— …, пля, чтоб мне провалиться! — выдохнул он длинное и цветастое восхищение моими успехами. — У тебя теперь даже колдовство какое-то иное. На пользу отвар пошел…
Тут он слегка умерил довольное свечение:
— Правда, как нарисовать снятие с меня ошейника, интересно? Но ладно, потом придумаем…
И подошел поближе, чтобы с интересом поразглядывать новый трофей:
— А что, на ненадкушенную ведьмовства не хватило? Ее уже кто-то ел, видишь? — он взял куриную ногу и повертел ею перед моим лицом.
Я тоже заинтересовалась. Хм… это стопудово моя тарелка, я на ней незаметно кончиком вилки и соусом написала неприличное слово из трех букв, спрятав его среди завитушек фарфорового узора и тушеных овощей. Ну, чтобы вслух не сказать.
Так вот, слово частично смазалось, но все еще было читаемо. А куриную ногу я укусить не успела, только вилкой примерилась… Но оказалось, что не под тем углом, не с тем выражением лица и вообще я явно не хочу есть. Поэтому тарелку тут же забрали и унесли.
Вряд ли кто-то из господ после этого решил доесть жареную птичку, значит…
— Лакей небось покусал, — недовольно буркнула я. — Да и пофиг. Все равно это моя нога и я ее съем!
Уже примерившись, куда бы посочнее вцепиться зубами, я вдруг почувствовала резкий укол совести. Эммм… чего это? А… вот блин! Где мой эгоизм, когда он так нужен?!
Очень тяжело вздохнув, я подняла на Римуса печальные, как у спаниэля, глаза:
— Хочешь половину?
Римус чуть на пол от смеха не упал, но честно помотал головой, отказываясь от своей доли.
— Нет, спасибо, я потом себе еды достану.
Удовлетворенно рыкнув, я, наконец, вцепилась зубами в курятину. Во-от… есть в жизни польза от мультиков. Котик из «Шрека» и его глазки — универсальный способ сожрать все в одну харю и не мучиться угрызениями совести!
Закончив с отлично зажаренным окорочком, подобрав все до последней горошинки и неаристократично вылизав тарелку, я с довольным вздохом плюхнулась на кровать и откинулась на подушки. Все… не кантовать. И вообще, мне нужен отдых!
Ага, отдохнула одна такая. Только я блаженно смежила веки, подсунув под голову подушку, как рука наткнулась на что-то странное.
— Эм… Это что еще за новости? — растерялась я, выуживая из-под подушки плотный бумажный конверт. Незапечатанный.
Сероватый лист бумаги, похуже качеством, чем та, что была у меня в конторке, вывалился из конверта, и я уставилась на цепочку корявеньких закорючек. Ага… По ходу, с грамотой у меня…
И чуть не пискнула от изумления, когда в глазах на секунду помутнело, а незнакомые кракозябры вот буквально перестроились и превратились в нормальные буквы:
«Берегись, ведьма! Мы знаем, кто ты! Не вздумай колдовать или бежать — умрешь!»
— Ну офигеть теперь, — мрачно сказала я крысу. — Логика — зашибись. Мы знаем, что ты ведьма, не колдуй! Но и не убегай — а то как же мы будем жить без тебя? Тьфу…
Крыс у меня явно был грамотный: по тому, как он скользнул глазами по письму и нахмурился, было понятно, что прочел. В следующую секунду он принял крыско-облик и принялся сердито нюхать бумагу, шевеля пышными усами. Фыркнул, забегал по кровати, ткнулся носом в подушку, потом спрыгнул на пол…
Я сглотнула колючий ком в горле, появившийся там от страха, и с интересом следила, как серый зверек сосредоточенно изучает дверь, пол и ножки кровати.
Потом грызун вскарабкался обратно на постель, еще раз огорченно фыркнул и вновь превратился в Римуса:
— Чужих запахов много, след не вычислить. А бумагу в специальном растворе вымачивали — воняет розами, и все. Так что под подозрением снова все.
И с сочувствием посмотрел на меня:
— Я бы посоветовал вспомнить, где ты могла спалиться, но примерно догадываюсь, что ты мне ответишь. Кстати, тот кто писал, — не очень взрослый или не очень умный. Но буквы прописные, значит — образованный.
— Образованный идиот, — проворчала я. — Вообще непонятно, чего он думал сказать этой писулькой. Ладно бы накарябал — уууу, я все знаю, вали отсюда, нечистая сила. А этот… чего хочет? Типа «бойся»? Ну боюсь, дальше что? Кстати… как думаешь, это вот он меня в прошлый раз балахонам выдал?
— Я оборотень, а не гадалка, — мрачно хмыкнул Римус и еще более мрачно добавил: — Пусть этот хмырь сам боится! — и вздохнул: — Книги с документами нужны, конечно, но если совсем все плохо станет — сбежим и без них. Жизнь дороже. Да и ты теперь без книг прекрасно колдуешь.
— В лесу рисовать не на чем, разве только прутиком на земле, — вздохнула я, обреченно понимая, что крысу, конечно, на воле лучше, а вот мне эти книги нужны позарез. Домой хочу!
— Пока он такие невразумительные указания выдает, жить можно. Типа устрашилась, все довольны, — в задумчивости приложив палец к щеке и подняв глаза на слегка выцветший под потолком балдахин, я принялась рассуждать вслух.
— Шантажист не хочет, чтобы я ушла из замка. Не требует, чтобы я «отстала» от герцога. И вообще… зачем-то я ему тут нужна. У меня сразу нехорошие подозрения возникают, потому что если, не дай фотошоп, случится что-то плохое, ведьма — первый подозреваемый. Очень удобно будет всех собак повесить. Давай сундук искать и валить.
В лес мне совершенно не хотелось, но оказаться козлом отпущения в средневековом антураже хотелось еще меньше.
— Знаешь, ты права, — в глазах Римуса мелькнул огонек мальчишеского азарта. — Любой здравомыслящий человек после такого послания удивится и насторожится. Но если написавший уверен, что ты действительно ведьма? Тогда ты, скорее всего, кинешься искать того, кто это написал, и совершишь какую-нибудь глупость. Ну не всерьез же он надеялся, что ты залезешь с ногами на кровать и будешь бояться?
— А любая настоящая ведьма после такого послания обозлится и может конкретно нагадить, даже забравшись с ногами на кровать, — я посмотрела на крыса большими глазами. — Понимаешь?! Римус… по ходу оно, — я ткнула в письмо пальцем, — не верит, что я ведьма. Или… знает про отвар и потерю памяти.
— Или надеется, что ты начнешь гадить, — настойчиво повторил свою мысль крыс. — И обгадишься… в смысле поймаешься.
Глава 13
— То есть он рассчитывал на оставленные следы колдовства?
Я задумалась и по давней привычке запустила руку в волосы, превращая свеженький элегантный узел на затылке в очередное воронье гнездо. Крыс неодобрительно посмотрел на это, но ничего не сказал. Перед обедом он от души поворчал, но прическу, растрепавшуюся во время секса, в порядок привел. Значит, и перед ужином справится.
— Это получается, либо шантажист идиот, либо он уверен, что я идиотка и демонстративно перетравлю ползамка, сварив прямо в своей комнате суп из мухоморчиков с лягушками. Короче, понятно, что ничего не понятно. Как оно хоть выглядело, мое колдовство? Ну, до отвара? Как котел с поганками?
