Он ухмыльнулся, блеснув белыми зубами.
— В яблочко. Я работал прежде детективом. Дважды.
Я удивленно двинул бровью.
— Что, оба раза вышибали?
— Оба раза, — признался Роулинз. – Не на тех наезжал.
Я улыбнулся в ответ, хотя и немного кривовато – место не располагало.
— Вы собираетесь меня арестовать?
— Посмотрим.
— На что посмотрим?
— На то, зачем вы здесь, — он спокойно встретил мой взгляд, не убирая руки с кобуры.
Я не стал задерживать взгляда. Вместо этого я оглянулся через плечо обратно в кабинет, обдумывая ответ. В конце концов я решил, что немного искренности не помешает.
— В городе объявились кое-какие нехорошие парни. Сомневаюсь, чтобы полиция могла с ними справиться. Я пытаюсь обнаружить их прежде, чем они причинят вред кому-нибудь еще.
Долгое мгновение он внимательно смотрел на меня. Потом снял руку с кобуры, сунул ее в карман и достал оттуда сложенную газету, которую протянул мне.
Я взял ее и развернул. Это была университетская газета, и на первой же странице красовалась фотография коренастого пожилого мужчины с бакенбардами до подбородка, рядом с которым стояли молодая женщина и молодой мужчина с восточными чертами лица. Подпись под фотографией гласила: Профессор Чарльз Бартлсби и его ассистенты Алисия Нельсон и Ли Хань готовятся к изучению каокианской коллекции Музея Природы в Чикаго.
— Вот она, жертва – в середине, — пояснил Роулинз. – Его ассистенты работали в этом же кабинете. Мы звонили им на мобильные – не отвечают. И по месту проживания их тоже нету.
— Подозреваемые? – спросил я.
Он пожал плечами.
— Приезжих не так-то часто убивают. Они единственные в городе знакомы с жертвой. Приехали вместе с ним откуда-то из Англии.
Я перевел взгляд с газеты на Роулинза и нахмурился.
— Почему вы мне помогаете?
Он удивленно повел бровью.
— Я? Помогаю? Вы бы это и так узнали. А я вас и не видел вовсе.
— Понятно, — кивнул я. – И все-таки, почему?
Он прислонился к стене коридора, скрестив руки на груди.
— Потому, что когда я был совсем еще зеленым копом, я побежал на женский визг. И увидел… увидел… — лицо его сделалось отрешенным, — такое, что снилось мне потом в кошмарных снах тридцать лет. Эта тварь душила девушку. Я оттолкнул ее и разрядил в нее пистолет. А она оторвала меня от земли и несколько раз двинула башкой о стену. Я уж думал, тут и конец любимому сыночку матушки Роулинз.
— И что случилось?
— Тут подбежал отец вашей Мёрфи с обрезом, заряженным крупной солью, и застрелил ее. А потом взошло солнце, и эта тварь просто вспыхнула – как труп, облитый бензином, — Роулинз тряхнул головой. – Я в долгу перед Мёрфиным стариком. И я достаточно всего навидался на улицах, чтобы понимать, она много хорошего делает. А вы ей в этом помогаете.
Я кивнул.
— Спасибо, — сказал я.
Он кивнул в ответ.
— Только это не значит, что я собираюсь терять из-за вас работу, Дрезден. Уходите, пока вас никто не видел.
Тут меня осенило.
— Вы слышали про институт патологоанатомии?
Он пожал плечами
— Еще бы. Про него все копы знают.
— В смысле, что случилось там сегодня ночью? – пояснил я.
Роулинз мотнул головой.
— Нет, ничего.
Я нахмурился. Вряд ли жестокое убийство в морге могло остаться без внимания. Ну, если в газеты еще не попало, то уж полиция-то могла об этом знать.
— Не слышали? Вы уверены?
— Точнее точного.
Я кивнул ему и пошел по коридору.
— Эй, — окликнул он меня.
Я оглянулся через плечо.
— Вы их остановите? – спросил Роулинз.
— Надеюсь.
Он окинул взглядом залитую кровью комнату и снова посмотрел на меня.
— Хорошо. Удачной охоты, сынок.
Глава четырнадцатая
— Уау! – заметил Баттерс, позабавлявшись с приборной панелью джипа. – Чего здесь только нет. Спутниковое радио. И в этот их чейнджер, наверное, все мои диски запихнуть можно. И – ух ты! – смотрите-ка! Бортовая навигационная система есть, так что мы никак не заблудимся, — Баттерс нажал какую-то кнопку на панели.
— Приближаемся к Хельсинки, — сообщил приятный женский голос из динамика.
Я выразительно изогнул бровь и покосился сначала на приборную панель, потом на Баттерса.
— Похоже, машина немного заблудилась.
— Похоже, ваше поле влияет и на этот компьютер, — хмыкнул Баттерс.
— Вы так считаете?
Он немного натянуто улыбнулся и в десятый раз проверил, застегнут ли его ремень безопасности.
— Пока мы ни в чем не виноваты, Гарри, я ничего не имею против того, чтобы скрываться. То есть, если вас беспокоит мое эго или что-то такое, не берите в голову. Мне даже нравится скрываться.
Я свернул с шоссе. По обе стороны от дороги тянулись теперь стриженые газоны и аккуратные группы деревьев, окружавшие технопарк, в котором располагался институт патологоанатомии.
— Да вы не напрягайтесь так, Баттерс.
Он отрицательно дернул головой.
— Не хочу, чтобы меня убили. Или арестовали. Как-то не люблю я, когда меня арестовывают. Или убивают.
— Это осознанный риск, — заверил я его. – Нам нужно узнать, чего хотел от вас Гривейн.
— И мы едем обратно ко мне на работу… зачем?
— Сами подумайте. Что случится, если они выяснят, что вы пропали, все залито кровью, погромлено, а труп Фила валяется в морге или на газоне у здания?
— Кого-то уволят, — ответил Баттерс.
— Угу. А еще дом опечатают на время работы криминалистов. А вас схватят и запрячут в кутузку как минимум для допроса.
— И что? – спросил Баттерс.
— Если Гривейн убрал следы того, что произошло в морге, значит, он не хочет привлекать к этому внимания властей. И чего бы он от вас ни хотел, ручаюсь, оно до сих пор находится в здании, — машина въехала на территорию технопарка. – Нам нужно найти это.
— Эдуардо Мендоса? – спросил он.
— Не вижу другой причины для того, чтобы пытаться схватить симпатичного эксперта, — кивнул я. – Гривейна наверняка интересовал один из лежащих в морге трупов, а этот единственный, производящий впечатление немного странного.
— Гарри, — произнес Баттерс. – Если этот парень и правда некромант – чародей, повелевающий мертвыми – тогда какого черта ему нужно от старого ученого зануды вроде меня?
