Затем мы перешли в рабочее крыло замка. Там располагалась огромная фотомастерская. Над нами долго работали гримеры, а потом Хельнвайн в течение нескольких часов нас фотографировал. Это было нечто! Похоже на съемки кинофильма! По словам Готфрида, он сделал около 1500 снимков! Я вспомнил, как мы фотографировались впервые в Берлине, и засмеялся. Хельнвайн отдал негативы одному из своих работников, тот отправился с ними в город, а уже вечером привез готовые фотографии! Это было непостижимо! В Берлине мы могли ждать заказанные фото неделями!
Каждый из нас выбрал из кучи снимков свой портрет, который должен был попасть на обложку альбома. Большинство групп в ее оформлении выдвигают на первый план образ солиста, но Тилль этому воспротивился, и мы с ним согласились. Готфрид Хельнвайн подарил нам несколько блестящих дизайнерских идей. В результате мы сделали замечательную обложку для своего второго диска!
Настало время выпуска сингла. Для него была выбрана песня Engel («Ангел», нем.). А вот видео к ней должна была снять фирма DoRo, которая в то время выпускала большинство европейских музыкальных клипов. Нам предложили использовать вампирскую тему фильма «От заката до рассвета». Он был снят по сценарию Квентина Тарантино. Я всегда отношусь недоверчиво к тем знаменитостям, которыми восхищаются все подряд. Но «Криминальное чтиво» мне очень понравилось. Насчет «От заката до рассвета» я не могу сказать того же. Но вся группа загорелась идеей использовать в нашем видеоклипе одну из сцен этого фильма. И я не стал противиться. Это красивейшее слово – «плагиат»!..
Действие видеоклипа разворачивается в стрип-баре вампиров, как и наиболее важные события в фильме «От заката до рассвета». К сожалению, в кинокартине не фигурирует группа героев из шести человек, действующих заодно. Поэтому и мы были вынуждены разделиться. Трое из нас играли на сцене, а остальные выступали «гостями» в баре. В фильме с ноги стрип-танцовщицы (а заодно и королевы вампиров) текила стекает в рот мужчине. Все в группе посчитали, что роль такого мужчины в клипе нужно сыграть мне. Я нашел это очень странным, но, конечно же, согласился, набрался терпения и сыграл! Спорить, во-первых, было бесполезно, а во-вторых, хотелось ускорить съемки. Они длились весь день, и дело шло к ночи. И все-таки нам пришлось крутиться до самого утра. Чтобы справиться с усталостью, мы пили и пили шнапс, много шнапса: метод, отлично зарекомендовавший себя уже давно!
Даже по нынешним оценкам этот видеоклип считается очень неплохим. Но в то время VIVA и MTV подвергали жесткой цензуре сцены насилия и секса. Поэтому вероятность того, что наше видео примут к показу на телевидении, была мизерной…
Теперь начинается Du riechst so gut («Ты так хорошо пахнешь», нем.), и я снова включаю беговую дорожку. Это одна из первых песен, которую мы написали все вместе после того, как я пришел в группу и она сложилась в своем окончательном составе. До меня ребята создали Rammstein и Der Seemann («Моряк», нем.). Еще – Weißes Fleisch («Белое мясо», нем.). В то время они пели ее на английском, и называлась она, соответственно, White Flesh. Я воспринимал ее так, будто речь идет о ядерном ударе. После Du riechst so gut мы написали Tiefer Gelegten («Глубже положенного», нем.). Она о гитаристе, который настраивает струну Д под струну Е и таким образом играет на тон ниже, чем обычно. А вот следующая песня Das alte Leid («Старая печаль», нем.) сперва называлась Hallo, hallo! («Привет, привет!», нем.). И это требует пояснения.
