– Они повсюду. Теперь. Лошадь устала говорить. – Она отскочила, сбив еще несколько полок. Затем налетела на большую банку с трупом. Банка покачнулась на своем низком основании, наклонилась и, упав на пол, разбилась вдребезги.
Пахло от пролитой жидкости и распростертого трупа невероятно мерзко. Мартин и Кэрол отступили, зажимая руками носы, – но это ничуть не заглушило зловоние.
– Простите, – произнес детский голос, когда мадам Роуч отпрянула, увидев разгром. Она снова задрожала, обхватила себя руками за шею, запрокинула голову и издала сдавленный звук.
– Пойдем, – предложила Кэрол. – Сейчас же.
Но труп в луже, среди осколков стекла, дернулся. Он медленно поднялся на руках, подтянул сморщенное колено и встал. На нем были рваные шорты и сандалии. Мадам Роуч застонала и взвизгнула. Труп что-то пробормотал, но не смог произнести ничего внятного. Он огляделся незрячими глазами и, пошатываясь, двинулся к стене с барабанами. Мартин и Кэрол быстро скользнули в другой проход, освобождая ему дорогу.
Труп выбрал небольшой барабан и под треск лопающихся проводов вырвал его из стены. Затем опустился на колени и с силой ударил по коже мертвыми пальцами. При каждом ударе полки и стены магазина втягивались куда-то, открывая трещины и зияющие дыры. Через трещины и разрывы Мартин видел дымящуюся тьму.
– Пойдем, прошу тебя, – сказала Кэрол. Он не чувствовал ее. Только собственную растерянность. Он понятия не имел, в какой взаимосвязи они сейчас со Страной Голдсмита и есть ли у них какой-то реальный контроль.
Полка раскололась пополам, и на пол к его ногам посыпались сотни мелких стеклянных баночек. Верхние части этих баночек разбились, и по полу поползли насекомые, лепеча и напевая голосами крошечных детей. Настойчивый барабанный бой под пальцами трупа не прекращался.
Мартин дотянулся до инструментария. Тот выглядел целым и готовым к использованию. Мартин дернул вытяжной тросик, и тот превратился в нож, большой охотничий нож с клинком, вымазанным кровью. Труп упал на барабан и со стоном свалился на пол.
Что ты сделал? – спросила Кэрол.
Не знаю!
На шее трупа вздулся пузырь свежей, красной как роза крови величиной с кулак. Поверхность пузыря была редкостно прозрачной. Мартин уставился на этот шар крови, больше ничего не воспринимая и не думая ни о чем другом. Его взгляд приковала кровь
Мартин…
и вот он уже плыл в кровавом пузыре. Куда ни глянь, мерцала янтарно-красная поверхность сгустка. В носу стоял густой медный запах крови. Он задыхался и захлебывался ею. Индикаторы инструментария, висевшего в его восприятии слева вверху, показывали еще одно пространное путешествие по локусам, еще одно выпадение из Страны.
Кэрол…
Ни у кого из них контроля не было и в помине. Где бы ни была Кэрол, она, как и он сам, могла полагаться только на собственные силы.
Кровавый туман рассеялся. Мартин ощутил тепло, внезапный контакт, глубокую близость с чем-то смущенным и испуганным, но ужасно мерзким.
Марджери нервно морщилась. Ей не нравились показания приборов. Она снова подумала, не позвать ли Эрвина, но снова не решилась. Для опасений прошло еще недостаточно времени; ни один из тревожных маркеров не сработал. Если не считать перемещений и скачков через локусы, все выглядело нормально.
Было тихо. Три спящих тела в операционной дышали почти в унисон, на лицах было только выражение, отличающее спящих от мертвых.
если ты ребенок никто не позволяет тебе забыть, кто ты Ты несешь ответственность за маму, которая прекрасная дама. Она:
Подбирает одежду, разбросанную по захламленной комнате, склоняется над своим маленьким золотцем, показывает прекрасные кольца на пальцах и ожерелья, украшающие грациозную изящную шею, лицо у нее мудрое, но она сердится на тебя, северный ветер несет холод от ее глаз и замораживает воду в туалете, где ты сидишь. Что-то темное входит в комнату и говорит твоей матери Хейзел, что она должна идти, определенно пора идти, люди ждут в очереди, чтобы умереть.
Прежде чем уйти с темной фигурой в керамической маске, она наклоняется над маленьким ребенком на горшке и говорит: «Веди себя хорошо. Мама должна уйти. Она не сможет писать письма или присылать открытки».
Другой человек похожий на маму но не пахнущий душисто как сад вечно лежит в постели, уткнувшись в кружевной носовой платок и плачет о том что ее мужчины просто мало ее любят всегда мало что ее зовут Мари приходит темная фигура говорит пора ее наказать. Мари плачет крокодиловыми слезами и когда темная фигура бьет ее дымной рукой тянется к ребенку и говорит: «Веди себя хорошо. Твой папа, он знает, что я была плохой».
Теперь никого больше нет. Лишь двое детей, укрытые только своими рыжими волосами, играют на деревянном полу, приходит темная фигура, она говорит: Не надо
Веди себя хорошо, иначе я рассержусь
Когда я сержусь, я
Бьет другого рыжеволосого близнеца
Близнецы входят в комнату и видят женщину на кровати. Должно быть, это женщина, но она искорежена, как сломанное бревно, как перекресток, перестроенный землетрясением, мы поднимаемся к ней на кровать и видим, что у нее лицо как у мамы, только намазано румянами, яркий макияж, янтарный, оранжевый и красный в свете солнца из окна, другой близнец говорит: «Это мама», я говорю, нет, это не так. Да
Это мама.
Забраться пососать грудь. Молоко вытекает из соска белым, становится розовым, потом красным.
Темный Человек, он приходит, бьет нас, бьет другого близнеца, везет его в больницу, белые стены пахнут спиртом, скрипучие виниловые сиденья. Он упал с лестницы, говорит Темный Человек.
Темного Человека забирают. Близнецы какое-то время живут в другом месте, с огромной женщиной, которая надевает им на шею амулеты и рассказывает истории о змеях, волках, медведях и койотах.
Темный Человек возвращается, и близнецы снова живут с ним.
Темный Человек делает то, что делает
Разбивает маленький глиняный горшок pot de tête
Внутри очень большой нож большой в руке.
Охваченный страхом Мартин стоял на холодной заснеженной улице, глядя на тени на занавешенном окне. Фоновая драматическая музыка. Громкий голос визжал и булькал.
Невозможно убить Темного Человека
Он вечен. Вернется, чтобы расправиться с тобой.
Возвращается обратно в квартиру.
Темный Человек поднимает
Нож движется
Рыжеволосые близнецы убегают, о диво! И живут где-то среди пастбищ, где на большой кушетке томится женщина в драгоценностях, прячется в тени от яркого солнца, обмахивается веером из перьев, одобряет все, что делают близнецы, и лишь иногда вздыхает и плачет, что никто не любит ее в полной мере, что все возлюбленные ей изменяют, что ей всегда приносят мало подарков, разве она не Эрзули?
