— Вместе с Баттерсом, — уточнил я. — Он может помочь по обоим направлениям. Он чертовски сообразителен.
— Если он, конечно, захочет помогать, — заметил Томас. — Он вполне может решить забрать фишки и выйти из игры, пока еще жив.
— Если он так сделает, придется тебе поработать в одиночку, — сказал я. — Но мне кажется, он не захочет.
Дверь со двора распахнулась, и в кухню ввалились Баттерс с задыхающимся Мышом на поводке. Пес, прихрамывая, подошел ко мне, ткнулся мокрым носом в руку и дождался, пока я почешу его за торчащим под неправильным углом ухом.
— Кто и что не захочет? — поинтересовался Баттерс. — Ого, оладьи! А мне осталось?
— На плите, — сказал Томас.
— Класс.
— Баттерс, — повернулся я к нему. — Послушайте, в принципе, вы вольны дальше делать все, что считаете нужным. Если хотите, я отвезу вас домой после завтрака.
Он посмотрел на меня широко раскрытыми глазами.
— Конечно, хочу. Октоберфест ведь сегодня, и конкурс.
Томас выразительно покосился на меня.
Баттерс посмотрел на меня, потом на него, потом опять на меня.
— Вы хотите, чтобы я что-то сделал?
— Возможно, — кивнул я. — Надо кое-какие изыскания проделать. То есть, я абсолютно пойму вас, если вы решите уехать — типа, от добра добра не ищут. Но и помощь ваша нам не помешает, это правда.
— Изыскания, — повторил Баттерс. — Какие изыскания?
Я объяснил.
Баттерс прикусил губу.
— А меня... никто не попытается меня убить за то, что я делаю это?
— Не думаю, — ответил я. — Впрочем, не хочу вам врать: это чертовски опасная братия. Я не могу предугадать, что им еще придет в голову.
Баттерс кивнул.
— Но... Если вы не добудете этой информации, что случится?
— Остановить их будет еще труднее.
— А если вы не остановите их? Что тогда?
Я отложил вилку: аппетит мой разом куда-то пропал.
— Один из них получит в руки власть космического масштаба. Меня убьют. И множество невинных людей. И одному Богу известно, что можно натворить, обладая такой властью, в долгосрочной перспективе.
Баттерс опустил взгляд на свои оладьи.
Я ждал. Томас тоже молчал. Его аппетит явно не пострадал, так что некоторое время единственным звуком в кухне оставалось позвякивание его вилки и ножа по тарелке.
— Это важнее меня, — произнес, наконец, Баттерс. — Это важнее даже чем полька. Так что, пожалуй, я помогу.
Я улыбнулся ему.
— Премного благодарен.
Томас поднял взгляд и внимательно посмотрел на Баттерса.
— Умгум?
Баттерс кивнул и поморщился.
— Если я уйду, зная, что могу помочь... Не знаю, смог ли бы я жить дальше с этим. То есть, если бы вы попросили меня стрелять в кого-нибудь, или чего еще такого, я бы сразу сделал ноги. Но изыскания — другое дело. Изыскания — это по моей части.
Я встал и легонько хлопнул Баттерса по плечу.
— Томас объяснит вам, что надо.
— А вы куда? — спросил он.
— Мне нужно выяснить, как призвать Эрлкинга, — ответил я.
— Это для этого все так гоняются за этой книгой?
— Наверняка поэтому.
— Но она ведь была у вас в руках. Черт, да вы ведь ее прочитали.
Я провел рукой по глазам.
— Угу. Знаю. Но тогда я еще не знал точно, чего в ней искать.
Баттерс кивнул.
— Досадно.
— Есть немного.
— Жаль, что память у вас не фотографическая, — заметил Баттерс. — У нас в колледже учился один парень с такой. Этому ублюдку достаточно было раз глянуть, и он через неделю запросто из головы как по бумажке шпарил.
Тут меня осенило — я даже дернулся от возбуждения.
— Что вы сказали?
— Э... Что у вас нет фотографической памяти?
— Да, — просиял я. — Баттерс, вы гений.
— Ну... да, — кивнул он и тут же спохватился. — Правда?
— Натуральный гений, — сказал я. — Просто с ума сойти.
— О... Хорошо.
Я встал и принялся собираться.
— Где тот рюкзак, который я просил вас принести?
— В гостиной, — ответил Баттерс. — А что?
— Он вам может пригодиться, — хромая, вышел я в гостиную и вернулся с рюкзаком, на ходу ощупывая выпуклость в месте, где лежал Боб. Потом взял куртку, сунул в карман ключи от машины и направился к двери.
— Куда ты сейчас? — поинтересовался Томас.
— В дозор, — отозвался я.
— Тебе не стоит ехать одному.
— Возможно, не стоит, — согласился я. — Но поеду.
— Хоть Мыша возьми, — настаивал Томас.
Пес услышал свое имя и поднял голову.
— Чтобы держать поводок в зубах? — возразил я. — У меня только одна рабочая рука, не забывай.
Томас нахмурился, но пожал плечами.
— Ладно, — буркнул он.
— На телефоны полагаться нельзя, — напомнил я и бросил ему рюкзак. Он поймал его на лету. – Боб знает, как связаться со мной, если вы обнаружите что-нибудь. Ты понял, Боб?
— Яволь, герр коммандант, — отозвался приглушенный голос из рюкзака.
Баттерс пискнул и едва не упал со стула.
— Ч-что это?
— Объясни ему, — попросил я Томаса. – Свяжусь, как смогу.
Брат кивнул мне.
— Удачи. И осторожнее, ладно?
— И ты. Держи ухо востро. И еще раз спасибо, Баттерс.
— Да не за что. До скорого, — Баттерс потыкал в рюкзак вилкой.
— Эй! – возмутился Боб изнутри. – Прекрати. Щекотно ведь!
Я отворил дверь во двор. Ночной отдых пошел мне на пользу, а осознание того, как можно остановить наследников Кеммлера, придавало моим действиям электризующий смысл. Я подошел к машине, почти не ощущая боли в ноге.
Я повернул руку и там, на ладони, чернел написанный маркером телефонный номер Шилы.
У меня нет фотографической памяти.
Но я знал, у кого она есть.
Глава двадцать седьмая
Я отправился к себе в офис. Ситуация на дорогах могла бы оказаться и хуже. Похоже, народу из пригородов сегодня приехало на работу меньше обычного. Светофоры не работали, но на большинстве мало-мальски нагруженных перекрестков стояли копы-регулировщики, да и водители старались вести машины разумно, не спеша, как и подобает во время кризиса. Собственно, так это и назвали по радио: кризис. Еще пешеходов на улице виднелось больше обычного, и вели они себя проще обычного, лишившись безликих, деловых повадок.
