Джорджия с Билли переглянулись, и Билли кивнул.
— Гарри, — сказала Джорджия. — Мне кажется, тебе надо с кем-нибудь переговорить. Даже неважно, с кем именно. Просто на тебя столько всего навалилось, что если ты не выпустишь хоть часть этого из себя, это может плохо кончиться.
— Люди говорят со своими друзьями, Гарри, — добавил Билли. — Нельзя свернуть абсолютно все в одиночку. А вместе чего-нибудь, да придумается.
Я сделал еще глоток. Билли с Джорджией тоже. Минут пять или шесть мы сидели молча.
— Примерно два года назад, — сказал я наконец, — я подставил себя под воздействие демонической силы. Твари по имени Ласкиэль. Падшего ангела. Такой твари, которая превращает людей в настоящих... в настоящих монстров.
Джорджия пристально смотрела мне в лицо.
— Зачем ты это сделал?
— Это была такая серебряная монетка, — ответил я. — Любой, дотронувшийся до нее, открыт воздействию. Ее вот-вот собирался подобрать ребенок, не имевший ни малейшего представления о том, что это. Даже не размышлял. Я просто накрыл ее рукой прежде, чем ребенок успел подобрать ее.
Джорджия кивнула.
— И что произошло?
— Я принял меры к тому, чтобы изолировать ее, — сказал я. — Я сделал для этого все, до чего додумался, и некоторое время мне казалось, что мне это удалось, — я отпил еще пива. — А в прошлом году заметил, что моя собственная магия усиливается демонической энергией — так называемым Адским Огнем. Его ты и унюхал, Билли, когда я перевернул ту машину.
— Зачем ты ее использовал? — спросил Билли.
Я покачал головой.
— Это от меня не зависит. Само выходит.
Джорджия нахмурилась.
— Я не спец по магии, Гарри, но, насколько я знаю, такая сила никогда не дается даром.
— Нет. Не даром.
— Тогда какова цена? — спросила она.
Я глубоко вздохнул. Потом начал стаскивать с обожженной руки перчатку.
— Мне это тоже интересно, — кивнул я, сдернул-таки эту чертову перчатку и повернул руку ладонью вверх.
Больше всего пострадали внутренняя поверхность пальцев и ладонь. Все это напоминало, скорее, не столько человеческую плоть, сколько плавленый воск — белый со вкраплениями голубого в местах, где сохранились кровеносные сосуды. Везде, кроме самой середины ладони. Там три полосы розовой, здоровой кожи складывались в напоминающий по форме песочные часы знак.
— Вот такую штуку я обнаружил, когда обжегся, — сказал я. — Это древняя руна. Символ, обозначающий имя Ласкиэль.
— Ох, — только и сказала Джорджия перехваченным голосом.
Билли переводил взгляд с меня на нее и обратно.
— Ох? Почему ох?
Джорджия взглядом призвала меня к снисходительности и повернулась к Билли.
— Это знак демона. Вроде логотипа, да? — она вопросительно посмотрела на меня, и я кивнул.
— Он опасается, что этот демон, Ласкиэль, может каким-то образом влиять на него — а он не знает, как именно.
— Вот именно, — согласился я. — Все, что мне известно, утверждает, что я должен быть отрезан от Ласкиэли. Что мне ничего не должно угрожать. Но ее власть все же каким-то образом проявляется. И если демон влияет на мои мысли, дергает, так сказать, за веревочки, я могу даже не замечать этого.
Джорджия нахмурилась.
— Ты веришь, что это возможно?
— Допускать иное просто опасно, — вздохнул я и еще раз поднял руку. — Это не домыслы. Это факт. Если я буду использовать это неразумно или опрометчиво, могут пострадать люди. Могут погибнуть. И если Ласкиэль каким-то образом воздействует на меня...
— Может случиться черт знает что, — договорил за меня Билли разом посерьезневшим голосом.
— Угу.
— Черт, — буркнул Билли.
Мы выпили еще пива.
— И мне все это не нравится, — сказал я. — Главное, я не нахожу никаких ответов. Уйму заклинаний перепробовал. Ритуалов, обрядов. Все попробовал. И ничего.
— Господи... — выдохнул Билли.
— Такое воздействие обычно можно засечь, и оно нарушает Законы Магии. Если Стражи узнают об этом и отдадут меня под суд, одного этого достаточно, чтобы казнить меня. И если я окажусь рядом с Рыцарем Креста — я вам про них рассказывал — он тоже сможет ощутить это на мне. Не знаю, как он на это отреагирует, что подумает.
Я кашлянул.
— Мне страшно.
Джорджия легко коснулась моей руки.
— Не казни ты себя так, Гарри. Я достаточно хорошо тебя знаю, чтобы понимать: ты не желал этой силы, тем более не хочешь злоупотребить ею.
— Если бы какая-то часть меня не желала ее, — спросил я, — кой черт я не схватил мальчишку, а не монету?
В кухне воцарилась неуютная тишина.
— Вы мои добрые друзья. Вы приходили на помощь, когда мне приходилось туго, — продолжал я. — Вы пригласили меня в свой дом. В свою жизнь. Вы замечательные ребята. Мне жаль, что я не держался с вами более открыто.
— Сегодня все было из-за того же? — спросил Билли. — Из-за демона?
— Нет, — мотнул головой я. — Сегодня другая история. И я не могу рассказать вам о ней.
— Если ты это для того, чтобы защитить нас... — начал Билли.
— Я защищаю не вас, — перебил я. — Совсем других людей. Если меня увидят с вами, они могут сильно пострадать. Даже погибнуть.
— Чего-то я не понимаю. Я хочу помочь... — сказал Билли.
Джорджия положила ладонь на его руку. Он оглянулся на нее, покраснел и закрыл рот.
Я кивнул и допил пиво.
— Мне нужно, чтобы вы хотя бы немного еще доверились мне. Мне очень жаль. Но чем быстрее я уберусь отсюда, тем лучше.
— Чем мы можем помочь? — спросила Джорджия.
— Знать, что вы хотите помочь — уже помощь, — улыбнулся я. — Но сейчас это почти единственное, что вы для меня можете сделать. По крайней мере, сейчас.
— Почти?
Я кивнул.
— Ну, чего-нибудь поесть, и если бы вы подбросили меня обратно к моей машине, я был бы чертовски вам благодарен.
— Уж это-то — легко, — сказал Билли.
— Спасибо, — отозвался я.
Глава десятая
Я совершил набег на холодильник, набрал из него целую тарелку всякой холодной всячины, а Билли тем временем звонил к себе домой. Через пару минут один из Альф отзвонил обратно, подтвердив, что катавасия перед входом в букинистическую лавку Бока начинает стихать.
— Там сейчас осталась только одна полицейская машина, — сообщил Билли. — Плюс ребята с эвакуатором.
