Черт, и как гадать-то надоело... Как же это отвратительно – быть бесполезным человеком... Но использовать силу я побоялась. И в браслете, Верховной подаренном, ее мало, и слежка есть наверняка. И если «присматривающие» обнаружат, что я бессильна и неопасна, то...
И я снова вернулась к догадке, дополняя ее собой. Если наблюдатели ловят здесь крупную рыбу, Верховным ведьмам всех округов могли запретить вмешиваться – вплоть до нахождения на месте и «раскопок» с добычей информации, вплоть до защиты «тех» ведьм. Надежде Васильевне нужны не только мои мозги, но и глаза с ушами. Город территориально под ее юрисдикцией, она обязана понимать, что за тайну он скрывает. И кого прячет. И кого здесь ищут. Если ловушка сработает не так, если ситуация выйдет из-под контроля, то разочарованные наблюдатели, как обычно, сольются, а результаты «ловли» ударят по Верховной. И разгребать всё придется ей.
А после «себя» я подумала о хозяйке Руны. Если я права, и она покинула город не собой, то теперь этому есть объяснение. Высококлассный телепат или иллюзионист может заморочить любую ведьму, даже Верховную, на любой срок. Да так, что она добровольно порвет связь с питомцем и сгинет. Плюс наблюдатели – это не только мужчины-маги, но и подневольные ведьмы. Вот откуда взялся лед. И, конечно, никто об этом в деле не напишет – таинственная смерть и точка. А если она мешала... Сколько мне позволят копать, пока не решат, что я тоже мешаю? Или вот-вот спугну «добычу»? А противопоставить «ловцам» я смогу лишь весьма смутное понимание и...
Ну что ж, я понимала, чем рискую. Не знала, конечно, что так глобально, но любой риск таит массу сложностей и опасностей. Зато теперь я отчасти предупреждена.
Вернувшись в гостиницу, я заперла входную дверь, помахала, проходя мимо комнаты, Анжеле – дескать, пришла, и поднялась к себе. Погрелась в душе, надела спортивный костюм, заварила чай, перенесла спящую кошку в кресло, достала из чемодана заготовки для амулетов и устроилась за столом. Да, я предупреждена. Догадками – но это лучше, чем ничего.
И до утра я работала.
Во-первых, нужен «ловец снов». Мертвая ведьма – «памятник» очевидно посылала сигналы «своим» – тем, кто владел сферой Смерти, а я их ловила… наверно, по привычке. Во сне неосознанно зондировала пространственно-временные слои, тратя остатки сил, лишь бы не быть отрезанной от необходимой информации. «Ловец» поймает все сигналы и направит их ко мне, укрепив связь.
Во-вторых, меня не заморочат. Я с таким высококвалифицированным умельцем читать мысли и пудрить мозги почти семь лет бок о бок жила. И первое, что стребовала при первичном общении, ведь сначала мы просто вместе работали, – это защиту. Ибо нефиг. Альберт рассказывал о тонкостях полноценной защиты неохотно, точно выдавал древнюю и запрещенную тайну наблюдателей. И, уезжая, амулет я оставила... дома. Делать его – пару дней, но я настойчивая. И, что греха таить, напуганная. Изрядно.
«Чем гнить на ветках – лучше сгореть на ветру», писал Есенин. Но когда начнешь «гореть», то невольно задумаешься...
Как я заснула за работой – сама не заметила. Но проснулась резко, от боя старинных часов... которых у меня в комнате не было. Выпрямившись и отцепив от щеки кожаный шнур, я чутко прислушалась. Отголоски боя эхом гуляли по коридору, а в моей комнате царила тишина. Звенящая. Вибрирующая. Нарушенная. И темнота. Густая. Непроницаемая. Плотная. Кто потушил свет?.. Руна снова лежала на столе и смотрела на меня в упор, не мигая. Во тьме ее расширенные зрачки искрили белым.
