, он рядом.
Стёпа, похоже, смирился с тем, что ничего красиво-ритуального и волшебного он сегодня не увидит. Мне отчего-то стало неудобно. Показать, что ли… И сил много не потрачу, и сама отвлекусь.
— Смотри.
Пламя, вспыхнув на левом локтевом сгибе, объяло руку, сорвалось с кончиков пальцев водопадом серебристо-черных искр и свилось в тропу. Широкое мерцающее полотно протянулось дорогой к следующему «кресту», и чем дальше убегало, тем больше сыпалось на землю искр, и через минуту мы стояли в черном тумане с вкраплениями серебра.
— Иди вперед, — я улыбнулась.
Да, моя ребятня тоже ужасно любила этот трюк. Он ничего не показывает и ни на что не указывает. Даже от заклятий не защищает. Зато согревает промокшие и озябшие ноги — идешь по колено в густом тепле летней звездной ночи. И это единственное безобидное мое заклятье. Для души. Не получилось в свое время выучить ловушку-паутину, разъедающую кости и плоть на ногах, зато… Это единственная неудача, о которой я никогда не жалела.
Коллега просиял и устремился вперед. Я подобрала рюкзак и последовала за ним, улыбаясь глупо и довольно. И пребывала в добродушном настроении, пока не увидела, во что упиралась тропа. Стёпа отступил в сторону, освобождая путь, я невольно вздрогнула. У склона холма вповалку спали, похрапывая, тела. Беличьи, кошачьи, голубиные. Двух- и треххвостые, странно…лапые. Ровно восемь штук.
Браслет-«компас» неуверенно мигнул золотыми искрами. Особой опасности не было — нечисть крепко спала, и без «сонных царств». Похоже, приспешники Ехидны временно изолировали… не то естественных предвестников, не то заготовки на будущее. И внутри снова неприятно засвербела подступающая истерика.
— Стёп, снимай куртку, — на всякий случай я быстро опоясала тела проверяющими символами, убеждаясь в их безопасности. Нечисть спит, лишенная сил. — Грузим всех и бегом к машине.
— А потом?
— В Старый Погост, к отцу Фёдору. Он заклинатель и… остальное расскажу по дороге.
У новоприбывших другая задача — «муха», и не стоит от нее отвлекать. Заодно и по указанному адресу в селе наведаюсь. Интуиция и опыт палача подсказывали, что затаившийся там персонаж выведен из игры. Территориально деревня находится гораздо ближе к капищу, чем город, и прятаться там может лишь тот, кто невосприимчив к силе выплеска. Вообще. Или — невосприимчив с некоторых пор и не без помощи «коллег».
И, кажется, я даже знаю, с кем встречусь… Почти знаю. Два варианта. Или — или.
Глава 3
Мы нарушаем равновесие. Мы получаем то, что хотим,
но это оборачивается против нас с утроенной силой.
к/ф «Колдовство»
К деревне мы добрались за полночь, под страшным ливнем, нервные, голодные и измотанные. По трассе до нужного поворота долетели быстро, но как только съехали на проселочную дорогу, начались естественные приключения.
Сначала вместо деревни мы оказались среди покосившихся крестов и старых могил — навигатор безбожно врал и явно издевался. Нужен был Старый Погост — получите и распишитесь, заброшенное сельское кладбище в березовой роще. Благо, Стёпа не страдал предрассудками и суевериями и только посмеялся над совпадением. И раз обещал помогать — помогал, и ни слова не сказал о том, чтобы вернуться по приличной трассе в город.
Потом мы проскочили нужный поворот и приехали на одинокий хутор, хозяин которого, услышав меж громовыми раскатами подозрительный звук мотора, вышел из дома с ружьем и парой свирепых «кавказцев». Мы сочли за лучшее дать задний ход и быстро уехать, пока по колесам для профилактики не получили. Сибирское гостеприимство весьма избирательно.
После этого я настроилась на ближайшее скопление живых сердец, мы нашли нужный поворот и полетели. Вернее, запрыгали сумасшедшей лягушкой, по чьим лапам палят из дробовика. Так называемую дорогу дождями разъело страшно, но коллега уверял, что если ехать медленно, даже в джипе сядем на брюхо и всё, дальше полетим моей метлой. Разумеется, я сказала, что ему виднее, и, стиснув зубы, терпела дикую тряску с подскоками к потолку. Из освещения — только молнии, из музыки — бешеный стук капель и рев грома. И напряженно ругающийся мужчина за рулем. Романтика. В другой жизни я бы этого просто так не оставила, но…
