— Я немедленно пойду к Императору!
— Его Величество слишком занят. Его распорядок дня гораздо суровее, чем даже у вас. Вполне может случиться так, что он не найдет для вас времени… и министры успеют раньше.
— Что же мне делать?
Я действительно не представляла. Подковёрные игры никогда не были моей сильной стороной. Я даже на соревнованиях не выбирала судью «под себя», а просто записывалась к тому, кого приглашал клуб.
— Похоже, в дворцовых порядках вы сущий новичок. Если позволите, я могу сыграть вашими фигурами, — улыбнулся Хансо-ран.
Я задумалась. С чего бы ёнмирану так резко менять свое отношение ко мне и питомнику? Я и так жила, как по тонкому льду ступала. Но выхода не оставалось:
— При условии, господин, что все будет честно. И благодарю.
Хансо-ран сдержал слово — больше проблем с министерством у меня не возникало. Никаких. Но помощь ёнмирана на этом не закончилась. Он все чаще появлялся как на строительной площадке, так и в усадьбе, наблюдая за тренировками. И с каждым разом сомнений у него становилось меньше.
Наконец, настал день, когда он предложил свою помощь в тренировке воинов. Ёншину теперь статус не позволял.
— Господин, — решилась я спросить прямо, — вы не раз называли меня ведьмой в присутствии самого императора. Теперь же предлагаете помощь.
— Мнение человека может поменяться. Его Величество ясно дал понять, что вы — на его стороне. И пока вы на ней остаетесь, я приложу все усилия для выполнения императорского приказа.
Но прежде, чем соглашаться, я посоветовалась с мужчинами. И все без исключения горячо поддержали эту идею:
— Коли сам ёнмиран предложил, грех отказываться! Мало кто так обучить сможет! Но его ёнмино мы не будем!
На том и порешили.
Хансо-ран оказался жестким учителем. Во время тренировки мои мужчины больше на земле валялись, чем на ногах стояли. А я все чаще прерывала дела, чтобы понаблюдать.
Точные, выверенные движения. Ни одного лишнего жеста! Полы одежд взлетали, когда Хансо-ран крутился, отражая атаки сразу трех человек, и стук палок сливался в одно сплошное стаккато.
— Любуетесь? — сверкнул улыбкой запыхавшийся Хансо-ран.
— Думаю. Надо как то совмещать вашу технику с работой собак. Они, конечно, молодцы, но с той мельницей, которую вы изображаете, не справяться.
— Успокойтесь. Этим стилем немногие владеют. Даша успешно остановила двух ёнмино. А простые воины и того не умеют.
— И все же…
Дома я задумчиво покрывала листы бумаги загогулинами, стараясь вспомнить траекторию движения. Потом не выдержала, подошла к ёнмирану и даже не попросила — велела:
— Обучайте!
Он долго смеялся. Пришлось объяснить, что я не собираюсь воевать, или мастером становиться. Но чтобы понять как тренировать собак, я сама должна уметь двигаться.
И уже на следующий день с тоской вспоминала поговорку: «Не мала баба клопоту — купила порося», потому что поблажек мне Хансо-ран не делал. А обучение начал с банальной физической подготовки.
До сих пор я считала, что нахожусь в приличной форме — постоянные многокилометровые прогулки и работу дрессировщика сложно назвать сидячей. Но Хансо-ран в первый же день показал, как сильно я ошибалась. Уже через полчаса дыхания едва хватало, а одежда пропиталась потом. Вся, начиная от тонкой шелковой рубашки, и заканчивая длинной безрукавкой.
— Плохо, очень плохо! — цокал языком мой мучитель, но издевательства прекратил, только когда без сил свалилась на утрамбованную землю дрессировочной площадки.
После тренировки он ушел, а я отправилась работать дальше, проклиная ту минуту, когда решила испытать все на собственной шкуре.
Утром тело жаловалось. В мышцы словно иголок навтыкали, а в кости залили свинец. Но ёнмиран, насмешливо улыбаясь, заставил меня бегать. Один круг, второй… Я сбилась со счета, а она вручил мне небольшие камни и велел держать на вытянутых руках:
— Сила не только в движении, но и в его отсутствии.
Через десять минут руки начали подрагивать. Через двадцать я перестала их чувствовать. Через тридцать не выдержала и просто разжала пальцы. И тут же получила по ним тонкой розгой:
— Я не разрешал!
— Хансо-ран! — возмутилась я, — Меня даже родители бить не смели!
И получила совершенно спокойный ответ:
— А я не бью. Я бы не посмел вас ударить, госпожа Стелла. Все же вы не простолюдинка, к тому же — женщина.
— Тогда что это было? — я кипятилась, потирая ушибленную руку.
— Я всего лишь помог вам сосредоточиться.
От возмущения я даже не нашлась, что ответить. Но и заниматься желание пропало.
Все же, глядя на насмешливую улыбку Хансо-рана, подняла камни. Сдаваться под этим наглым взглядом? Да я лучше умру!
Позже служанка разминала мне плечи, а я пыталась писать. Движения кисти для письма требовали работы всей руки. Я скрипела зубами, но не прекращала — дел с каждым днем становилось все больше. Они наваливались, как снежный ком, и мне пришлось учиться переадресовывать их другим людям. Для меня, привыкшей все всегда делать самой, это оказалось чуть ли не самым сложным.
Постепенно усадьба обживалась: ровнями рядами встали вольеры, умения собак и их проводников выросли, а мои мышцы жаловались все меньше и меньше. И настал день, когда я начала крутить тяжелый деревянный меч, почти не делая усилий.
Бесформенные завихрения чернильных линий на бумаге превратились в четкие штрихи — я видела рисунок боя, я поняла, по какому принципу готовить собак. И людей. В этом снова помог Хансо-ран. Выслушав мои рассказы о военном кинологическом многоборье, он помог разработать полосу препятствий. Мы возвели их две: по мнению ёнмирана, соревновательный элемент только помогал обучению. А мне пришло в голову, что проводник и собака должны уметь работать не только в паре, но и параллельно — в свалке боя их могли оттеснить друг от друга.
День за днем и люди, и собаки совершенствовали мастерство. Я радовалась, и лишь две вещи омрачали жизнь: невозможность вернуться домой как можно скорее, и противостояние с чиновниками.
Не все они соглашались с нововведениями. Многих раздражало получение ранга чужеземной женщиной. И, чем дальше, тем сильнее выражалось их недовольство.
Хансо-ран мужественно освобождал меня от общения с теми, кому я казалась помехой. Выбивал из Министерства сельского хозяйства корма, отправлял своих ёнмино охранять усадьбу, когда в народе вспыхивало недовольство слишком громким лаем.
Я сама несколько раз поднимала вопрос о переносе питомника за город, но получала от Императора жесткий ответ: нашу полную безопасность он может обеспечить только в пределах города.
Но и здесь мне приходилось несладко.
