Я стиснул зубы: нога отозвалась на очередной толчок особенно острыми ощущениями.
— Да, пожалуй.
— Итак, — произнес он, — мы возвращаемся к моему первому вопросу. Насколько серьезно вы ранены?
— Выживу, — буркнул я.
— Вам не кажется, что вам стоит показаться врачу? Если рана недостаточно серьезна, мисс Гард, не сомневаюсь, придаст ей более убедительный вид.
Секунду-другую я молча смотрел на него.
— То есть, нужно мне это или нет, я направляюсь в больницу, да?
— По счастливому совпадению мы как раз подъезжаем к больнице. Конкретно, к больнице графства Кук.
— Угу. Мне кажется, рана достаточно глубока без дополнительного вмешательства, — я покосился на бумажный листок и сунул его в карман. — Наверняка там дежурит одна или две бригады «скорой». Вам, наверное, лучше высадить меня у их подъезда.
Марконе улыбнулся – ртом, не глазами.
— Очень хорошо, Дрезден. Примите мои глубочайшие сожаления по поводу вашей травмы.
Глава девятнадцатая
Марконе со товарищи высадили меня в сотне ярдов от приемного покоя травматургического отделения, и мне пришлось ковылять до двери без посторонней помощи. Это было нелегко, и я устал как черт-те что, но в прошлом мне приходилось и хуже. Ну, не то, чтобы я хотел проделывать такое ежедневно, но после первой дозы острых ощущений боль кажется более-менее одинаковой.
Стоило мне вступить в приемный покой, как я сделался центром внимания. Ну да, когда ты вваливаешься, задыхаясь и оставляя за собой кровавый след, это поневоле производит на людей впечатление. Санитар и сестра уложили меня пузом вниз на каталку, и сестра приступила к осмотру.
— Не смертельно, — сообщила она, срезав мне штанину и осмотрев рану. Вид у нее был при этом неодобрительный, почти осуждающий. – Судя по тому, с каким лицом вы сюда вошли, вы думаете, что стоите одной ногой в могиле.
— Ну, — кивнул я, — я вообще плакса.
— Но неприятно, — утешил меня коренастый санитар. Он достал анкету на доске с зажимом, шариковую ручку и протянул их мне. – Придется вырезать эту штуку.
— Это уж доктору решать, — возразила сестра. – Как это случилось, сэр?
— Представления не имею, — сказал я. – Я шел по улице, и вдруг мне показалось, что мою ногу в огонь окунули.
— И вы сами дошли сюда? – с сомнением в голосе спросила она.
— Нет, меня довез один добрый бойскаут, — ответил я.
Она вздохнула.
— Ну, день сегодня спокойный. Вами займутся довольно скоро.
— Приятно слышать, — буркнул я. – Потому что болит как черт знает что.
— Я могу дать вам тайленола, — вежливо сказала сестра.
— У меня не болит голова. У меня в ноге четырехдюймовая железная штуковина.
Она протянула мне бумажный стаканчик и две маленькие белые таблетки. Я вздохнул и проглотил их.
— Эй, — посоветовал мне санитар, когда она вышла. – Не переживайте так. Вам обязательно дадут чего-нибудь, как только вами займется врач.
— С таким заботливым уходом, возможно, не стоит.
— Не судите ее слишком строго, — покачал головой санитар. – Видели бы вы, на что люди идут, только бы им дали болеутоляющего. Ну, настоящего – викодина, морфия, типа того.
— Угу, — кивнул я. – Послушайте, приятель, могу я вас спросить кое о чем?
— Легко, — он принес плошку с колотым льдом и принялся набивать им пластиковые пакеты, которыми потом обложил мою ногу. – Это немного притупит боль, да и распухать будет меньше. Не местная анестезия, конечно, но пока хватит и этого.
Лед не испарился мгновенно от соприкосновения с моей ногой – я даже удивился этому. Боль не ослабла, но сделалась вдруг какой-то отдаленной.
— Спасибо, приятель. Тут такое дело, я хотел бы переговорить с парой ребят, с которыми познакомился, когда попадал к вам в прошлый раз, — сказал я. – С бригадой «скорой». Гэри Симмонс и Джейсон Ламар, вот как их зовут.
Санитар приподнял брови.
— Симмонс и Ламар – как же. Они водят карету «скорой».
— Ага, я знаю. Они сейчас здесь?
— У них дежурство было ночью, — сказал он. – Но сейчас конец месяца, возможны подвижки графика. Я спрошу.
— Премного благодарен, — кивнул я. – Если Симмонс здесь, скажите, что его школьный дружок хочет с ним пообщаться.
— Легко. Только если я это для вас сделаю, и вы кое-что для меня сделайте – заполните эти анкеты, ладно?
Я покосился на бумажки и взялся за ручку.
— Передайте доку, как он вытащит из меня эту штуковину, пусть разберется с моим кистевым туннельным синдромом. Так сказать, одним махом двух убивахом.
Санитар расплылся в ухмылке.
— Как скажете, так и сделаю.
Он оставил меня заполнять бумажки, что оказалось не таким уж долгим делом, поскольку страховки у меня нет. Как-нибудь разбогатею и обязательно себе оформлю. Говорят, заплатив за страховку, обретаешь душевный покой. И я думаю, это действительно так: при одной только мысли о том, сколько денег потеряет на мне страховая компания в долгосрочной перспективе, поневоле становится легче на душе. И если я проведу свою жизнь на открытом воздухе, а это было так с тех пор, как я приехал в Чикаго, им придется иметь дело со мной на протяжении двух или трех столетий. Интересно, подумал я, какая страховая премия причитается двухсотпятидесятилетнему клиенту?
Вскоре ко мне вышел молодой врач. Я добил анкеты, а он – как и предсказывал санитар – вырезал из меня этот чертов сюрикен. Мне вкололи местную анестезию, и внезапное избавление от боли само по себе подействовало на меня как наркотик. Я уснул, пока он продолжал резать меня, и проснулся, когда он кончал бинтовать мою ногу.
— …швы сухими, — говорил он. – Хотя судя по вашей карте, вы это и сами знаете.
— Конечно, док, — заверил я его. – Я знаком с процедурами. Их потом придется снимать, или вы мне другим чем-то зашили?
— Рассосутся сами, — ответил он. – Но если рана распухнет, или у вас поднимется температура, свяжитесь со мной. И я выпишу вам рецепт на кое-какие болеутоляющие и антибиотики.
— Следуйте письменным инструкциям и не пропускайте ни одного пункта, — произнес я тоном диктора из медицинской телепрограммы.
— Похоже, что по этой части у вас опыт, не уступающий моему, — заметил он и махнул рукой в направлении стального поддона, в котором лежал окровавленный сюрикен. – Орудие заберете с собой?
— Почему бы и нет? Избавит от необходимости покупать сувенирный.
— Вы уверены, что не хотите, чтобы его осмотрела полиция? – спросил он. – Возможно, они сумели бы найти на нем отпечатки пальцев или еще чего-нибудь.
