Запашную рубашку сшили из белого узорчатого шелка. На неё одевалось нечто среднее между халатом и длинным кимоно. Сверху полагалось носить длинную, ниже колена, жилетку без рукавов. Поскольку пуговиц не полагалось, все скреплялось широким вышитым поясом с узлом на спине. А вместо уже привычных лаптей обула низкие сапожки из мягкой кожи, и краги до колена.
Отросшие волосы я убрала так же, как ёнмираны — скрепив шнурком на затылке. Как оказалось, именно такую прическу носили незамужние девушки. И повязала на голову украшенную нефритовым диском ленту. Тусклое медное зеркальце размером чуть больше мужской ладони, отразило что-то несуразное. Я списала все на плохую полировку, но в чан с водой смотреться не рискнула.
Хансо-ран ждал у оседланных лошадей. Сбрую рыжего мерина украшали ленты и перья, а маленькая вороная кобылка обошлась простой уздечкой и высоким седлом.
За зиму я окрепла физически, так что верховая езда не стала трагедией. Беспокоило другое — широкие покрышки седла не позволяли работать шенкелем, а управлять только корпусом и поводом казалось сложным. Но через пару дней я свыклась с новой манерой езды, и путешествие стало приносить удовольствие.
Как же оно отличалось от прошлого! В отличии от Винхо Хансо-ран оказался ужасным собеседником. Мои вопросы вызывали в лучшем случае улыбку, но чаще он даже не пытался сдержать смех. Ёнмиран совершенно не делал скидку на то, что я — человек из другого мира, не знакомый с местными реалиями. И все мои попытки объяснить, что у нас по-другому, наталкивались на презрительное хмыканье. К концу пути я поняла: Хансо-ран считает уклад своей страны единственно правильным, а все, кто живет по другим законам — дикари.
А вот собаки его заинтересовали. Правда, он долго возмущался, что ночевать приходилось за пределами селений — чем ближе к столице, тем меньше владельцы постоялых дворов горели желание пустить в дом собак, пусть и за дополнительную плату. А оставлять девчонок одних не желала уже я. Может, он рад был отправить меня вместе с ними в сарай, но приказ Императора нарушить не осмелился. А там, как я смогла понять, четко указывалось: «сопроводить со всевозможным бережением и вниманием». Касалось это и Даши с Нютой. В указе даже их имена прописали!
В первую же ночевку «на свежем воздухе» Хансо-ран не спал ни минуты. Как привалился спиной к дереву, любуясь переливами углей в костре, так и просидел до утра. То, что Даша караулила наравне с ним, так и не понял.
Поспал мой сопровождающий всего ничего — пока я завтрак готовила, да собак кормила. И, судя по выражению лица, так и собирался без сна обходиться. Поэтому следующим же вечером я сообщила:
— Отдыхайте, Хансо-ран. Даша предупредит, если кто подойдет. Она отлично охраняет.
Он смерил собаку взглядом. Потом перевел его на меня:
— Лай-то поднимет, да успеем ли?
— Лай? Нет, она рычать будет. И никого не подпустит. Её остановить не так то просто, разве что стрелой.
— Что-то я такое о ней уже слышал. Эти собаки — вместилища духов? Или — сами духи?
— Собаки они. Давайте уже спать, а?
По лицу Хансо-рана пробежала гримаса — я использовала не самую вежливую форму обращения. Но в деревне разговаривали просто, и путаться в цветистых выражениях, присущих столичной знати, желания не возникало.
— Собаки не понимают человеческой речи! — выдал ёнмиран набившее оскомину утверждение и расстелил тигриную шкуру, которая служила ему постелью. Мне полагалась шкура рыси, и я не знала, связано ли это вообще с каким-либо статусом. В этом мире можно было с ума сойти, пытаясь понять систему рангов. «Святая кость», «белая кость», «стальная кость», и еще с десяток разных «костей» обозначали в стране не только род, но и положение! Например, представитель «черной кости» не мог даже и мечтать о получении государственной должности, даже самой низкой. Максимум ему разрешали подметать двор в каком-нибудь учреждении. А их в Ранко оказалось немало! Министерства и департаменты регламентировали каждый шаг человека с рождения и до смерти. Попытавшись понять, я вскоре отказалась от этой затеи. Казалось, ставшие нарицательными «китайские церемонии» нашего мира — милые причуды на фоне местных. И я начала опасаться, что во Дворце все еще хуже. А подготовиться времени не оставалось — Хансо-ран торопился, и стены столицы выросли перед нами уже на пятый день пути.
ГЛАВА 6
Лента из штрихов плоских камней с темными прожилками скрепляющего раствора.
Она выныривала из-за горизонта справа, и убегала влево, так что конец терялся вдали. А прямо перед нами алели в сумерках ворота, укрепленные большими медными шишками.
Сверху, прямо над смотровой площадкой, раскинул черепичные крылья навес. На его красных столбах горели факелы, освещая стражу в стальных доспехах, и пятачок земли перед воротами. Сейчас он был пуст — после захода солнца вход в город запрещался. Но Хансо-рана это не смутило. На его зов сверху свесился воин в кожаном доспехе. Поняв, что перед воротами ёнмиран, тут же позвал старшего. Ему Хансо-ран и показал металлическую пластинку с выбитым узором.
На стене послышались крики, и через пару минут ворота распахнулись. Правда, из них выскочили стражники, и их копья, направленные на нас, вызывали неприятные ощущения.
Хансо-рану, казалось, все равно. Он ударил коня ногами и перестук копыт громким эхом объявил о нашем въезде в город.
Темные улицы казались лабиринтом. Но Хансо-ран уверенно свернул на одну из них.
Сложенные из камней заборы укрывала глиняная черепица. С высоты седла я могла заглянуть во внутренние дворы, но темнота скрывала тайны людей лучше замков. Лишь тени, рожденные от света домашних ламп, танцевали на стенах из бумаги, выдавая расположение жилого дома.
Постепенно заборы менялись. Исчезла черепица, а камень сменила глина. А чуть позже дворы вывернули свое нутро наизнанку, лишившись и такой малой защиты.
Я вертела головой во все стороны — кто знает, когда еще смогу осмотреться. Но едва слышный звук снизу заставил насторожится: так утробно рычала Даша, когда ей что-то не нравилось. Но ёнмирана впереди меня ничего не настораживало. И все же своей собаке я верила больше:
— Хансо-ран, что-то не так!
Он обернулся, подбираясь. И успел скатиться с седла, когда стрела пролетела там, где секунду назад находилась его голова.
Тень вынырнула из темноты. Именно так — вынырнула. Человек в черной одежде, с закрытым лицом. Я не увидела, скорее почувствовала движение, и Даша повисла на запястье врага, не позволяя опустить меч. Но человек оказался хитрее — в левой руке появился кинжал.
Хансо-ран успел вовремя. Быстрое движение, и я заткнула рот обеими ладонями, глядя, как падает на землю отрубленная кисть. А рядом, зажимая искалеченную руку, валится и сам убийца.
Хансо-ран ногой откинул его оружие в сторону и, больше прислушиваясь, чем озираясь, подошел к поверженному. Чтобы сорвать маску хватило секунды, но изо рта раненого уже текла темная струйка крови. Хансо-ран проверил дыхание и выругался:
