В кафе и закусочных нам хотелось поесть обычной еды, к которой мы привыкли. И ожидали, что официант с сигаретой во рту и грязной, засаленной на пузе майке принесет нам эту еду. Но всегда получали все одинаковое, независимо от того, что заказывали. А именно: пластмассовую чашу с рисом и какой-то куриный суп из костей, хрящей и внутренностей. Когда кто-то из нас давился этими костями да хрящами и выплевывал их на стол, официанты просто смахивали их рукой и приносили следующее блюдо. Однажды мы никак не могли начать есть суп палочками. Заметив это, официант подошел к столу, разрезал лапшу с курицей прямо в наших мисках ржавыми ножницами и раздал нам ложки. Да… Зато все было дешево! Как-то раз мы обедали в более дорогой закусочной. Там после еды официанты аккуратно взяли нашу скатерть за четыре угла и унесли вместе со всей посудой и недоеденными блюдами. Мы гадали: это все выбросят или используют для следующих клиентов?..
Зато в Nobelhotel, где мы выступали, огромный зал для нас подготовили с особой тщательностью. А в туалете каждого посетителя поджидал пожилой китаец с тряпочкой, который степенно вытирал клиента после того, как тот облегчился. Мне это было настолько неприятно, что я не стал даже пытаться пописать… Произвело ли наше выступление резонанс, не знаю. Если да, то меня бы это удивило. Мы видели, как жалко выступали до нас какие-то китайские суперзвезды, которые пели что-то попсовое.
Во время прогулки по Гонконгу я испытал шок, когда увидел, в какой невообразимой нищете здесь живут люди. Двадцать пять человек в однокомнатной квартире в тридцать квадратных метров – здесь это считалось нормой. В многоэтажках, разделенных на крошечные комнаты-коробки, проживали несколько миллионов человек, и все они хотели есть. Мы не уверены, что они ждали здесь нашу рок-группу. Какие намерения у нас были? И чего мы вообще хотели в этом Гонконге?..
Когда вышел наш первый диск, реакция на него была очень сдержанной. Но это лишь подтолкнуло нас к тому, чтобы давать больше концертов. Мы играли на разогреве, мы играли самостоятельно, мы ездили на гастроли, мы давали одиночные концерты, мы играли для MTV. Короче, играли везде, куда нас пускали. Естественно, нашего мнения о выборе места для выступления никто не спрашивал. Как-то раз нам даже пришлось играть на одном благотворительном мероприятии в пользу голодающих Руанды.
Однажды нас пригласили выступить на демонстрации модной одежды в мюнхенском клубе. Кульминацией шоу стало такое представление: женские модели, одевшись в мужские костюмы и изображая нашу группу, как бы играли на сцене, а мы переоделись моделями и в невообразимых одеяниях ходили по подиуму. Выглядели мы, мягко сказать, неизящно. Но, скорее, не потому, что мужчинам не идут платья. Характерную походку манекенщиц еще называют кошачьей. Именно так кошки ставят ноги, вернее, лапы при ходьбе – аккуратно, друг перед другом. Разумеется, это выглядит намного более элегантно, чем ковылять по подиуму с широко расставленными ногами. К сожалению, мне объяснили это лишь несколько лет спустя.
Но мне больше всего из этого шоу запомнилось то, что мы никогда не были окружены таким количеством красивых женщин. Манекенщицы всегда казались мне чем-то жутко экзотичным и абсолютно недосягаемым. Правда, и портнихи, и костюмеры, и хореографы женского пола выглядели не менее интригующе и привлекательно. Счастье, что мы тогда все жили в одном отеле. Однажды вечером, приняв некоторое количество алкоголя, я слегка утратил способность правильно оценивать ситуацию и исходил из того, что женщины будут безумно рады моему ночному визиту. Когда я постучал в дверь нужного номера, мне почему-то никто не открыл. Тогда мне пришлось действовать по-другому. Наш номер находился недалеко. Поэтому я выбрался за окно, повис на карнизе и, перебирая руками, преодолел необходимое расстояние. Я был твердо уверен в том, что мои соседки на ночь оставят окна открытыми. Так, через окно, я влез в совершенно темную комнату и примостился на ближайшей кровати рядом с какой-то женщиной. Она не была в восторге от моего визита, но ничего не имела против, чтобы я остался в постели до утра, если пообещаю хорошо себя вести. Я согласился и тут же заснул. Очнувшись утром, я увидел лицо коллеги по группе. Он спал в соседней кровати. Видимо, идея навестить женщин этой ночью пришла в голову не мне одному. Когда я вернулся в наш номер и выглянул в окно, то сильно испугался. Мы находились на шестом этаже, и вдоль внешней стены здания не было видно вообще ничего, за что можно было бы удержаться. Тот концерт с демонстрацией мод мог стать последним в моей жизни!
Мы стали чаще гастролировать в Германии, прикупив микроавтобус и заполучив в качестве гастрольного менеджера нашего Тома. Вместе с нами ездили еще три работника. Один отвечал за звук, другой за свет и пиротехнические эффекты, третий готовил сцену и инструменты. Конечно, нам самим приходилось все придумывать. Каждый вечер мы стремились заинтриговать зрителя чем-то новым, чтобы привлечь как можно больше публики. Иногда за полчаса до концерта в зале еще не было ни одного человека. Мы осторожно спрашивали о количестве проданных билетов. «Далеко за 67!» – оптимистично рапортовал Том. Хорошо бы понять, сколько это – «далеко за 67»… Возможно, 1000? Или, скорее, 68… «Здесь обычно люди приходят вечером за пять минут до концерта и сразу покупают билеты!» – эту фразу я слышал часто, но она никогда не была правдивой…
Именно поэтому мы частенько соглашались играть на разогреве. Конечно, доход от этого был гораздо меньше, чем от собственных концертов, но, по крайней мере, на наши выступления приходили люди. Пусть даже они хотели слушать другие группы… Удивительно, но абсолютно все популярные музыканты, с которыми мы работали, были очень порядочны и доброжелательны с нами. Например, мы выступали на одной сцене со знаменитой американской панк-группой Ramones. Единственной просьбой этих ребят к нам была та, чтобы мы во время еды в буфете не насвинячили вокруг прежде, чем там появится их лидер Джоуи со своей подругой. Нас очень удивляли их поклонницы, которые в наших глазах уже достигли библейского возраста. Ramones было уже намного больше лет, чем нам, но она по-прежнему оставалась популярной.
Однажды мы с ними оказались во Франкфурте, где играли концерт для солдат американской военной базы. Нас слушали настоящие американцы! Потом, на вечеринке, мы чуть с ними не подрались, потому что я стал поносить Америку, не имея представления, о чем говорю. А после примирения двое солдат поведали мне, что за время службы обнаружили друг к другу взаимную симпатию и чуть позже поженились…
В любом случае в то время все наши «концертные» усилия были не напрасны. У нас накопилось множество идей, которые мы «обкатывали» на выступлениях. К тому же мы опробовали на публике многие композиции, прежде чем записать их на очередной студийный диск. Тогда не стоял вопрос, записывать ли следующий. Во-первых, у нас на руках был контракт на выпуск трех дисков, а во-вторых, это занятие приносило нам огромное удовольствие.
Я залезаю в котел, но, как обычно, умещаюсь в нем с трудом, потому что там уже стоит газовый баллон. В дно встроены лампы, но я не касаюсь их, потому что они зверски горячие. Однажды во время репетиции я обжегся об одну из них так сильно, что кожа пальцев приклеилась к тонкой решетке плафона. Совершенно ужасно воняло жженым мясом. Почему оно так вкусно пахнет, когда жаришь его на гриле? Это связано с солью и специями? Или с пивом? Или с сортом мяса? Моя же плоть просто воняет.