Когда Тилль на репетиции впервые исполнял эту песню, то он сначала выкрикнул в микрофон: «Hallo, hallo!», – чтобы проверить звук. Мы вдруг поняли, что это прекрасные вступительные слова к тому, что за этим должно последовать. Так песня стала называться Hallo, hallo! А я записал это чудесное приветствие в сэмплер, чтобы можно было воспроизвести его неожиданно в любой момент во время концерта. И, конечно же, перед тем, как Тилль собирается исполнять Das alte Leid.
Эта песня имеет еще одну особенность. Поначалу в ней перед вторым припевом была неуместная пауза. Мы решили заполнить ее каким-нибудь возгласом солиста. Эта идея пришла к нам как раз тогда, когда группа отдыхала за городом, в сельском доме, стоящем посреди одной деревни. Мы спросили у Тилля, что бы он хотел прокричать, чтобы заполнить паузу. Ему не понадобилось долго размышлять. Он взревел: «Я хочу трахаться!» Его слова никак не были связаны с содержанием песни, но мы немедленно записали этот выразительный голодный рык самца. Поскольку возглас должен был звучать особенно искренне и возбужденно, Тиллю пришлось орать «Я хочу трахаться!» снова и снова, пока группа не вынесла вердикт: «Годится!» Эту репетицию слышала вся деревня. Должно быть, люди думали, что Тилль находится в большой беде…
Позже руководители Motor очень волновались из-за этой фразы. Они попросту не желали ее слышать. Говорили, что такие слова никогда не появятся на диске. Естественно, мы настаивали, и, как ни странно, звукозаписывающая фирма пошла нам навстречу. На каждом концерте я всегда очень радуюсь, когда Тилль начинает петь Das alte Leid. А после его дикого крика смотрю на публику, чтобы видеть, как удивляются люди, которые еще не знакомы с этой песней. В такой момент я даже осмеливаюсь сыграть мое «соло» со звуком динозавра. Это было первое мое соло, которым я обогатил звучание группы, и теперь точно знаю, что последнее. К сожалению, сегодня мы не играем Das alte Leid…
На данный момент мы совершаем Best-of-Tour (показательный тур, англ.), и, по единодушному мнению группы, эта песня не должна входить в наш репертуар. Конечно, совершенно неважно, как называется гастрольный тур, мы хотим всегда играть только самые лучшие песни. Das alte Leid не входит в их число. Всего мы записали шесть дисков, и из каждого исполняем не более четырех песен. Желаем показать весь спектр «лучшего». На самом деле, все наши песни дороги для нас, тем более эта. Ведь она из нашего первого альбома!
Мы записывали нашу музыку на разных носителях – на грампластинках, кассетах, CD-дисках. Но по-прежнему, когда выходит наш новый альбом, я называю его пластинкой. Грамзаписи снова становятся популярными, в ущерб продажам компакт-дисков. Хотя мой отец, который всегда пользовался кассетами, теперь охотно покупает CD. Но на современных компьютерах уже нет больше встроенных дисководов, зато можно слушать песни через Spotify
[92] или что-то подобное. Если я получаю удовольствие от какой-то конкретной песни, то просто ищу ее на YouTube. При этом меня частенько удивляет внешний вид музыкантов, которых я знаю по их песням, но до этого не встречал и не видел на телеэкране или мониторе. Вообще, мне до сих пор неизвестно, как выглядят многие музыканты и группы. Иногда я даже не знаю, кто поет: мужчина или женщина. Я просто слушаю музыку, не соотнося ее с исполнителями, потому что расцениваю некоторые мелодии и аранжировки как своего рода разговор с живым существом. Голос солиста вводит меня в реку мелодий. Тогда припевы становятся островами… Нет, я не принимаю наркотики, я просто люблю музыку и, кроме того, ничего не знаю о ней. Во всяком случае, не могу объяснить, откуда во мне рождаются мелодии и ритмы и каким образом им удается создать гармонию в моей душе. Кстати, в ГДР во времена моего раннего детства был музыкальный журнал, который так и назывался – Melodie und Rhythmus («Мелодии и ритмы», нем.). Я любил его листать. Вероятно, потому это словосочетание и врезалось мне в память…
