Обе припадают к полу, выставив хвосты вверх. У Даши он неподвижен, а Нюткин… Как обычно, лабрадор приготовился к взлету. Пока они выполняют команду, причин для паники нет. Но от напряжения холодеют пальцы, и голова начинает побаливать.
Неожиданно я представляю, как все выглядит со стороны: разряженная в пух и прах женщина и две собаки, в одинаковых позах… А рядом с ними — мужчина, то и дело ударяющий лбом в пол.
Страх отступает, вспугнутый смехом. Но даже фыркнуть — значит, нарушить ареол величия. А ведь Император изо дня в день эту картину наблюдает: десятки людей задом кверху.
Желание увидеть выражение лица сидящего на троне оказалось настолько сильным, что я ему поддалась: совсем чуть-чуть приподняла голову. Ровно настолько, чтобы взглянуть на повелителя Терраха.
Он откровенно скучал. Даже рот рукавом при очередном зевке не прикрывал. Взгляд лениво скользил по стенам, полу, людям и, чтобы не встретиться с ним, я поспешила уткнуться обратно в пол. Поза не очень удобная, зато моего собственного лица никто не видит. А сохранить подобающее выражение оказалось непросто.
На золотом троне не сидел — полулежал юноша, почти мальчик. Многослойные одежды из алого шелка и парчи полностью скрывали фигуру, виднелись только краешки сапог с высоким загнутым носком, да кончики пальцев. Они нервно крутили какую-то безделушку, да время от времени поднимались к лицу, отодвигая завесу из бисера, свисающую с края необычного головного убора.
Справа и слева от трона сидели в высоких креслах две женщины. Роскошные одежды выдавали в них родственников Императора, но разглядеть больше я не успела. Только то, что обе выглядели гораздо серьезнее, чем Богоравный.
Мысли метались в панике. Чего ждать от столь юного правителя, зная нравы этого мира, я даже не представляла. Внутри сжался липкий, холодный комок страха. А посол уже шипел, требуя встать — Его Величество разрешил нам подняться.
Теперь на лице юноши появился интерес. Он даже подобрался весь, не сводя взгляда с собак. Но говорил вместо него один из чиновников. Он стоял у самых ступенек трона и вел себя не так церемонно, как остальные:
— Его Величество с интересом выслушал доклад о том, что в Ранко появились собаки-воины. Но государь недоволен, что ему пришлось так долго их ждать!
— Но они не воины!
— Его Величество ввели в заблуждение!
Мы с послом заговорили одновременно, и я тут же замолчала, предоставив разбираться более опытному.
— Собаки, которые принадлежат прибывшей на зов Государя женщине, не воины! Это обычные животные, правда, редкой породы.
— Но в докладе говорилось, что они могут защитить хозяина от нападения!
— Что вы, Ваше Величество! Собаки просто обучены некоторым трюкам, которые могут позабавить Духов-Хранителей Ранко, и только!
— Ваше Величество! — из строя чиновников выступил мужчина. Я вгляделась — прошлый посол Терраха, тот, что присутствовал при сдаче норматива.
— Ваше Величество! Я видел своими глазами, как обученные этой женщиной собаки нападали и защищались. Они ловко уворачивались как от меча, так и от ножа, и задерживали нападающего, прижав к земле!
— Что вы на это скажете?
В этот раз спрашивали непосредственно меня.
Паника мешала думать. Несколько глубоких вдохов немного успокоили, но мысли словно растворились. А на меня в ожидании ответа смотрели четыре пары глаз — самого Императора, женщин и чиновника. Судя по танцующим на вышивке балахона белым журавлям, он достиг первого, высшего ранга. Но какую должность занимает, подсказать мне не мог никто. Тем не менее, именно он говорил от имени Императора, и ответы давались ему. Я поступила так же:
— То, что видел господин посол, было хорошо отрепетированным представлением. Если пожелаете, я могу показать. Но для этого нужно позвать моего слугу, он ждет снаружи.
Шепот прокатился от одной стены зала до другой и затих. Взгляды всех вельмож устремились к трону.
Император кивнул:
— Позовите!
— Нельзя, Ваше Величество! — тут же возразил чиновник.
Он даже на пару ступенек по лестнице поднялся, но никто не обратил внимания на столь грубое нарушение этикета.
— Наши лазутчики пишут, что эта женщина — унизанный кольцами указательный палец указал прямо на меня, — пришла из другого мира! Одни считают, что её послало Небо, ваш же слуга склоняется к тому, что этих тварей изрыгнула преисподняя, и перед вами не человек, а лисица-оборотень! А её собаки — демоны!
Шепот в зале сменился гулом, словно рой пчел в зал влетел. По знаку чиновника двери распахнулись, и два десятка солдат взяла меня в кольцо. Даша подняла шерсть на спине и утробно зарычала.
— Фу!
Рык исчез, но настороженный взгляд переходил с одного солдата на другого.
— Лежать!
Приказы я отдавала тихо, но собаки услышали. Обе упали на пол там, где стояли. И замерли.
А я стояла в кольце солдат, почти ощущая, как холодные лезвия копий протыкают тело. Хотелось завизжать от ужаса, по детски закрыть лицо руками, спрятаться в темноте век, оказаться «в домике», чьи стены защищают от осаливания… Или проснуться.
Но синяки на руках, которые оставались от щипков, сошли давным-давно, и вера в хорошие, добрые чудеса умерла тогда же. Единственный, на чью помощь я могла надеяться, находился снаружи, и попытка пробиться ко мне грозила ему смертью.
— Если вам так хочется верить, что мы — демоны, я не буду оправдываться. Пусть это делает виновный!
Собаки по прежнему вжимались в пол, а одно из копий прорезало парчу у меня на груди. На ткани выступило кровавое пятно, но боли не чувствовалось.
— Тебя отправят в тюрьму! А потом сожгут. Тебя, и этих твоих тварей.
Паника накрыла с головой, и я стала искать в происходящем хоть что-то хорошее. Сгорим заживо — страшно. Но тогда о собаках не придется волноваться, как они без меня, не болеют ли, не сидят ли на цепи, избитые до полусмерти… Уйдем вместе!
Плохое утешение, но оно помогло зацепиться за реальность, не упасть в мутный омут ужаса… И, когда мне выкручивали руки, я сумела проконтролировать собак:
— Лежать!
Спокойный, женский голос зазвучал музыкой:
— Господин канцлер, то, что вы говорите — ужасно! Но не могли ваши люди ошибиться? Эта девушка совершенно не похожа на хули-цзинь! Да и эти звери… Скажите, разве демоны стали бы терпеть такое обращение? Разве оборотень не выдал бы себя?
— Ваше Величество! — в голосе канцлера слышался укор, — Пусть их внешний вид…
— Так взгляните на неё как следует!
Женщина встала со своего кресла. Шелест парчового одеяния почти заглушил шум шагов. Подвески звенели, и у самых моих глаз оказалась одна из шпилек, удерживающих высокую прическу.
