«Дорогая, Светлана!
Жаль, что не могу сказать всего этого лично, но я счастлив, что мы вдруг оказались знакомы вот так: сквозь века и световые годы.
Я не уверен (зачёркнуто) Я уверен, что когда вы прибудете к следующей населённой звезде, меня уже давно не будет в живых. Поэтому в качестве сувенира на память о нашем мимолётном знакомстве я оставляю вам эту игрушку. Название этого зверька не переводится на ваш язык, но он пушистый и будем считать, что это кот. Помните, как мы в шутку называли ваш корабль «Ностромо»? Ну, вот теперь у вас есть кот, и вы настоящая лейтенант Рипли.
Хочу пожелать вам счастливого пути и спокойного сна.
Чужой (зачёркнуто) искренне ваш настоящий полковник Шен-кар.»
Синтезома
На настольных часах 6:42. Каждое утро я просыпаюсь именно в это время, независимо от ситуации, погоды, часового пояса и того, как закончился вчерашний день. Я не из тех, кто бесцельно валяется в постели и тратит бесценные минуты. Я открываю глаза и сразу же оказываюсь бодрой и готовой к действию. Примерно 10 минут я потрачу на то, чтобы привести себя в порядок, после чего нестерпимо захочу есть.
6:52. Завтрак. В принципе, всё, что угодно. Идеально, если это будет простое калорийное сочетание белков и углеводов. Сегодня это зелёный чай и пара бутербродов с сыром. В такие моменты я наиболее полно ощущаю себя живой. И, возможно, животным.
Я аккуратно откусываю, пережёвываю и проглатываю кусок за куском, ощущая, как пища начинает усваиваться. Потребляемые быстрые углеводы почти моментально возвращаются в виде повышения уровня эндорфина. Неторопливо допивая чай, я осматриваюсь по сторонам.
Просторная квартира-студия ярко освещена дневным светом из высокого полукруглого окна с эркером. За окном парижское небо, перегораживаемое парижскими крышами. Стол, пара стульев, на одном из которых сейчас сижу я, кухонная зона с холодильником, микроволновкой и варочной поверхностью. Всё в приглушённых серо-зелёных тонах с примесью холодного металлика. Светлое синтетическое ковровое покрытие на полу несколько снижает общую практичность, но, как мне кажется, добавляет уюта.
Забавно, но в такие минуты утреннего спокойствия и расслабленности я думаю о своей маленькой сестре, которую почти не помню. Я часто мысленно пытаюсь поговорить с ней, но она, конечно же, никогда не отвечает. Вот и сейчас.
– Как ты думаешь, может, стоит поставить цветок? Такой большой, в кадке, – мысленно обращаюсь я к ней, – Нет?
Вместо ответа я чувствую внезапное увеличение тревожности. Я знаю, что сейчас это ложное ощущение, вызванное отсутствием деятельности и непродуктивным мышлением. Я бросаю взгляд на часы. 7:04. Самое время для тренировки.
Я всегда начинаю с быстрой разминки. Немного разогреться, но не увлекаться. Комплекс на пресс, отжимания, подтягивания, а после завершающий аккорд с жимом штанги лёжа. В отличие от многих, я никогда не тренируюсь под музыку. Это отвлекает и, лишая концентрации, превращает весь процесс в пустую трату времени.
Впрочем, идеальной тишины вокруг тоже нет. Не сейчас. Не в этом доме. Из общего коридора за дверью моей квартиры раздаются какие-то выкрики. Судя по голосу, это мой сосед, но на него это не сильно похоже. Про такие ситуации я считаю так: если это не прекратить, то это не прекратится. Поэтому я опускаю штангу, встаю со скамейки и выхожу из квартиры, широко распахнув дверь.
В углу с разбитым носом жмётся Жан-Пьер, невысокий субтильный француз, который живёт в квартире напротив. Перед ним возвышается чернокожий парень. Он не живёт в нашем доме, но я точно помню, что я не раз видела его, ошивающимся на близлежащих улицах. Видимо, он подкараулил растяпу Жан-Пьера у двери, чтобы отжать сумку, где тот вечно таскает свой фотоаппарат и всякие примочки к нему. Для чёрного это не составило труда. Он рослый, на голову выше французика, намного более крепкий. Сейчас мы проверим, насколько конкретно…
Я появилась слишком громко, поэтому африканец сразу же оборачивается, но не может адекватно оценить угрозы, хотя я чуть выше его. Я же решаю, что ситуация и компания, не располагают к благородной драке, поэтому сразу наношу проверенный удар ногой в голень. Возможно, я не рассчитываю силу и повреждаю бедолаге надкостницу. Медицинское обслуживание влетит ему в копеечку. В любом случае, это сильно удивляет и подкашивает чёрного парня. Взвыв от боли, он оседает на пол.
Впрочем, я считаю необходимым продолжить разговор. Упершись ему коленом в позвоночник и придавив к полу всем своим весом, я аккуратно заламываю его правую руку назад, с небольшим хрустом чуть вынимая её из плечевого сустава.
– Я часто вижу тебя в нашем районе, ниггер… И хотела бы видеть тебя реже. Намного реже! Понимаешь меня?!
– Да, – стонет он, искривляясь от боли, словно подстреленная обезьяна.
Быстрым движением я обыскиваю его карманы, забираю небольшой складной нож-бабочку и скомканную пачку потёртых банкнот, после чего отпускаю.
– Это плата за неудобства. Вали.
Держась за вывихнутую руку и прихрамывая, африканец торопливо ретируется по коридору в сторону лестницы. Я поднимаю с пола сумку и отдаю Жан-Пьеру.
– Спасибо, – отвечает он, держась рукой за разбитый нос и неловко ковыряясь в сумке в поиске ключей. Да, если он будет и дальше таким же неумёхой, то его непременно ограбят прямо у дверей дома.
Я молча ухожу в свою квартиру, возвращаясь к прерванному упражнению. Небольшой выброс адреналина из-за стычки в коридоре, слегка участил моё дыхание и пульс. Но это даже полезно, потому что усиливает приток крови и кислородный обмен, что позволяет держать мышцы в естественном тонусе.
Закончив тренировку и приняв душ, я устраиваюсь поудобнее в кресле с томиком Сартра, ожидая, когда мои длинные тёмные волосы высохнут. Я не люблю использовать фен. Это делает волосы ломкими, приводя к необходимости постоянно подравнивать концы. Не люблю слишком много внимания уделять волосам. Было бы куда проще побрить голову, но, чтобы не делать этого, есть своя причина.
– Милая, у тебя такие красивые волосы, – говорит мне женщина из моих воспоминаний и гладит по голове. Я не помню её лица, но почему-то понимаю, что это моя мама. Наверное, это единственное воспоминание о ней, которое сохранилось в моей голове. Всё-таки намного больше я знаю о себе и своей сестре, но даже этого чертовски мало.
От мыслей меня отвлекает стук в дверь. На пороге неуверенно стоит Жан-Пьер, держа в руках цветную коробку.
– Конфеты? – догадываюсь я.
– Да, – глупо улыбается он.
– Мило. Заходи.
– Вы меня так выручили. Буквально спасли, – запинаясь, говорит он, оглядываясь по сторонам, и кладёт конфеты на стол.
– Не стоит благодарности. Мы же соседи всё-таки…
