— Благодарю.
Дар, несмотря на ценность, казался мелочью. Я жаждала другого.
— Как…
Быстрое движение глаз и чуть вытянутые в предупреждении губы. Всего мгновение, но мне хватило этого предупреждения. Молчать. Молчать и слушать.
— Собаки под надежным надзором. Телохранитель ваш глаз с них не спускает, даже переселил в свою комнату. Ну, и я со своей стороны озаботился благополучием столь ценных животных — усилил охрану и приставил слугу для приготовления пищи. Ваши люди подробно расписали, что для этого надо.
Мышцы резко расслабились. Подушка показалась такой мягкой! А посол продолжал:
— Так же на днях прибыл гонец из Ранко. Его Величество обеспокоен вашим благополучием, я взял на себя смелость уверить его, что все в порядке. Так же доставлено немало писем от ваших друзей, некоторые не терпят отлагательств. Поэтому, несмотря на то, что вы слабы, я принес их прямо сюда.
Желтоватый шелк. Алый шнурок с нефритовой подвеской. Не просто печать — подарок! И — напоминание. Слишком часто я видела этот диск на одежде человека, по которому скучала. Каждый миг, каждый вдох без него казался трудным и ненужным.
И, едва закрылась дверь за важным посетителям, я развернула письмо.
Всего четыре строчки. Легкие штрихи черной туши на бумаге, словно кисть коснулась её мимоходом, случайно…
Сарами опустел.
Небо скрылись в тумане.
В сердце храню две звезды —
Память о ярких очах.
Хянга?
Люди приписывали им магическую силу, до меня доходили слухи, что с помощью стихов, которые слагают ёнмираны можно не только защитить дом от злобных духов, но и вылечить вполне реальную болезнь.
Я закрыла глаза. Знаки на бумаге словно превратились в огненных птиц, разгоняя темноту. Повеяло теплом. Он скучал, мой Хансо-ран. Мой ёнмиран. И доверил свою тоску письму.
То ли его чувства оказалось такими сильными, то ли просто созвучны с моими, но захотелось наплевать на все и, как в сказке, отрастить крылья… Да что там… Просто взять семь посохов медных, семь сапог железных, да семь караваев каменных. Мне и этого довольно.
Но реальность не отпустила. И все же письмо словно влило новые силы. Я снова была готова бороться. За себя, за свою любовь, и за собак.
Сил для этого понадобилось немало. Едва лекарь сообщил, что мое состояние не внушает опасений, как меня перевели в другой дом, точную копию того, в котором мы ждали разрешения на въезд в Террах.
Только теперь я жила в нем одна. Ни Линен, ни, тем более, Туанхо ко мне не пускали. Стража стояла у ворот, стража расположилась во дворе… и даже в комнаты то и дело стража заглядывала. А для услужения ко мне приставили пожилую служанку. Она тихо сновала из туда-сюда, ходила за водой и едой, молча выполняла просьбы.
— Ты из Ранко? — наконец, поинтересовалась я.
Она кивнула.
— Давно тут?
Снова кивок. А потом — раскрытый рот.
Полусгнившие зубы, вонь пробивался даже сквозь отдушки, которыми женщина полоскала рот. Но испугало не это. В глубине рта метался обрубок — все, что осталось от языка.
Это видение еще долго появлялось в снах и отучило задавать вопросы. И только письма, что время от времени приносил посол, помогали сохранить разум.
Луна омывает свой лик
Ночью в пруду.
Но ей не затмить
Улыбку любимой.
Хансо-ран ограничивался стихами. Не пытался что-то рассказать, не старался узнать… Просто доверял свои чувства бумаге… и они достигали цели. Тоска становилась все сильнее.
— Долго меня тут держать будут?
— Судьба ваша от Благородной Супруги Императора зависит, — равнодушно отвечал посол, — а она сейчас занята выбором собаки. Наберитесь терпения.
Я смотрела на пустой взгляд собеседника, его лицо, больше похожее на восковую маску, и становилось страшно. Пустота была лишь ширмой, за ней бушевали чувства, и сильные. Но как же должна быть опасна жизнь этого мужчины, что он, дворянин, в совершенстве освоил профессию лицедея?
И все сильнее хотелось оказаться как можно дальше от Терраха. Вернуться. В Ранко.
Незаметно я стала думать о Стране Магнолий как о доме. По родному миру я скучала, но надежда увидеть его снова истончалась, как туман на рассвете, становилась призрачной, невесомой. А Ранко оставался реальным. И там ждал Хансо-ран!
То ли Духи-Хранители Ранко меня услышали, то ли просто повезло, но вскоре ожидание прекратилось — мне привели собаку.
Клетку с рычащей бестией доставили на телеге. Семеро мужчин с трудом сгрузили её на землю, вручили мне ключ и отошли подальше. А сопровождающий их чиновник развернул свиток и возвестил:
— Стелла из Ранко, называющая себя Мастером над собаками, прими указ Императора!
Пришлось опускаться на колени. Спина тут же запротестовала, вступив в сговор с гордостью, но от этих людей сейчас многое зависело. В том числе — жизнь моих людей. И собак.
— Император, да живет он десять тысяч лет, присылает тебе этого пса с тем, чтобы ты приручила её, как и обещала.
— Стелла из Ранко принимает указ!
Сложенный пополам свиток лег в протянутые ладони. И через несколько минут я осталась один на один с разъяренной бестией, пытающейся добраться до меня из клетки.
Большая дворняга кидалась на деревянные прутья, просовывала между ними пасть, демонстрируя великолепные зубы и идеальный прикус. Но стоило отступить на несколько шагов, как пес успокаивался. Замирал в центре клетки на напряженных лапах, вздыбленная холка с клочьями недолинявшей шерсти придавала ему неопрятный вид.
— Вычесать бы тебя, — острые уши дернулись, ловя звук.
Но стоило приблизиться, как из собачьего горла полилось рычание. И перешло в бросок, когда мимо прошла служанка. Женщина отшатнулась, и на землю с грохотом полетела посуда, расставленная на стеллаже, который она уронила.
Я протянула руку, помогая ей встать:
— Пес пока будет в клетке. Постарайся не подходить близко. И не корми. Все слышали? — я обвела взглядом стражу, — Кормить эту собаку запрещается!
Они даже голов не повернули. И взгляды остались равнодушными. Но я надеялась, что поняли. Потому что голова сейчас болела о другом: как за короткий срок подчинить очень уверенного в себе, агрессивного пса.
Начала с голода. Мелко нарезала говядину, подошла поближе. Пес насторожился, приподнял губы… Я послушно отступила. Но как только оскал исчез, кинула кусочек. Он пролетел между прутьями и упал на пол. Проголодавшаяся собака тут же слизнула еду, но на мои попытки подойти поближе ответом был грозный взрык.
— Дождешься, переведу на трехразовое питание, по графику понедельник-среда-суббота, — ласково пропела, обходя клетку.
