– Вечером, – согласилась Анжела сразу. – Или ночью. Когда она уснет. Бабуля не любит... шарлатанов всяких. Так она вас называет, – добавила извиняюще и с вызовом закончила: – А я верю в магию. Есть же призраки? Значит, должны быть и те, кто может их победить и прогнать.
Логично.
– Вот, ключ от комнаты возьмите. Седьмой номер.
Позавтракав и выпив кофе, я убрала посуду в посудомоечную машину, взяла ключ и поднялась наверх. И с минуту стояла у запертой двери, прислушиваясь к ощущениям, но услышала только Руну. Кошка приглашающе урчала из комнаты. Я перебрала браслеты, прислушиваясь к ритмичному «шкворчанию», и решительно толкнула дверь. И она распахнулась безо всяких ключей или щелчков замка.
Такая же обстановка, как и в моем номере. Кошка в кресле. На пыльных портьерах – ленты оберегов, паутина на потолке, в щель между штор робко заглядывал солнечный луч, и в его свете плясали мириады пылинок. И вещи повсюду.
Кошка умывалась, лежа в гнезде из платьев, юбок и чулок, на спинке стула обреталось несколько блузок, на полу у заправленной постели – разбросанные носки и тапки, а на покрывале – махровый халат, полотенца и шелковая ночная сорочка. На столе – разбросанные умывальные принадлежности и раскрытая косметичка. На полу у шкафа – потрепанный черный чемодан, покрытый пылью.
Такое ощущение, что ведьма выгребла все свои вещи, чтобы собраться в дорогу. И уехать из города.
Я обошла комнату, изучая детали. Шкаф пустовал, ящики комода – тоже, как и прикроватная тумбочка. Присев, я провела рукой над ковром, но мои амулеты смолчали. Ни тайников, никаких защитных заклятий... Неужели она полагалась только на собственную силу... и кошку? Я внимательно посмотрела на Руну, но та невозмутимо вылизывала светлое брюшко.
– Не поможешь? – спросила я на всякий случай. – Не подскажешь?
Кошка проигнорировала мои вопросы, занявшись мытьем мордочки. Встав, я внимательно изучила вещи. Так, по возрасту, в длинные платья и строгие юбки с блузками, одеваются те из нас, кому за семьдесят. И кто не «в полях» работает, а сидит в офисе. Или в архиве. Но вещи – больно дорогие и качественные для простого архивариуса или гадалки. Одна из «рук» Верховной или из Совета Круга?..
Присев на корточки у кресла, я перебрала подолы платьев. Одежда легкая – тонкий трикотаж, а Анжела сказала, что ведьма зимой приехала. Явно не сибирская. И ее довольно много – шесть платьев, семь юбок... Пропала через неделю, а приехала, кажется, на подольше. Отчего внезапно засобиралась, что нашла?..
И я снова подумала, работает ли здесь интернет. У меня есть удаленный доступ в архив, а в нем хранится информация не только по нашему округу, но и по соседним. И зацепки для определения личности есть. Вот только почему ее не хватились? Если бы хватились – если бы она была из той пропавшей восьмерки ведьм, о которой говорила Верховная, – ее вещи давно бы вывезли, да и кошку забрали. Загадка.
И, побродив по комнате, я обнаружила вторую. Ни техники, ни амулетов. Ни сотового, ни компьютера, ни дамской сумочки. Но с ними, допустим, ведьма ушла и пропала. А почему нет запасных амулетов и зелий? Мы все на допинге и при сопутствующей поддержке. Своя сила – хорошо, а запасная – еще лучше. И я не знала ни одной ведьмы, которая бы не пользовалась амулетами и не возила с собой килограммы защитной бижутерии и литры восстанавливающе-лечебных зелий. Но в косметичке – только собственно косметика. Странно.
Решив засим закончить с первичным осмотром, я сделала несколько снимков и ушла, притворив дверь. Если бы не кошка, я бы не поверила, что здесь жила ведьма. Кажется, обычная мистификация – «туристический объект» для антуража и развлечения постояльцев. А вещи для проверки я брать не стала. И так понятно – Руна. Ждет возвращения хозяйки и бережет каждую тряпку.
Зайдя к себе и прихватив куртку с шарфом, я задумалась. Интересно, может ли кошка ощущать смерть владелицы? Три года – солидный срок для «пропажи», пора понять, если ведьма мертва. Но животное не уходит и... И таких питомцев не бросают. Ведьма пропала – может, и так, как намекала Верховная. Потерялась в пространственно-временных слоях реальности? И Руна ощущает слабую связь, упрямо ждёт... И (или) всё же что-то сторожит. Иначе бы ведьма взяла ее с собой. Да, таких питомцев не бросают. Надо позже вернуться. И в архив заглянуть, разумеется.
Когда я спустилась вниз, Анжела уже оделась и прогуливалась по коридору.
– На пару часов, – сообщила она, пряча сотовый в карман пуховика и повязывая шарф, – пока бабуля спит. Мне еще ужин готовить.
Я кивнула, сразу отдала деньги, и мы пошли на экскурсию.
Погода радовала морозным, но ясным и безветренным солнечным днем, и на свет после мрачно-туманной ночи на улицы высыпал, кажется, весь город. Дворники убирали снег, собачники выгуливали своих подопечных, молодежь то парочками, то группками шастала без дела, старушки сплетничали на лавочках.
Оглядевшись, я решила, что на фоне Анжелы выгляжу вполне обычно. На девчонку косились то неодобрительно, то со скрытой завистью, а на меня – просто с любопытством. Приехала, что-то фотографирует... Видимо, права Анжела, не такая уж тут глушь, и народ привык к туристам.
А моя проводница, жуя жвачку и важно «лопая» розовые пузыри, вещала, исправно отрабатывая триста рублей и фото на аватарку. Это в семнадцатом веке построено, это – в девятнадцатом, а эта улица – при постройке Транссиба. Я так же исправно щелкала затвором, изучая город в видоискатель.
– А вам не нужны... ну эти, свет, выдержка?
– Главное – зоркий глаз и чувство композиции, – со «знанием» дела пояснила я. – Если этого нет, то никакие диафрагмы не помогут.
Анжела кивнула, посмотрела, как я «прощелкала» улицу из кирпичных и обшарпанно-панельных двухэтажек, и снова заметила:
– Так вы за день все отснимите, город-то у нас... маленький. И что потом делать будете?
– Вечером отсмотрю материал, и то, что понравится, приду снимать отдельно – с архитектурными элементами и в композиции с людьми, – отозвалась я невозмутимо. – Со светом, вспышками, штативом и прочими приблудами.
Город понравился необычностью улиц. Они тянулись не прямыми лучами от площадей или набережной, образуя квадраты дворов, как в больших городах, а кривыми зигзагами, переплетаясь и часто обрываясь тупиками. И зайдешь в такой тенистый дворик, пройдешь вдоль домов, обернешься – и, кажется, и нет выхода, прячется кованая калитка за огромными тополями и кустами так, что не рассмотреть. И узенькие проулки между домами таятся, скрываясь за старыми рябинами.
А еще здесь много дворов-«колодцев», в которые можно попасть только через дом, пройдя его насквозь по коридору. И выйти – так же. На дверях «приколодезных» домов не было домофонов, иначе, как пояснила Анжела, на другую улицу не попасть, кругом – тупики, и обходить – полдня. И насчет «полдня» она не шутила. Не улицы, а клубок ниток, с которым поиграл шаловливый котенок.
– Площадей вообще нет? – спросила я, когда мы, обойдя правый берег, вышли к набережной.
