Она нас тоже увидела, и это не понравилось боссу:
— Не вовремя... — прошептал себе под нос Дмитрий Сергеевич, но быстро взял себя в руки и проинформировал меня: — Не болтай лишнего.
Я кивнула, отстраненно наблюдая за тем, как Анастасия что-то сказала солидным мужчинам в костюмах, которым она, скорее всего, проводила экскурсию, и направляется к нам.
— Что-то случилось? — встревоженно спросила женщина, переводя взгляд с меня на босса и обратно. И в ее глазах читалось такое искреннее участие... Разве она могла совершить тот ужасный поступок, о котором рассказывал босс? — И вы... странно одеты.
Скорее, странно раздеты, но я промолчала - пусть мужчина выкручивается сам.
— Доброе утро, Анастасия, — Воскресенский мягко ей улыбнулся, отчего-то взял мою левую ладонь и даже переплел наши пальцы. Зачем?.. — У нас с Аделией возникли некоторые проблемы, поэтому последнее, о чем мы думали - внешний вид.
Настя снова обвела нас с мужчиной внимательным взглядом и, чуть прищурившись, вопросила:
— Надеюсь, вам оказали должную помощь?
— Конечно, — согласился Дмитрий Сергеевич. — Ваши с Борисом клиники, по-моему скромному мнению, действительно самые лучшие в Москве, а я не могу доверять свою невесту не непроверенным заведениям.
Что?.. Он специально притащил меня сюда! Он... Он снова играет. Как я могла подумать, что мужчина проявляет... заботу? Я идиотка, раз допустила мысль об ином. Просто Воскресенский, словно паук, плетет сети, в которых он запутает своих врагов.
— Ну что вы, Дима, — смущенно отозвалась Калинина, но было ясно - женщина гордится своим детищем, босс попал своим комплиментом в "яблочко”. Затем она обратилась ко мне: — Детка, почему вы так быстро вчера ушли? Я очень надеялась познакомить тебя с Лешей, ты бы с ним хорошо поладила.
— Прости, у нас были на то причины, — потупившись, ответила я. — Мне жаль, что не получилось познакомиться.
— Однако ведь лучше поздно, чем никогда? — Анастасия широко улыбнулась, обнажая ровные белые зубы, и как-то быстро, будто боясь, что мы успеем дать отказ раньше, чем она скажет слово, предложила: — Давайте сходим все вместе на ланч? Естественно, не сейчас, а через парочку часов.
Я как раз успею завершить свои дела, а вы - одеться.
И в ее облике снова читалась страшная тоска и боль. Она отчаянно хваталась за иллюзию, которую умело создавал Воскресенский, не желая думать ни о чем другом. В этот момент я действительно подумала, что лучше сладкая ложь, чем настолько горькая правда. Лучше считать дочь живой, чем... чем мертвой.
Я полагала, что Дмитрий Сергеевич откажется, сославшись на дела или мое плохое самочувствие, потому что компания Калининой его откровенно тяготила, но нет:
— Это отличная идея. Правда, дорогая? — серые глаза выжидательно посмотрели на мои, и я кивнула. — Где будет проходить обед?
— Чудесно! — радостно проворковала Настя. — Считаю, "Павлиний переулок" идеально подойдет для небольшой посиделки. А как вы думаете, Дима?
— Превосходный выбор, — босс приобнял меня за талию одной рукой.
— Тогда встречаемся там в половину двенадцатого?
— Договорились, — мужчина подарил ей еще одну вежливую улыбку.
Попрощавшись с Настей, мы с Воскресенским направились к выходу из больницы. Как я уже говорила вчера, он являлся прекрасным актером - его мимика и движения подстраивались под ситуацию. Когда рядом стояла Калинина, он был мягким, чутким и чуть ли не влюбленным мужчиной, а сейчас, когда отошли на достаточное расстояние от нее, снова вернул свое истинное лицо, отшвырнув невидимую маску.
— Я думаю, что то, что вы задумали - жестоко, — решилась высказаться я, едва мы сели в машину.
— Да ладно? — подозрительно спокойным тоном поинтересовался он.
— Да, — я не была намерена отступать. — Играть с чувствами матери - это...
— Мышка, играли они, а я действую, — перебил меня Дмитрий Сергеевич. Странно, но я даже в уме не могла называть его просто по имени. Димой называют близких, Дмитрием - относительно близких, а кто мне он?
— Вы лишь уподобляетесь тем, кто сотворил ужасное с вашей семьей, — твердо ответила я.
— Ты еще начни читать лекцию о том, что на все надо отвечать добром, — рассмеялся босс. — Или о всепрощении.
— Я так не считаю, — покачала головой, наблюдая за тем, как в окне меняется пейзаж за пейзажем: маленький сквер, старинный храм в окружении пышных деревьев, площадь с яркими клумбами. — Не все достойны доброго отношения как и прощения, но... Но многие достойны. Мне искренне жаль Настю. Если она и поступила жестко, то получила свое сполна.
Он не стал спорить и доказывать что-то, но задал такой вопрос, на который я, скорее всего, никогда не смогу дать ответ:
— А что сделаешь ты, мышка?
— В каком смысле? — я с удивлением посмотрела на босса. Он остановил машину на светофоре и теперь не отрывал от меня взгляд. Словно просчитывал меня, читал мои эмоции и искал в них ложь.
— В прямом. Что ты мне сделаешь? Я ведь тоже не совсем правильно поступаю с тобой. Ты меня простишь? Ты забудешь обо всем, что произошло?
— Мы сейчас не о том, и...
— Мы сейчас об этом, — твердо произнес Воскресенский. — Так что? Ты сможешь жить как ни в чем не бывало?
Я просто промолчала. Молчание - лучшее средство от лжи. Например, от лжи самой себе. Я бы слукавила, если бы сказала, что смогу, но и ответить категоричным нет было бы неправдой. Жизнь полна контрастов, взлетов и падений. Мало ли, что может произойти завтра? Вдруг то, что изменит мое впечатление о Воскресенском начисто?
— Мы снова пообщаемся на данную тему, когда ты будешь готова дать ответ, — поставил в разговоре точку Дмитрий Сергеевич, правильно поняв мое молчание. — И ты забыла пристегнуться.
Первым делом, когда мы доехали до дома босса, я пошла в ванную. К черту все, но мне просто необходимо смыть с себя вчерашний и сегодняшний дни и не перестающие генерироваться мысли.
После горячего душа мне действительно стало лучше - тараканы в голове немного успокоились, но зато активизировались те, что обитали в желудке. Дико захотелось есть, а до ланча с Калиниными оставалось приличное количество времени - больше четырех часов.
Так как Воскресенский направился в свой кабинет, велев не беспокоить, я решила покормить себя сама. Но в дверях кухни чуть ли не столкнулась со светловолосой женщиной в темно-синей форме и в белом фартуке.
— Извините, — она смущенно улыбнулась и отступила, пропуская меня. — Не заметила вас. Вам накрыть на стол? Дмитрий Сергеевич сказал, что вы голодная.
— Все в порядке, — я тоже улыбнулась. — Очень голодная. Ничего, я сама могу.
— Вы? — удивилась женщина. — Нет-нет, я сама. Вы что больше любите: кофе или чай?
