— Спасибо учту, — рассеянно кивнула я и достала планшет.
Быстро чиркнуть пару строчек — пусть проверят. Может, это просто совпадение. А может, и не… просто. Заодно и детали сказки уточню. Орхидеи, вероятная связь с Тифоном, а теперь и еще одна догадка. Личность Сфинкса становилась всё таинственней, но отчего-то ближе. И внутри, там, где ядовитым черным зеркалом растекалась сила палача, вспухло и лопнуло болотным пузырем… узнавание. Не так, как с Гарпией, и эта память не забилась путеводно вторым сердцем. Но стало ясно: я со Сфинксом встречалась. А значит, еще пара деталей с каплей понимания, и я ее найду. И опознаю. И сдам в добрые, жаждущие общения руки начальника. Наверно.
Закончив с письмами, я оглянулась на горящие символы «Компаса ведьм». И вспомнила о последнем амулете-маяке из пояса, настроенном на Тифона. Эта ведьма, не в обиду остальным отступницам, самый страшный соперник. Темная Верховная, виртуозно управляющая временем и пространством: сейчас она здесь, а через секунду — за тысячи километров, да не одна, а с тобой. И ты уже не на крыше стоишь, а висишь над пропастью, и она смотрит сверху вниз — молодая и сильная, как в лучшие годы середины своей жизни. А ты вдруг понимаешь, что мумифицируешься от старости, будто бы пропасти для верной смерти мало.
Я скривилась от неприятных воспоминаний и нащупала в кармане джинсов маяк. До сих пор не понимаю, что ее тогда спугнуло… и как я унесла ноги. Но это был не страх перед Ехидной, не покорность ей, нет. Тифон не пугала, а думала меня прикончить. Но не сложилось.
От неприятных воспоминаний отвлекло небезызвестное «сердечко». Внезапно и взъерошено появившись на крыше, оно пугливо посмотрело на меня, сунуло что-то в бабуле руку и испарилось.
— Вот, — баба Зина кинула мне это «что-то», оказавшееся амулетом Нимфы. — Компенсация за то, что отвлекаю, — и зачем-то объяснила известное: — Телепорты при четких указаниях проскакивают через все ловушки. А «старички» не любят цеплять мелочи к вещи. Закроют «двери» — в квартиры и комнаты, а сокровище оставят на столе.
— Они не все такие, — я спрятала амулет в рюкзак. Подумала о «старичках» и добавила рюкзаку защиты. — Не жаль рисковать пацаном?
— В нашей работе без риска никуда, — флегматично отозвалась ведьма и сдула с ладони пригоршню огненных искр. — Или неужто ты своих детей хранишь под хрустальным колпаком да под юбкой палача? Неужто Элла растила тебя комнатной фиалкой? И не брала сызмальства на задания, чтобы, не дай бог, отступники не покалечили нежное дитятко? И неужто ты свою дочь — палача — вышивать да вязать рожала и обучала?
Я отрицательно покачала головой. Да, однажды всем нам приходится принимать как данность рискованную работу детей. Своя кажется нормальной, а когда дело касается деток — страшно, как за себя никогда не было. И вспомнила — и такая тоска взяла… Когда давно не оберегаешь, отпустив в страшный взрослый мир, — это одно, а когда больше никогда не сможешь оберегать — это совсем другое…
А ночь неуловимо менялась. Светлела, когда с холмов сползал туман — накатываясь частыми прозрачными волнами, он сгущался, застревая седыми клочьями в ветвях деревьев, цепляясь за фонарные столбы и спинки скамеек. Мрачнела, когда низкие тучи полностью закрыли небо, пряча луну и звезды. И пугала. Когда в тумане зашевелились прежде неподвижные тени.
По предплечьям бабы Зины забегали рыжие искры.
— Знаешь, что это? — ведьма наклонилась, опершись об ограждение, и всмотрелась в поднимающийся туман.
