Томас,
Чувака, который сидит в гостиной, пытался укокошить кое-кто из моих нехороших коллег. Его зовут Баттерс. Я привел его сюда укрыть от радаров на время, пока я буду вести с ними переговоры. Будь добр, пригляди за ним до моего возвращения.
Гарри.
Я сложил записку вчетверо и положил на каминную полку.
— Он неглуп, и на него более-менее можно положиться. Не знаю, правда, точно, когда он вернется. Но как придет, скажите ему, что это я привел вас сюда, и передайте эту записку. С вами все будет в порядке.
Баттерс выдохнул через нос.
— Хорошо. А вы куда?
— В книжный магазин, — ответил я.
— Зачем?
— Гривейн держал в руках книжку под названием "Die Lied der Erlking". Вот я и хочу знать, почему.
Секунду-другую Баттерс молча смотрел на меня.
— И вы в разгар всего этого — ну, угроз, пистолетов, зомби и прочего — вы ухитрились разглядеть название книги?
— Да, — кивнул я. — Со зрением у меня все в порядке.
— Что мне делать? — спросил он.
— Поспите, — я махнул рукой в сторону книжных полок. — Почитайте. Ни в чем себе не отказывайте на кухне. Да, еще одно: ни в коем случае не открывайте дверь.
— Почему?
— Потому что наложенные на нее заклятья могут вас убить.
— Ох, — сказал он. — Заклятья...
— Никаких шуток, Баттерс. Они предназначены для того, чтобы не пропускать никого внутрь, но если вы откроете дверь, вас может так зацепить отдачей — мало не покажется. У Томаса имеется талисман, помогающий ему проходить беспрепятственно. И у меня тоже. Всем остальным это опасно, так что держитесь от дверей подальше.
Он поперхнулся.
— Ясно. Хорошо. А что, если псу приспичит выйти?
Я вздохнул.
— Вряд ли он загадит мою квартиру сильнее, чем Томас. Пошли, Мыш. Разберемся с твоими делами.
Похоже, Мыш каким-то шестым чувством понимает, когда надо не чужие метки нюхать, а делом заниматься, поэтому мы вышли и очень скоро вернулись. Он остался с Баттерсом, а я завел Жучка и направился в букинистический магазинчик Бока.
Артемис Бок, владелец старейшего в городе магазинчика оккультной литературы, держал свое заведение недалеко от Линкольн-парка задолго до того, как я перебрался в Чикаго. Окружающие кварталы представляли собой причудливую смесь худшего из того, что может предложить большой город, с академической эрудицией университетских окрестностей. В общем, не из тех мест, по которым мне — пусть даже и чародею — хотелось бы разгуливать после наступления темноты, но и выбора у меня не было.
Я остановил Жучка за квартал от магазина, напротив дешевого многоквартирного дома, окна которого — те, что ближе ко входу — светились зловещими такими огнями. Я не слишком опасался того, что Жучка могут угнать, пока я буду в магазине. Моя машина недостаточно привлекательна для угонщиков. Впрочем, и прятать пистолета, что я вожу с собой в бардачке, я тоже не собирался, и сунул его в кобуру подмышкой. Посох я тоже захватил с собой, так что крепко сжал его правой рукой, захлопнув дверцу Жучка и с самым решительным выражением лица направившись к магазину. У меня нет разрешения на ношение пистолета в кобуре, поэтому я рисковал загреметь за это в тюрьму. С другой стороны, эта часть города пользуется большой популярностью у самых неприятных членов потустороннего сообщества, да и обычная преступность здесь выше, чем в других районах, а мне совершенно не улыбалось загреметь в подготовленную для меня могилу. Спасибо большое, но жизнь мне пока дороже.
На протяжении сотни ярдов, что отделяли Жучка от магазина, я перешагнул через пару пьяных и постарался не обращать внимания на бледную, слишком худую женщину в леопардовой расцветки леггинсах и кожаном плаще на голое тело, если не считать лифчика. Синие глаза ее казались черными, так увеличены были ее зрачки, и, судя по ее обдолбанному состоянию, идти она тоже не могла. Она увидела меня, и какое-то мгновение казалось, будто она собирается предложить мне свои прелести. Однако она бросила еще один взгляд на мое лицо, шагнула в сторону и сделала попытку казаться невидимой. Я прошел мимо, не оглядываясь.
Ночь выдалась морозная. Даже очень морозная. Еще пара недель, и температура опустится достаточно низко для того, чтобы двое пьяниц и обдолбанная девица замерзли до смерти. Поутру тела найдут, вызовут полицию, и в протоколе запишут, что смерть наступила случайно, по стечению обстоятельств. Иногда такие смерти не случайны. Погода — удобный способ избавиться, скажем, от неудобного клиента. Добавь чего-нибудь лишнего в дозу, сними один-два предмета туалета и брось в таком виде на улице. Большую часть таких жертв находят в пределах того района, по которому я шагал.
Шагах в тридцати от входа в магазин я пересек невидимую черту, за которой давящая, агрессивная атмосфера городских дебрей разом понизилась на несколько градусов. Еще через несколько шагов в темноте замаячили очертания университетского общежития, стоявшего в дальнем конце квартала. Я чуть расслабился, хотя на деле это невысказанное обещание безопасности и законопослушности не более, чем иллюзия. Чем ближе ты подходишь к университету, тем ниже преступность, но это только потому, что и полиция появляется здесь чаще.
Ну, имелось и еще одно обстоятельство. Полиция полицией, но вовлекать ее в свои проблемы я не мог. Маврино предостережение насчет постороннего участия означало, что даже если мне понадобится помощь, обращаться за ней мне нельзя. Я мог рассчитывать только на собственные силы. И в случае, если со мной что-то случится, справляться мне придется в одиночку.
Хищники реагируют на поведение. Я шагал так, будто собирался начистить кому-то ряшку, и позволил себе смягчить выражение лица только перед самой дверью в книжную лавку.
Артемис Бок, владелец лавки, сидел напротив входа, за прилавком. Внешность он имел достаточно колоритную: широкоплечий, небритый, с мощной мускулатурой, сгладить которую не смогли даже годы уютной жизни. Костяшки пальцев размером и фактурой больше всего смахивали на бейсбольные мячи, отличаясь от них в первую очередь шрамами с тех времен, когда он еще не избрал ремесло книготорговца. Конечно, с чародеем по части силы он сравниться не мог. Однако, пошатавшись по Чикаго, он набрался теории достаточно для того, чтобы его лавка охранялась дюжиной хитроумных оберегов, заставлявших искателей неприятностей на свою задницу идти на их поиски куда-нибудь в другое место.
Колокольчик над дверью звякнул, когда я вошел, и ему вторил басовитый звон откуда-то из-за прилавка. Одна рука Бока лежала на прилавке, а другая пряталась за ним, и она оставалась там до тех пор, пока он не вгляделся в меня сквозь очки и не кивнул.
— Мистер Дрезден, — кивнул он, снова сцепив лапищи на прилавке поверх журнала — как мне показалось, автомобильного.
