— Они будут использовать меня, — вполголоса произнес Томас. – Использовать против тебя.
— Они с радостью используют нас обоих друг против друга. Вот почему тебя не должно быть поблизости, когда они появятся.
Томас повернулся и внимательно посмотрел на меня.
— А как быть с Мёрфи? Если ты впутаешь в это дело Совет, Мавра же ей всю жизнь переломает.
Я задумчиво пожевал губу.
— Мёрфи не хотела бы, чтобы я, защищая ее, рисковал жизнью невинных людей. Если один из наследников превратится в темного бога, погибнет куча народа. Она не простит мне, если я спасу ее такой ценой, — сказал я. — И потом, в данном случае речь идет не о поисках "Слова". Только о том, как остановить наследников. Я и в этих условиях смогу достать Мавре эту чертову книгу и выполнить условия сделки.
Томас сделал глубокий вдох.
— Думаешь, это разумно?
— Не знаю, — признался я. — Она не жива в полном смысле этого слова. Я сомневаюсь, чтобы Кеммлеровы технологии сочетались с той магией, которую она практикует.
— Если так, — не успокаивался Томас, — зачем ей эта книга?
Чертовски хороший вопрос. Я потер глаза.
— Все, что мне ясно пока, это то, что мне необходимо остановить наследников. И защитить Мёрфи.
— Если Совет узнает, что ты собираешься использовать их для того, чтобы отдать книгу Кеммлера вампиру Черной Коллегии, тебе могут грозить большие неприятности.
— Ну, если и случатся, то очень ненадолго, — заметил я. — Стражи казнят меня, не сходя с места.
— Боже. И ты на это идешь? От рук своих же.
— Привык уже.
С минуту мы оба молчали.
— И ты хочешь, чтобы я отсиживался в стороне, — нарушил тишину Томас. — Не хочешь, чтобы я помог?
— Я как-то выбора особого не вижу, — сказал я. — А ты?
— Ты мог бы просто выйти из игры. Мы могли бы улететь в Арубу, или еще куда.
Я только посмотрел на него.
— Ну ладно, — сдался он. — Ты не отступишься. Я просто надеялся на лучшее — ведь могу я надеяться, или нет? Мне просто тошно при мысли о том, что придется сидеть в стороне, когда тебе, возможно, понадобится моя помощь, — он вдруг нахмурился. — Сукин сын вонючий! Ты нарочно это делаешь, чтобы защитить меня, да?
— Ну, выглядит так, — сказал я. — Считай это платой за твои таблетки.
Он поморщился, но кивнул.
— И спасибо, — добавил я вполголоса. — Ты говорил дело. Отдых был мне необходим.
— Еще бы не дело, — хмыкнул Томас. — Ты бы на себя тогда посмотрел — словно вот-вот в обморок брякнешься. Да у тебя и сейчас вид так себе.
— Я жрать хочу. Ты эти оладьи на завтрак готовишь — или так, для украшения?
— Поиздевайся здесь еще, — отозвался Томас. Он вывалил готовые оладьи из миски на тарелку и поставил ее на стол рядом с бутылкой кленового сиропа. — Вот. С днем рождения.
Я зажмурился. Потом посмотрел на оладьи. Потом — на него.
— Мне, конечно, полагалось бы вручить тебе подарок, но... — он пожал плечами.
— Нет, — пробормотал я. — То есть, нет, все о'кей. Я просто не ожидал, что ты об этом помнишь. С тех пор, как Сьюзен уехала, никто не вспоминал о моем дне рождения.
Томас положил оладий на себе и поставил на стол чистую тарелку для Баттерса. Потом сел за стол и принялся за еду. Сиропом он оладьи не поливал.
— Только не превращай это черт-те во что. Я, типа, сам удивляюсь, что вспомнил, — он кивнул сам себе и сменил тему. — Значит, ты думаешь, это Гривейн и Собиратель Трупов выключили свет?
Я мотнул головой.
— Оба напрягались по полной, пытаясь собрать под свое начало побольше мертвяков. Потому Собиратель и наскакала на Гривейна с мечом, потому ему и пришлось защищаться от нее физически.
— Тогда кто это сделал?
— Коул, — ответил я. — Его вчера вечером не видно и не слышно было. Я так думаю, он был слишком занят, устраивая это, чтобы заниматься разборками с Гривейном и Собирателем.
— Но почему Коул?
— Потому, что заклинание для этого требуется самого большого калибра. Спроси меня вчера, и я бы ответил, что такое вообще невозможно. Не знаю, как он это проделал, но... — я поежился. — Его магия сильнее моей. И даже по тому, что я видел из его техники, у него и навыков больше. Если он так же хорош в томатургии, как в призвании духов, чародея сильнее его я еще не встречал.
— Не уверен, что то, "как" он это проделал, так же важно, как "зачем", — заметил Томас.
Я кивнул.
— Он получает уйму преимущества. Парализует силовые структуры смертных. Отвлекает копов и всех прочих, чтобы те не мешались у него под ногами.
— Но это только один повод. Ты говорил что-то насчет мощения пути?
— Умгум, — я прожевал оладью с сиропом. — Черная магия очень тесно связана со многими негативными эмоциями — особенно страхом. Поэтому если ты делаешь что-то, напугавшее чертову уйму народа, ты делаешь среду более благоприятной для черной магии. Этот трюк сеет хаос. Приводит в расстройство множество людей. И наверняка поможет главному шоу, намеченному на первое ноября — точнее, на сегодняшний вечер.
— Ты уверен, что на сегодня?
Я кивнул.
— Совершенно. Хэллоуин ведь. Барьеры между миром смертных и миром духов сегодня слабее всего. Если им нужно как можно больше духов, чтобы пожрать для увеличения собственной силы, наловить их легче всего сегодня. Все фокусы с черной магией, что устраивают они по всему городу — это часть такой подготовки. Создают спиритические завихрения. И облегчают применение все больших объемов черной магии.
Томас слушал меня, кивал и ел.
— И как, интересно, — спросил он, прожевав, — ты собираешься вызвать Совет, если телефоны отключены?
— Альтернативные каналы связи, — ответил я. — Пошлю гонца.
— А мне в это время, — произнес Томас не без горечи, — что, сложа руки сидеть?
— Нет, не сложа руки, — заверил я его. — Тебе предстоит рассчитать, откуда им удобнее всего призывать самых древних духов. И еще, я оставлю тебе копию цифр Костлявого Тони. Попробуй понять, что они означают.
Он погонял по тарелке кусок оладьи.
— Древние духи приходят с кладбища, так?
— Возможно, — согласился я. — Однако порой они привязаны не к географическим точкам, но к тем или иным предметам. Посмотри, что удастся нарыть насчет захоронений и археологических раскопок североамериканских индейцев. По давности они примерно соответствуют тому, что нужно наследникам.
— Ясно, — кивнул Томас — без особой, правда, убежденности в голосе. — И ты хотел еще, чтобы я подумал над цифрами.