— Души жертв, — отозвалась я спокойно. — Тех, кто скончался на алтаре. Или пал в неравном бою. «Багаж» Музы. Ведьма, убивающая душу, забирает себе ее частичку. Иногда — на память. Но чаще всего для дела.
— Значит, знаешь, с кем можешь столкнуться, — баба Зина выпрямилась и посмотрела на меня внимательно.
Я кивнула.
— Сдюжишь?
— Наставница давно мертва, — я пожала плечами, — и убила ее не Муза. Вы ведь не всё знаете, верно? И не знайте дальше, так… безопаснее. Но осколок души у Музы наверняка остался — она хорошо поковырялась, где не надо. А жалкий осколок — это не Элла. Не переживайте. Не сломаюсь и не подставлю. К случайным встречам со своими нас тоже готовили, не сомневайтесь.
— Иначе бы не позвала, — моя собеседница потерла ладони. — В чем я могу на тебя рассчитывать?
— В жизни, — использовать перчатки, пожалуй, слишком опасно. Они рассчитаны на короткое время, а ночь длинная. — Сберегу. Добавлю сил. Исцелю, но прежде, извините, врежу. Прикрою, чем смогу. Но уйду, если засеку Тифона или Музу.
Баба Зина посмотрела на меня скептично.
— А чего вы ждете от палача в бою с призраками? — я усмехнулась. — Я «тыловая», подготовленная для битвы с живыми. Приступайте. Подстрахую. От внезапного удара в спину — точно.
И достала маяк, настроенный на Тифона. И никаких обещаний начальнику или сантиментов. Убивать сразу… или хотя бы быстро.
Туманные щупальца неловко вскарабкались на крышу. Один, второй, третий… Я не успевала рассмотреть, кто пожаловал: огненная ведьма работала технично и молча, отправляя каждый осколок души на персональный прощальный костер.
Короткие вспышки, невнятные всхлипы, расплывающийся тугими никотиновыми спиралями сизый дым. Частые островки негаснущих костров сияли в сгущающемся мареве, точно болотные огоньки среди смрада болотных испарений. И стало очень жарко, влажно, мерзко. Понаблюдав за работой бабы Зины и оценив ее резервы, я замкнула предупреждающие символы в круг, спрятавшись в нем от внезапной атаки, села по-турецки, сжала в ладонях маяк, настроенный на Тифона, и ушла в поисковый транс. Пожалуй, найти ее сейчас важнее и правильнее.
Чужое «сердце» приятно и знакомо запульсировало в ладонях, но зацепить его хозяйку не получалось. Она ускользала, прячась и в расстоянии, и во времени. И «сердце» то билось лениво и неохотно, как у старика, и отдалялось, то «вспыхивало» адреналином молодости и приближалось так, что руку протяни — схватишь наверняка. Но не выходило. Вероятно… нужна приманка. Секундная задержка. Мне бы только дотянутся…
Нахмурившись, я потерла в ладонях амулет. На что она может клюнуть? Что бы ей предложить, от чего она не откажется и раскроется? Тифон всегда была очень осторожной — пряталась за чужими спинами, выжидала до последнего и никогда не нападала первой. И до самой заповедной ночи сидела бы в засаде, не предложи ей Муза… что? Или — кого? Кого…
Я быстро оглянулась на бабу Зину. В окружении костров и теней душ, в вихре шипящих искр и с золотистым Пламенем, обнимающим правую руку до плеча, она казалась невероятно молодой. И излучала такую силу… И я встала. Они не за мной пришли. Мое молодое Пламя — ни о чем по сравнению с Пламенем потомственной столетней ведьмы. Готовая «еда» — отличная подпитка для «угля»… или стоящая жертва для алтаря. Да, они за ней пришли. Извините, в общем, Зинаида Петровна…
На левой руке ведьмы лопнула вспухшая вена, и по ее руке потекла кровь, капая на крышу. Баба Зина, небрежно отмахнувшись от парочки воющих теней, посмотрела на меня изумленно.