Повернувшись, я быстро осмотрелась, но ничего странного не заметила. Если не считать тишины. Характерной. Указующей. Такая повисает в комнате после оживленного и внезапно прерванного разговора. Только что двое обсуждали нечто важное, но внезапно появился третий – нежелательный собеседник, и...
Я здесь не одна.
– Выходи, – я встала, вглядываясь во мрак. – Покажись.
Глава 5
Ты никогда не умрешь.
Ты – ведьма, а ведьмы живут вечно.
Кристос Циолкас «Пощечина»
Она вышла из шкафа как обычное привидение – пройдя сквозь запертую дверцу. Измученное худое лицо, глубоко запавшие черные глаза, распухшие темные губы, светлые волосы неопрятным гнездом, синюшная кожа, мятое платье с порванным подолом, босые ноги. И очень блеклое призрачное сияние. Руна встревоженно заурчала, спрыгнула со стола, метнулась к хозяйке. Ведьма слабо улыбнулась, кошка потерлась о ее ноги, и сияние стало чуть ярче.
Она смогла задержаться в этом мире только благодаря питомице...
Я смотрела на ведьму с состраданием и страхом. Призраки магов и ведьм отличаются от людских – способностью к материализации. Сила пропитывает дух так, что и после смерти он сохраняет способность говорить, работать с предметами и открывать двери. А дух Карины Александровы был этого лишен. Наклонившись, она гладила кошку, но призрачная рука проходила сквозь урчащее полосатое тельце. Словно перед смертью из нее высосали всю силу. Как – не знаю. Я не слышала ни об одном подобном случае. На такое не были способны даже ведьмы прошлого. Даже сильная нечисть. И это... страшно.
– Доброй… ночи, Карина, – я неловко кашлянула, подумав, что ничего подобного – ни ночи, ни доброты – нет и в помине.
Ведьма выпрямилась. Взгляд усталый, беспокойный. Потрескавшиеся губы открывались, как у выброшенной на берег рыбы – часто, но безрезультатно, беззвучно. Даже на пару слов сил нет... Мне стало жутко. Кто?.. Какая сволочь способна на такое?.. Какая мразь сотворила с ведьмой это?..
– Наблюдатели? – спросила я сипло.
Она сначала отрицательно качнула головой, а потом кивнула. И как это понимать?
– И они – и не они? – я озадаченно нахмурилась.
Карина снова кивнула. И сделала приглашающий жест – дескать, идем. Я молча обулась, понимая, куда она зовет, вышла в коридор, привычно закрыв на ключ дверь, и отправилась за призраком в ее комнату. Дух прошел сквозь стену, а я отворила незапертую дверь. Руна уже сидела на столе, тихо урча. Ведьма замерла у кресла. Я тихо закрыла дверь, добралась до стола и включила лампу.
– Вы что-то нашли? – уточнила шепотом. – И спрятали?
Она снова кивнула и указала на спинку кресла. Кошка подтверждающе мяукнула. Я села на корточки, перебрала платья и вопросительно посмотрела на Карину. Она отрицательно качнула головой. Значит, кресло... Освободив его от платьев, я чутко ощупывала жесткую ткань, пока не добралась до щели между «подушками» спинки и сиденья. Осторожно просунула в щель пальцы и резко одернула руку, уколовшись. Возмущенно посмотрела на ведьму, а она слабо улыбнулась и кивнула.
Ладно... Я снова запустила пальцы в щель, подцепила колючий предмет и вытащила его наружу. И поняла, что кололась магия. Предмет-то – на первый взгляд, ничего особенного: бронзовая подковка, изрисованная символами, и каждый из них вспыхивал колючей серебристой звездой, едва я проводила по теплому металлу пальцем. Но восемь лет назад такая же штучка познакомила меня с Альбертом. Два месяца я рыла носом землю, ища для наблюдателей некий артефакт, когда-то где-то кем-то неизвестным спрятанный. И нашла в пространственно-временном слое начала двадцатого века, когда подковку, собственно, и схоронили, в подвале здания, который снесли в восьмидесятых годах. Но для меня любое прошлое – это еще существующее... было.
