– У вас прекрасный дизайн, инспектор Чой, – сказала Розель.
– Спасибо.
– Особенно мы одобряем ваш цвет кожи, – добавил Жан-Клод с веселыми искорками в глазах.
Бунгало было обставлено хорошей мебелью красного дерева, явно ручной работы; стыки были выполнены грубовато, но резьба и ручная полировка – великолепны.
– Прошу прощения, – сказала Мэри. – Откуда вы узнали про уксус?
– У меня шурин на Кубе, – сказал Жан-Клод. – Занимается трансформациями для китайских и российских туристов. Не раз рассказывал о вашем типе кожи.
– О, – сказала Мэри. – Благодарю.
Розель провела ее в спальню. У стены стояла кровать под балдахином, с противомоскитной сеткой и прекрасным пестрым стеганым одеялом с вышитыми животными и танцующими людьми, сетка была опущена, одеяло расстелено.
– Сетка вам не понадобится. У нас в Порт-о-Пренсе все комары дружелюбные. Необычно, да? – сказала Розель.
Ее одежда уже висела в ароматном платяном шкафу из тика. Мэри внутренне ощетинилась при мысли, что в ее багаже рылись без ее разрешения, но улыбнулась Розель.
– Мило, – сказала она.
– В столовой вас ждет ужин. Мы будем подавать вам блюда, если хотите, но если вам не нравится личное обслуживание, можно устроить так, чтобы еду вам подавали роботы, – пояснил Жан-Клод. – Однако если вы предпочтете роботов, нам заплатят меньше. – Он подмигнул. – Пожалуйста, отдыхайте и не стесняйтесь. Это наша работа, и мы профессионалы.
Сколько раз они обращались так к дипломатам или представителям компаний? Привлекательность Эспаньолы была очевидной. Эти люди казались более чем искренними; они казались по-настоящему дружелюбными, такими же, как Сулавье. Возможно, в том, что ее одежду развесили, не было ничего, кроме желания помочь.
– Нужно ли мадемуазель еще что-нибудь перед обедом?
Мэри отказалась.
– Я приведу себя в порядок, а потом поем.
– Может, мадемуазель нужна компания? – предложила Розель. – Студент университета, фермер, рыбак? Дружелюбные и гарантированно благоразумные.
– Нет. Благодарю вас.
– Мы накроем для вас ужин через полчаса, – сказал Жан-Клод. – Вам пора принять душ и освежиться после путешествия. – Они ушли.
Мэри взяла с комода щетку для волос и осмотрела. Похоже, с ней ничего не сделали. Она вернула ее на место рядом с косметичкой и расческой. Отныне ей лучше брать ее с собой всякий раз, когда она будет покидать дом.
Она глубоко вздохнула и извлекла свой планшет из защитного чехла. Введя код активации системы безопасности, нажала еще две клавиши. Планшет показал примерную схему комнаты, в которой она находилась, а затем – ориентируясь по магнитным полям проводки и оборудования, размещенных по всему зданию, – четкий план самого дома. Под схемой планшет вывел сообщение: «В этом здании нет легко обнаруживаемых прослушивающих устройств». Это мало что значило; анализировать вибрации можно было снаружи самого дома, отфильтровывая голоса из общего шума. У нее все еще не было никаких явных причин подозревать, что за ней следят; только чутье.
Мэри сняла с предплечья один из двух браслетов и положила его на кровать. Если кто-то войдет в спальню, пока она находится в радиусе километра от дома, второй браслет предупредит ее. Она разделась и вошла в ванную комнату, примыкающую к спальне. Здесь все было из белого фарфора, округлое в духе начала двадцатого века, с плавными обводами, сверкающее чистотой и элегантно неуклюжее. Душевая кабина выложена плиткой с цветочным рисунком на стенах и плавающими рыбами на полу; на стеклянных дверях вытравлены длинноногие птицы, возможно, цапли или выпи – в птицах она разбиралась плохо.
Она приказала пустить воду с температурой двадцать восемь градусов по Цельсию, но душевая не отреагировала. В замешательстве Мэри принялась крутить ручки сама, слегка ошпарилась, пригнувшись осмотрела пару белых керамических колпачков с буквами «С» и «F» и решила, что «С», конечно же, вряд ли означало «холод». «F» могло бы означать «холодный», но вода оказалась просто слегка прохладной. Мэри отметила про себя, чтобы надо бы посмотреть в планшете, как по-французски будет «горячий» и «холодный».
Когда ей удалось справиться с душем, она несколько минут наслаждалась им, а выйдя из душевой, обнаружила стоящую в ванной широко улыбающуюся Розель с огромным белым махровым полотенцем.
– Мадемуазель поистине прекрасна, – заметила та.
Браслет Мэри до сих пор не давал предупреждений.
– Спасибо, – холодно сказала она. Теперь она точно знала свой статус. С удивительной ненавязчивостью ее поставили на место; элегантный комфорт в духе прежних времен и отсутствие провисания поводка. Sangfroid, хладнокровие. Вот что означало «F». «Холодный».
Полковник сэр не оставлял ни малейших сомнений в том, чья здесь власть. Каким бы удобным ни был этот дом и дружелюбными слуги, настоящего покоя не будет, пока она не вернется домой, а это, возможно, случится нескоро.
Одевшись в повседневный деловой костюм, она последовала за Розель на ужин и одна уселась за стол, за которым с удобством разместились бы шестеро. Жан-Клод принес миски с жареной рыбой и с овощами, все натуральное, не произведенное нано, чашечку сладкого темно-желтого соуса, белое вино собственной марки полковника сэра (Ti Guinée 2045) и графин с водой. Никаких перемен блюд, ни малейшей парадности. Просто ужин. Это прекрасно соответствовало ее настроению. Ей стало любопытно, не умеют ли эти двое читать мысли? Рыба была восхитительно вкусной, хорошо слоящейся и не сухой; соус – слегка сладковатым, с насыщенным вкусом: острый, пикантный, изысканный.
Она закончила есть и еще раз поблагодарила слуг. Когда те убрали со стола, Жан-Клод сообщил, что полковник сэр произносит речь в сети «Лувертюр».
– В гостиной есть экран, мадемуазель.
– Сообщите мне, когда прибудут мои спутники? – спросила она.
– Безусловно.
Мэри села перед небольшим экраном. Пульт размером с ее планшет управлял освещением и всеми электроприборами. Затратив несколько мгновений на изучение крошечной инструкции на самом пульте, она нажала последовательность клавиш и включила экран, который автоматически настроился на визиосеть острова, названную в честь гаитянского героя Туссена Лувертюра.
Под успокаивающую музыку Элгара передавали идиллическую картину сегодняшнего заката; солнце опускалось к густым зарослям кактусов и тонуло в океане за Порт-о-Пренсом и равниной Кюль-де-Сак, в роще красного дерева сгущались сумерки, круизные суда отчаливали из порта Санто-Доминго, в воздушном порту Санто-Доминго медленно заходил на посадку гиперзвуковой корабль, возможно, тот самый, на котором она сюда прилетела.
Музыка зазвучала громче, когда появился последний вид, цитадель Ла-Ферьер Анри Кристофа, иронически названная в честь рабочей сумки кузнеца: огромная крепость, построенная для отражения нападений французов, полная годного лишь для кузнеца железного лома – древних пушек, которые никогда не стреляли.
